Ли Брэкетт - Венерианская колдунья. Вуаль Астеллара (рассказы)

— Да это же настоящий город! — воскликнул Хаббард, дрожа от возбуждения. — Смотрите же, смотрите: какие правильные линии — это же улицы! А дома просто развалились.

Айкен, эксперт по планетарной археологии, и Кэффри — геолог одновременно вскочили и в два голоса заявили: один — что это, несомненно, город, а второй, что это не что иное, как обычная скальная формация.

— А вы что об этом думаете, Барриер? — спросил капитан Верлейн.

— Пока ничего, сэр. Что можно сказать по картинке? Вот когда я отправлюсь туда и изучу их на месте, то у меня появятся какие-то мысли.

— Хорошо, — согласился капитан, — пусть этот район будет вашим объектом номер один. У вас нет возражений, Кристофек?

Начальник технической службы молча помотал головой.

— А Барриер, — продолжал Верлейн, — в том случае, если это действительно окажутся руины, постарается выяснить, кто там обитал и что с ними случилось.

— Добро, — сказал Барриер, вставая. — Не будем тратить времени.

Вместе с ним в путь отправились еще семеро. Ребята в его группе были молоды, и, помимо того что каждый являлся научным работником, все они были спортсменами и прекрасно владели оружием. В ее состав входили и Хаббард, и Айкен, и Кэффри. А в качестве связиста взяли Морриса. Барриер выяснил у Кэвделла точные координаты места, и, не тратя много времени на сборы, через четверть часа отряд вышел в направлении к цветочным джунглям.

Глядя на ребят из группы, Барриер с болью ощутил тоску по тем золотым временам, когда сам был таким же зеленым, нетерпеливым юнцом, безумно радующимся любой возможности покинуть ставший ненавистным за время полета корабль и устремиться навстречу приключениям в чарующем своими тайнами, новом, еще не открытом мире, трепеща от нетерпения и надежды на чудо. Сначала он разуверился в чудесах, а потом и надежда оставила его на произвол судьбы.

Теперь же, глядя на изумительной красоты пейзаж, столь прекрасный, что его не портили ни необычность форм, ни непривычные сочетания красок, он поймал себя на мысли, что предпочел бы всей этой роскоши любой из баров Лос-Анджелеса, где можно просто посидеть, ни о чем не думая, не мороча себе голову иноземными красотами и не терзаясь растущим с каждым годом тяжелым комплексом вины.

Энтомолог Шмидт и зоолог Гордон азартно обсуждали найденные ими здесь виды насекомых и червей. Хаббард вместе с Айкеном строили различные теории по поводу Города (они уже именовали будущий объект исследований исключительно так). Под ногами шуршали пышные травы, легкий ветерок нес приятную прохладу, а солнце было ласково теплым. Но, кроме восьмерых непрошеных гостей, в этом благословенном мире не было ни единого разумного существа, способного оценить всю эту благодать по достоинству. Барриеру очень не нравилась полная тишина, стоявшая вокруг. Для такого щедрого на краски и растительность леса она казалась неестественной.

Его глаза настороженно обшаривали джунгли — глаза стального цвета, горевшие на смуглом, обветренном лице, глаза, обрамленные лучиками светлых морщинок, образовавшихся от постоянного прищура на ослепительный свет слишком многих чужих солнц. Довольно долгое время они не замечали ничего такого, что могло бы насторожить. Но вдруг резко сощурились, заметив нечто, промелькнувшее слева.

Барриер поднял руку, и колонна туг же остановилась.

— Где-то здесь... — начал он, но оборвал себя и спросил: — Вы видели тени?

Все недоуменно переглянулись.

— Да это же тени от облаков! — беззаботно рассмеялся Хаббард.

— Здесь нет облаков.

— Ну тогда это ветер. — Антрополог смутился и отвел глаза. — Да какая разница, в конце концов? Ну тени, ну и что?

— Не будете ли вы столь любезны вспомнить, что вы не на Земле? — резко сказал Барриер, обращаясь уже ко всей группе. — В этом чужом мире любая тень, любая травинка — да все что угодно — может оказаться живым и смертельно опасным.

На лицах молодняка отразилось вежливое внимание. Культурные люди обычно подобной маской прикрывают свое мнение о том, что их вышестоящий собеседник несет откровенную чушь. Командир знал, что, имея за спиной крошечный опыт четырех-пяти высадок на чужие планеты, где они успели столкнуться только с самыми обыкновенными формами хищников, все эти юнцы уже считают себя закаленными ветеранами межзвездного поиска и старыми галактическими волками. Они бы просто не поняли, попытайся он им объяснить, что видел нечто скрытое, но враждебное человеку. Поэтому он просто махнул рукой, и группа снова двинулась в путь. Через пять минут все уже забыли о тенях.

Но только не Барриер. Их было много... Но как можно сосчитать тени? В ослепительном свете полуденного солнца эти небольшие сгустки мрака, скользящие на некотором расстоянии от группы и прячущиеся в густой траве, почти невозможно было углядеть. Но они были. Они существовали. Да, они выглядели как обычная игра теней на траве, и Барриер, может быть, и не обратил бы на них внимания, но его опыт говорил о том, что если есть тень, то ее что-то должно отбрасывать. А на небе не было ни облачка. И ни единой птицы.

Экспедиция продолжала марш по прекрасной, но безжизненной равнине. Барриер объявил короткий привал.

Группа подошла к небольшому ручью, бегущему по дну естественного оврага к реке. Кэффри тут же скатился по глинистому откосу к воде и немедленно приступил к изучению состава почвы, песка и различных отложений. Гордон присоединился к нему, забегал взад-вперед по воде у самого берега, и уже через минуту все услышали его радостный вопль по поводу обнаружения в ручье крошечного насекомого, напоминавшего пурпурную креветку. А еще через минуту он с горечью сожалел о том, что нечто длинное — то ли змея, то ли угорь — удрало от него в нору под камнями.

Хаббард при этом известии исполнил радостный танец.

— Я же сказал вам, что здесь есть животные!

— Я и не говорил, что их здесь нет, — проворчал Барриер и бросил украдкой взгляд на край оврага.

Тени были там. Они собрались вместе и нетерпеливо плясали на густой траве. Ближе они не подходили, но явно наблюдали за пришельцами. Конечно же, сказать о сгустках прозрачной темноты, что они наблюдают за кем-то, было довольно смело, но командир всем нутром ощущал это. Каждым нервом, каждой порой кожи. И в том, что за ними наблюдает тень, было для него что-то глубоко омерзительное.

Внезапно Кэффри, издав торжествующий рев, устремился к чему-то на склоне оврага и с неистовостью терьера начал быстро разрывать мягкую почву. Горделиво улыбаясь, он извлек оттуда нечто похожее на обломок обугленной трости с небольшим набалдашником. Когда он передал находку Гордону, тот не смог сдержать удивленного возгласа и подозвал Барриера.