Ли Брэкетт - Венерианская колдунья. Вуаль Астеллара (рассказы)

Тревор не спорил. Он дрожал от усилий скрыть жалкие остатки своей индивидуальности. Он провел рукой по лицу и, вздрагивая от прикосновения к чужому, навязанному уродству на своем лбу, угрожающе сказал:

— Трюмы должны быть очищены. Корабль не поднимет еще раз такую тяжесть, да и металл понадобится мне для ремонта. — Он снова настойчиво думал об оружии. — Пришли рабов.

— Нет, — твердо сказал Шеннеч, — это сделают Корины. Мы не дадим в руки рабов никакого потенциального оружия.

Тревор пропустил через свой мозг волну разочарования и пожал плечами:

— Ладно. Тогда давай сюда коринов.

Он стоял у больших экранов и смотрел на равнину, расстилавшуюся перед городом. Рабы были собраны на безопасном от корабля расстоянии и, словно бессловесное стадо, ждали господских приказов. Их охраняли несколько всадников-кори-нов и ящерицы-«соколы».

Маленькая армия коринов медленно подошла к кораблю.

Тревор ясно ощутил их мысли. За всю жизнь они ни разу не испачкали рук работой и теперь злились на своего хозяина.

Вонзив ногти в ладони, Тревор пошел к хвостовой части, собираясь показать коринам, что надо делать. Он не сможет больше хранить то, что с таким трудом скрывал под наслоениями полуправды и хитрости. Рано или поздно это выйдет наружу, и Шеннеч узнает все. При свете факелов Корины начали сражаться с ржавыми машинами в задних трюмах.

— Пришли сюда побольше людей, — мысленно приказал Тревор Щеннечу. — Это очень тяжелые штуки.

— Туг все, кроме тех, кто охраняет рабов. Их нельзя забирать.

— Ну что ж, — сказал Тревор, — тогда заставь этих работать как следует.

И по покосившимся палубам и коридорам сначала медленно, а потом все быстрее он пошел к хвосту корабля; его босые ноги царапали чешуйки ржавчины, лицо с третьим, сверхъестественно-жутким глазом побелело и странно застыло. Его мозг выталкивал мутные потоки хаотических мыслей, неопределенных и ничего не значивших, чтобы до последней секунды скрывать то подспудное, что Шеннечу нельзя было знать.

— Тревор!

Шеннеч был встревожен.

: Цель вышла на свет, Она вышла, ее уже нельзя было больше , прятать. Она вырвалась из укромного места, как яркая вспышка в темноте, и Шеннеч увидел ее и послал на человека всю свою холодную силу.

Тревор пулей влетел в рубку. Первая черная волна ударила его в общем-то неожиданно. Рубка вытянулась в каком-то диком, бредовом измерении. В дальнем ее конце ждал Гелт. За спиной у него находился один маленький ключик, которого нужно было коснуться сейчас же.

Возросшая многократно сила Шеннеча оттолкнула Тревора назад, запрещая ему думать, двигаться, существовать. Но созданные Тревором защитные стены еще держались; в них горел яркий факел решимости.

Было самое время начать сражение, и Тревор выкопал свое скрытое, тщательно оберегаемое оружие ярости.

Он высвободил эту дикую ярость и крикнул чужой силе:

— Я убью тебя когда-нибудь!

Палуба поплыла у него под ногами. Облупившиеся переборки колыхались, как клубящийся туман. Тревор не знал, двигается он или нет, но на ногах он держался, тогда как страшная, невыносимая тяжесть обрушилась на его трепещущий мозг, стремясь сгладить, придавить бешеную ярость, которая была его единственным оружием.

Ярость за себя, оскверненного и униженного, за Джен с окровавленными рубцами на смуглых плечах, за Хью, лежавшего мертвым под отвратительным убийцей, ярость за все поколения высадившихся здесь людей, которые жили и умирали в рабстве для того, чтобы облегчить Шеннечу ожидание смерти.

Перед ним возникло неестественно огромное лицо Гелта, искаженное, потрясенное и испуганное. Тревор оскалился.

— Я убью его когда-нибудь, — выдохнул он, обращаясь к Корину.

На поясе Гелта висел нож, но потомку каторжника не было приказано пользоваться им. Только один Тревор мог заставить корабль лететь. Гелт протянул дрожащие руки и схватил Тревора, но очень неуверенно. Мозг Корина кричал Шеннечу:

— Ты не можешь его остановить!

Тревор, только частично слитый с Шеннечем, услышал этот крик и засмеялся.

От прикосновения Гелта что-то взорвалось в нем. Теперь его не контролировали, неистовые мысли ушли, осталось только два сильных желания, одним из которых было уничтожение поработившего его чудовища.

— Убей его, — неожиданно сказал Шеннеч. — Он безумец, и никто не может управлять сумасшедшим.

Гелт старался выполнить приказ, но руки Тревора уже схватили его за горло. Пальцы глубоко погрузились в плоть Корина, и вскоре раздался хруст сломанной кости.

Тревор отбросил обмякшее тело. Он ничего не видел, кроме маленького огонька, мерцавшего в темноте. В центре этой светлой точки находилась красная кнопка. Тревор подскочил к пульту и нажал ее. Таково было его второе желание.

В первый момент ничего не произошло.

Тревор упал поперек тела Гелта. Шеннеч сыпал запоздалыми угрозами. Теперь у оставшегося в живых человека появилась возможность встать и облегченно, торжествующе вздохнуть.

Корабль вздрогнул. Раздался глухой рев, потом все стихло, и рев повторился. Бункеры с остатками горючего заработали. Рубку потрясло несколько мощных ударов, стены ее со страшным скрежетом накренились. Все двери распахнулись, мир наполнился лязгом и грохотом ломающегося металла. Затем все смолкло, и наступила тишина.

Тревор пополз по вставшему дыбом полу и через разбитый люк вылез на безжалостный солнечный свет. Теперь он ясно видел, что ему удалось сделать. Сработано было хорошо, запаса горючего хватило.

Задняя часть корпуса исчезла, а с ней и все корины, копошившиеся в трюмах.

И тут в мозгу Тревора раздался удивленный голос Шеннеча:

— Я и в самом деле состарился! Я недооценил силу молодого, здорового мозга. Рабская покорность коринов меня расхолодила.

— Ты видишь, что происходит с последними коринами? — спросил Тревор. — Ты можешь видеть?

Последние корины, последние невольники Шеннеча, были потрясены крушением привычного им мира. Рабы тут же поднялись против своих ненавистных хозяев. Они ждали очень долго, и теперь Корины и ящерицы-«соколы» подлежали уничтожению.

— Ты видишь это, Шеннеч?

— Вижу, Тревор. А теперь они... идут на тебя!

Да, обезумев от крови, рабы спешили расправиться с теми, кто носил солнечный камень. Впереди шагали Джен и Сол.

Тревор знал, что на разговоры ему отпущено не более одной минуты, знал, что Шеннеч с любопытством ожидает финала этой драмы, и потому он сделал шаг вперед и сказал:

— Я дал вам свободу, и вы хотите меня убить за это?

— Ты выдал нас, — зарычал Сол, — и теперь...

— Я выдал вас, но не намеренно. Здесь есть кое-кто посильнее коринов, а вы даже не знали об этом. Чего же вы хотите от меня?