Мстислава Черная - Сбежать от стального короля

Ивасика перевела на меня чуть насмешливые янтарные глаза и хмыкнула:

— Подарка я сплел для ты. Шарш и шурш, верх-низ, — она поочередно ткнула пальцем сначала мне в грудь, а потом ниже пояса. — Твоя одеть? Солнце и муха пугает трава, давить сок, мазать белы Фаи.

О как. То есть мне тут выдадут не только бикини, но еще и солнцезащитный крем с функциями антикусина. Живем!

— Да хоть сейчас! — я вскочила и пару секунд старалась удержать равновесие на закачавшемся плоту, а Ивасика, хихикая, ловила меня за ногу.

— Белы Фаи плот шатал, — радовалась она. — Многа ел, многа рос, река пугал, рыба убежал. Шалаш ходи, там шарш-шурш.

— Много ел, много ел, — ворча, я на четвереньках полезла в крошечный шалашик на корме плота. — И здесь про диету, ну что за попадалово, а?

Вот так и началось мое путешествие по великой ауриканской реке на плотах с выдрами. Наверное, впервые в этом мире меня отпустила тревога и постоянное желание бежать-бежать-бежать куда-то, что-то делать, предпринимать, улучшать, внедрять…

Оказалось, так здорово просто… жить. Плыть по узким протокам мимо потрясающей красоты пейзажей по берегам, учиться готовить рыбную похлебку в кожаном бурдюке над крохотным костерком, узнавать новые слова выдриного языка, собирать с девушками длинные пахучие стебли «мухасмерти» по берегам, натираться чуть пощипывающим зеленоватым соком, потом ловить мелких егозливых выдрят — подряд, кого успела из кучки малышни подцепить, того и натираешь, а оно верещит, смеется и брыкает крошечными ручками-ножками.

И настоящие выдрята тоже принимали участие во всех делах племени. Ко всему прочему домашние питомцы еще охраняли племя от внешних врагов — всегда предупреждали тревожным свистом, если в зарослях притаился местный полосатый недотигр или впереди по курсу мирно пыхтел на отмели упитанный флегматичный бегемот — один из самых опасных зверей как в земной Африке, так и в здешней Аурике.

Когда через несколько дней плоты из узких проток выбрались снова на большую реку, первыми неладное тоже заметили зверьки. И подняли дикий гвалт. Но выдры и сами уже поняли, что творится странное, зашумели и стали тормозить, упираясь шестами в дно.

Небольшой гномий пароход военной расцветки заходил на скопление плотиков с полудня, против солнца, и так, чтобы перекрыть нам путь вперёд.

Это еще что? Кто?! И…

О боже!

Эрвин:

Несмотря на уверения, что похитители везут Фаину в глубь континента, я с каждым часом становился всё мрачнее и мрачнее. Не верилось в счастливый исход. Вроде бы давил в себе даже тени сомнений, сам не понимал, откуда такой пессимизм взялся. Предчувствие чего-то дурного не отпускало. Поэтому, проснувшись, я после быстрого завтрака, как всегда, перебрался на палубу — до рези в глазах всматриваться в тростник, из которого должны появиться плоты дикарей. Четвёртый день уже стояли и ждали, бездействие угнетало.

Даже то, что, проснувшись и по привычке проведя рукой по щеке, я укололся, не радовало. Равнодушно отметил, что, как цирюльник и обещал, природа начала брать своё. Неделька, и стану похож на мужчину.

К горнюку лицо! Козу бы спасти.

Самое муторное, самое изматывающее — это осознание, что во всём виноват я. Я ведь действительно пытался защитить леди, не дать натворить глупостей, хотел как лучше. А получилось… Получилось что получилось. Отец прав, я не гожусь в наследники стального короля. Не умею просчитывать наперед, спотыкаюсь на ровном месте, пошёл на поводу у чувств.

Но урок я усвоил. Пытаться решать за того, кто сам за себя решает, — гиблое дело. Никогда больше я этой ошибки не повторю. Остался я на континенте, лишившись доступа к семейным счетам? Нет. Вот и леди Фаина… нет. Впредь буду убеждать, договариваться, но ни в коем случае не давить.

Как она там? Одна, окружённая дикарями-каннибалами. Меня передернуло. Фаи ведь не знает, что её ищут, что спасут, думает, в конце чудовищного пути — чудовищная смерть. А виноват я…

— Плоты!

Я метнулся на окрик, схватил подзорную трубу.

— Вот туда, несс, смотрите, на протоку.

Крошечный голубой участок, затерявшийся в бесконечной зелени тростника. Двухметровые растения сходились над водными каналами, надёжно скрывая их от глаз, но в особенно широком месте заросли расступились. И правда плот! Крошечный, иная шлюпка больше. На плоту шалаш. На миг мелькнула и пропала чёрная мордочка. Плот скрылся в зарослях, мелькнул ещё одни.

— Идут! — сообщение побежало по кораблю.

Я выдохнул с облегчением — свершилось! Умом я понимал, что на пароходе в разы быстрее, но всё равно боялся, что упустили, что дикари проскочат в другом месте, что обойдут засаду.

Обошлось.

Мы около часа наблюдали, как дикари выходят на большую воду. Ни одного плота нельзя упустить.

И вот уже четверть часа из тростникового лабиринта никто не появлялся.

— Пора! — приказал капитан.

Идея была проста. Судно вышло, когда угенвеллия только начинала цвести, капитан выжимал из двигателей всё, и мы успели подняться по реке буквально в самый последний момент, остановились в излучине под прикрытием всё того же тростника. Увидеть нас дикари не смогут. Уже не смогли. Плывут, ни о чём не подозревая.

Сейчас наше судно неожиданно выйдет в основное русло, закроет дикарям путь вперёд, а отход плотов блокируют две манёвренные моторные лодки. Мы берём похитителей в кольцо и… Главное, леди Фаину не зацепить.

Словом, моторы проработают каких-то пять минут. И ещё столько же, когда мы вернёмся в излучину, потому что плыть сейчас самоубийственно. Я невесело хмыкнул: у меня будет около двух недель, чтобы объясниться с леди. То есть сначала успокоить, позаботиться, потом извинюсь, объясню, что не хотел ничего дурного. А вот потом, леди коза, мы…

Додумать не успел. Двигатели заревели, пароход пришёл в движение. Дикари стали спешно тормозить. Шестами. Ха.

Пароход достиг середины реки.

— Глуши моторы! — рявкнул капитан.

А в следующий миг из-под воды выстрелило огромное щупальце.

В первую секунду я просто не поверил своим глазам. Да, я слышал рассказы матросов. Четыре дня только разговоров и было… Но я и представить не мог, что щупальце может быть настолько огромным. Оно вознеслось на высоту пятого этажа, не меньше.

За спиной отчаянно заорали.

— Глуши! Глуши! — надрывался капитан.

Бесполезно.

Я в каком-то ступоре смотрел, как выросшая до небес колонна-щупальце обрушивается на палубу. Щупальце изогнулось параллельно воде и ударило подобно топору. Палубу проломило, а из реки уже вылетали всё новые и новые, вгрызались в корпус корабля, сминали металл.

Из рассказов я знал, что будет дальше. Щупальца раздерут судно на части и утянут под воду. Пять минут вновь оказались роковыми.