Лорд Дансейни - Рассказы сновидца

— А в чем заключалась сложность этого дела? — спросил я.

— Ну, начнем с того, — сказал старый сыщик, — что оно имело все признаки сложнейшего дела: напрашивалось совершенно очевиднейшее решение, которое было слишком тривиальным, чтобы быть верным. Видите ли, Типп угрожал мистеру Уизерли смертью, и на следующий день тот умер. Следовательно, что еще можно было предположить, кроме того, что Типп убил его? Но за этим последовало заключение судмедэксперта, в котором однозначно говорилось о том, что он умер естественной смертью в результате несчастного случая. Мы просили экспертов еще раз пересмотреть эти документы, чтобы убедиться в этом, но нам сказали, что нечего больше тут пересматривать. Мы сами изучили эти документы и пришли к тем же выводам. В этом была какая-то тайна.

— И что это был за несчастный случай? — спросил я.

— Огромная дубовая балка, — сказал он, — (а дом был очень старым), упала ему на голову.

— Ловушка, подстроенная Типпом, — подхватил я.

— Именно так мы все и подумали, — продолжил он. — Но чем больше мы в это вникали, тем очевиднее становилось, что вся работа была проделана жуком-точильщиком. Речь идет об огромной балке поперек потолка спальни, подточенной жуком с обоих концов. Дом разменял уже шестую сотню лет, так что на это дело у жука было полно времени. Разумеется, мы поискали следы пилы или топора, чего бы то ни было, что могло заставить балку сдвинуться с места. Но следов не было, а жука-точильщика казнить как-то нелепо. В этом-то и заключалась наша проблема: отчего Типп не убил мистера Уизерли. Судмедэксперты однозначно подтвердили, что он его не убивал, и мы не могли доказать, что они ошибаются. Мы даже не могли арестовать Типпа за попытку вымогательства, поскольку мистер Плинк не заявил, а мистер Уизерли так удачно умер.

— Удачно, вы имеете в виду, с точки зрения убийцы, — сказал я, пытаясь вновь привлечь внимание старика, который в ту минуту отвлекся и принялся привязывать к опоре высокий стебель мальвы.

— Мы ведь не можем назвать его убийцей, — сказал он. — Такие вещи надо еще доказать, а у нас не было и намека на улики. У нас не было даже оснований для возбуждения уголовного дела, ну разве что обвинить во всем жука. Других доказательств-то и не было.

— Каким образом тогда Типп узнал, что с мистером Уизерли произойдет несчастный случай? — спросил я.

— В том-то вся и загвоздка, — сказал он, — и мы ее не разгадали. Даже для себя. Нам нужно было еще поспрашивать.

— Кого поспрашивать? — воскликнул я.

— Когда Типп потратил свои двести фунтов, — пояснил он, — он снова принялся за кражи, свои прежние делишки, и попался на мелком воровстве. Он никогда не крал зараз по многу. Он пробирался в спальни, обычно днем, и хватал всякую мелочь с туалетного столика. Тогда ему дали несколько месяцев. Когда воруют днем, видите ли, это совершенно другое дело. И, само собой, Типп это знал.

— Почему? — спросил я.

— Ну, таков закон, — ответил он. — Если он просто входит в дом, это не считается грабежом с проникновением. И для него гораздо лучше, если это происходит между восходом и закатом. Он получил три или четыре месяца срока. Мы с такими типами довольно часто имеем дело. Его привели в мое отделение, я угостил его чаем и начал допрашивать. А потом мы заговорили о прежних временах. Он до этого часто попадался. И вскоре я сказал: «А как насчет мистера Уизерли?» И тут он мне все рассказал. А было так: он, как обычно, проник в спальню, чтобы рассмотреть, что где лежит. Он уже пригляделся к дому и разузнал много всего про привычки мистера Уизерли и всего-навсего хотел углядеть, где мистер Уизерли хранит вещи, чтобы быстренько их сгрести и смыться. Ведь чем дольше он задерживается в комнате, тем больше рискует быть схваченным на выходе. Поэтому задержись он в доме более пяти минут и заметь его кто-нибудь выходящим из дома, его карманы были бы пусты — просто приезжий из Лондона, понятия не имевший, что это частное владение. А в процессе собственно кражи он никогда не задерживался в доме более минуты. Так вот, он осматривался в комнате мистера Уизерли, запоминая, как там все расположено. Он даже не крался на цыпочках. Он придумал способ получше. Он хлопнул дверью, как это делал мистер Уизерли. Он видел, что мистер Уизерли пошел в сад, но слуги этого не знали. Он рассчитал, что у него полно времени, и осматривался по сторонам. А поскольку он был начеку и замечал все детали, как ему обычно и приходилось делать, он увидел, что старая дубовая балка вроде бы дернулась, когда он хлопнул дверью. Конечно, это не имело ничего общего с его целью, которая заключалась в том, чтобы осмотреться и увидеть, где мистер Уизерли держит свои безделушки и прочие вещи, которые Типп хотел украсть. Но эта балка занимала его мысли, пока он находился в комнате. Наконец, он решил удостовериться в этом еще раз, из чистого любопытства, признался он мне. Он не стал рассматривать балку, пока не решил выйти из комнаты, поскольку если бы он дважды хлопнул дверью, это бы его выдало, а мистер Уизерли, как он выяснил, имел привычку всегда оставлять дверь открытой, выходя из спальни. Так что, если слуги быстро сообразят, что дверь хлопнула дважды, он или она поймут, что это не мистер Уизерли, и Типп это продумал. К тому же, у него в тот день в карманах ничего и не было, даже если б его и задержали. Поэтому, прямо перед тем, как выйти, он еще раз захлопнул дверь и взглянул на балку, которая в этот момент находилась у него прямо над головой. И в эту минуту он сообразил, какую глупость совершил. Комнатка была небольшая, огромная балка проходила по всему потолку, за спиной у него находилась кровать и перекрывала ему путь, а над ним висела балка и вся она дрожала. Он моментально увидел, что если она упадет, ему — крышка. Но она не упала: она опустилась буквально на долю дюйма, как она опускалась постепенно и до этого, и удержалась на месте, хотя Типп не понимал, на чем она держалась. Однако он ясно понял, что если несколько раз хлопнуть дверью, огромная балка рухнет вниз. Даже сейчас, наблюдая за балкой, он осознавал, что ей осталось недолго. Еще раз или через раз, или еще через раз, и человеку под балкой уж никогда не придется иметь дела с дверью.

Типп вышел, и его никто не остановил, и по дороге, рассказал он, он подумал, что обладает очень важной информацией. Ему всегда нравилось красть забавные старинные вещицы, потому что он наладился продавать их в антикварные магазины. А теперь, заметил он, у него была не забавная вещица, а забавная информация, и его осенило по пути, что ее можно как-нибудь использовать. Так он надумал попросить у мистера Уизерли двести фунтов. Он же в этом не виноват, сказал он себе, ему просто в голову пришла хорошая идея. И потом, пояснил он, грех было не воспользоваться этой идеей. Он совершенно не собирался убивать мистера Уизерли. Напротив, он собирался предупредить его в тот момент, когда мистер Уизерли будет отдавать ему двести фунтов, «мои двести фунтов», как выразился Типп. Получалось, что Типп убежден, что эти деньги он заслужил. И затем мистер Уизерли, сказал он, проявил тупоумие, а с таким человеком что ты будешь делать? Вот мистер Плинк повел себя как воспитанный джентльмен, а что поделать с мистером Уизерли, который оказался несговорчивым? Моей вины тут нет, сказал он. Он, как мог, сожалел о мистере Уизерли и даже всплакнул, когда услышал о его кончине. Правда, правда, сказал он. А потом он начал мне плакаться, и я больше с ним не разговаривал. Не можем мы его привлечь, у нас нет доказательств.