Ли Брэкетт - Венерианская колдунья. Вуаль Астеллара (рассказы)

Ему казалось, что он смутно помнит это мучительное копание в его мозгу. Голос Рам-Сина, запрещающий, повелевающий, отворяющий запертые двери...

Память предков,.. Этот термин был известен Фэнн-вею, человеку из прошлого. И еще одно слово — гипноз...

— Эй, люди! — крикнул Малех. — Взгляните на своего героя! Мы с сестрой — всего лишь рабы, полукровки, и все же он был орудием в наших руках! Скажите же мне, кому по праву принадлежит Цитадель?

Фэнна охватил слепой холодный гнев. Он прогнал прочь все мысли и чувства, всякую заботу о самосохранении и натянул свой лук.

— Поздно, Фэнн! — рассмеялся Малех. Его стрела смотрела прямо в сердце Фэнна, готовая сорваться с тетивы. — Поздно! Твои хозяева уже здесь.

Это была правда. Краем глаза Фэнн увидел, как по узкой лестнице один за другим быстро спускаются солдаты нуми. Ланнар и те люди, что оставались у него, отступили. Они пристрелили несколько человек, но их стрелы не могли остановить

натиска нуми. Вся их надежда была на то, что удастся защитить лестницу, но этому помешал Малех.

Малех!

Глаза Фэнна вспыхнули непримиримой злобой. Он припал на колено и выпустил стрелу, зная, что Малех тут же выстрелит в ответ.

Он ждал мгновенной смерти. Но в грудь Малеху внезапно вонзилась черная стрела. Лук выпал из ослабевших рук полукровки. Какой-то миг он стоял с длинной стрелой в груди, глядя поверх головы Фэнна неверящим взглядом.

Фэнн услышал, как голос Рам-Сина сказал Малеху:

— Разум этого человека еще может мне пригодиться. А ты для меня уже бесполезен.

Малех упал на колени. А Фэнн рассмеялся.

Он в два прыжка достиг лестницы, молниеносно забрался по ней и присел, прячась за перилами. Малех смотрел на него все с той же обидой и неверием.

Он был мертв. Фэнн принялся стрелять в ряды нуми, стоящих у лестницы.

— Ланнар! Сюда! — крикнул он.

Ланнар, его люди и Арика бросились к нему. Со своей выгодной позиции Фэнн прикрывал их, как мог. Ланнару, Арике и еще троим удалось пробиться к нему. Вождь и еще двое были ранены.

Все столпились на галерейке. Фэнн столкнул вниз тело Малеха, и всем хватило места, чтобы укрыться за перилами.

— А что толку? — угрюмо спросил Ланнар. — Стрелы-то кончились!

— Потому что здесь все же может найтись оружие! — ответил Фэнн. В голосе его звучала отчаянная надежда. — Только я плохо помню, как оно действует...

Он смотрел вниз, в зал, на нуми, которые собрались там, на висевший под потолком шар, сияющий холодным светом...

Холодный свет? Это, что ли, оружие, которого он не может вспомнить? Он смотрел на шар, на паутину балок над головой, и брови его сдвинулись в жестоком усилии вспомнить.

Последний нуми спустился вниз.

— Ну что, спуститесь по-хорошему, или нам придется лезть за вами наверх? — спросил Рам-Син.

— Попробуйте! — рявкнул Ланнар. — У нас еще остались мечи!

Фэнн обернулся к Арике и вцепился ей в плечо.

— Помоги вспомнить! — прошептал он. — Цитадель... экскурсовод, что водил нас по ней... Он что-то говорил...

Голос Рам-Сина гремел у него в ушах подобно голосу рока.

— Я ведь говорил тебе, что позову — и ты придешь! Я зову тебя! И предупреждаю: хоть ты и полезен мне, это тебя не спасет, если ты разгневаешь меня слишком сильно!

— Не слушай его, Фэнн! — сказала Арика. — Вспоминай!

Она впилась горящим взглядом в его глаза. Голос Рам-Сина звал Фэнна, и тот чувствовал величайшую потребность повиноваться. Но в нем поднялась железная ярость, которая не позволила ему поддаться.

Цитадель... Толпа... Экскурсовод...

«Холодный источник света — радиоактивная взвесь в инертной жидкости. Смертельно опасная вещь, укрощенная и поставленная на службу человеку. Пластиковые шары не пропускают опасного излучения... абсолютно безвредно... будет давать свет практически вечно...»

— Оставайтесь здесь, — шепотом приказал Фэнн. — Не вставайте. Ни в коем случае не смотрите вниз!

Он вскочил, ухватился за балку над головой и повис на ней. Потом взобрался на этот узкий стальной мостик и побежал по нему.

Рам-Син отдал приказ.

Вокруг Фэнна засвистели стрелы — черные стрелы с зазубренными наконечниками. Но попасть в него было нелегко — он бежал высоко вверху, среди переплетения балок. И бежать ему было недалеко.

Он видел под собой нуми, злые лица, смотрящие вверх. Высокие, гордые владыки-завоеватели, занявшие цитадель мира. Он лег животом на балку. Под ним проходили цепи, на которых висел радиоактивный источник света.

Он выхватил меч — добрый, остро отточенный клинок работы нуми. И изо всех сил, удвоенных безумием, рубанул цепь.

Она порвалась под тяжестью массивного светильника. И Фэнн еще смог горько рассмеяться. Изощренный человеческий ум даже в цитадели мира отыщет орудие убийства!

Цепь оборвалась, и светящийся шар рухнул вниз. И разлетелся вдребезги на металлическом полу.

Фэнн крепче вцепился в балку. Грохот, вспышка безжалостного света, шипение, взрыв, а потом...

Он подумал, что даже нуми не заслуживают столь мучительной смерти. Яд, медленно разъедающий тело, ужас, убывающий душу...

Он ждал, пока не затихли вопли последнего из врагов. Он не стал смотреть вниз, на истерзанные и обожженные тела, а пополз обратно вдоль балки. На этот раз он уже не бежал. Его тошнило и трясло. Он был полон чувства вины.

Арика с Ланнаром помогли ему спуститься на галерею. Они тоже были бледны — при виде того, что творилось внизу, им стало плохо.

— Они все мертвы, — прошептала Арика. — Но теперь...

— Люди далекого прошлого выстроили эту Цитадель, чтобы она была светом во мраке, источником надежды, мира и знания, — тяжело дыша, проговорил Фэнн. — А теперь в нее пришли война и смерть. И руки мои обагрены кровью.

— Но ведь ты был вынужден сделать это, Фэнн!

Он знал, что Арика права. Людям придется воевать с нуми, и знания Цитадели помогут им освободиться от ярма пришельцев. Но потом...

Он снова заговорил, и шепот его был обращен не к стоящим рядом, но к людям, которые умерли двенадцать веков назад, к людям, которые завещали им наследие веков.

— Потом, — прошептал он, — мы научимся строить, а не разрушать. И я искуплю свою вину. Обещаю вам, люди из прошлого...

И он будет не один. С ним Арика — и Ланнар, такой же человек пустыни, как он сам.

Его собственные воспоминания, его жизнь до Рам-Сина, наверное, никогда не вернутся. Но теперь это уже неважно. Он может начать новую жизнь. Ведь перед ним лежал целый новый мир!

Бессчетное количество веков ни голос, ни запах человека не тревожили планеты, вращавшейся вокруг голубого карлика. И вдруг воздух затрепетал от такого знакомого, от такого понятного, от удивительного, пронизывающего весь мир присутствия одного-единственного вида жизни. И тени, ожидавшие этого часа столь терпеливо (и столь бесконечно долго/), ощутили его всем своим существом. Они затрепетали, возрастая над руинами, изголодавшиеся, истомившиеся, дикие в своей страсти, тормоша и подбадривая друг друга беззвучным ропотом: «Человек! Человек! Человек вновь идет к нам!»