Александра Баркова - После пламени. Сборник

«Как он?»

От неожиданности я не успела вовремя повернуть и на всей скорости врезалась в сосну, растущую выше по склону. Спасибо, хоть не в скалу. Дождём посыпались иголки и шишки, олени опрометью кинулись в заросли, а я, инстинктивно сменив облик, сползла вниз по стволу, ободрав ладони о шершавую кору.

«Что с Феанором?» — нетерпеливо переспросил Властелин.

Я уселась, привалившись к сосне и едва не плача от досады.

«Таринвитис, что случилось?» — похоже, он не на шутку встревожился.

Виски заломило от грубого напора чужой воли: Мелькор, который обычно относился к нам бережно, сейчас не церемонился. Как будто мне мало было всего остального!

Строго говоря, я не имела права отлучаться из селения, да и не отлучилась бы, но попытка передать этому нолдору силу едва не стоила мне развоплощения. Казалось, я коснулась чего-то отвратительного до дрожи, и это что-то намертво присосалось ко мне, вытягивая жизнь. Феанор был без сознания, но то, что сидело в нём, не дремало. И оно было голодно.

«Феанор жив,— отозвалась я, не скрывая горечи.— И я тоже, как ни странно.»

Мелькор замолчал.

Теперь я понимала, почему он не захотел забрать раненого в Ангбанд. Но почему же он меня не предупредил об опасности? Не похоже на него, ох, не похоже!

«Дождись, пока Феанор придёт в себя, проследи, чтобы он ни в чём не нуждался и немедленно возвращайся в Ангбанд»,— распорядился Мелькор.

Его осанвэ было очень сухим, лишённым и намёка на эмоции. Из чего я моментально сделала вывод, что эмоции-то как раз есть. И сильные.

«Слушаюсь, Властелин»,— ответила я столь же бесстрастно.

Поднялась, лизнула исцарапанную ладонь. Лечиться сейчас не было сил. Добыть какую-никакую живность, напиться тёплой крови, привести себя в порядок. Остальное — после.

Я как раз готовилась закусить свежепойманным зайцем, когда с противоположного склона потянулся к небу столб дыма. Сигнал.

Подождут. Всё равно, пока я в себя не приду, проку от меня, что от снаги игры на арфе.

Таринвитис велела оркам дожидаться снаружи и вошла к Феанору одна. Наевшись свежего мяса, она чувствовала себя неизмеримо лучше.

Пламенный неподвижно лежал на шкурах, и глаза его были закрыты. Со стороны могло показаться, что он спит. Но Таринвитис видела, что он сосредоточен и напряжён. Отсутствие видимых движений отнюдь не означает отсутствия деятельности.

— Ты у своих,— сказала майэ очень мягко.— Эти орки подчиняются Властелину. Им приказано заботиться о тебе, пока ты отдыхаешь.

Внешне нолдо не прореагировал. Только его губы, до того напряжённо сжатые, превратились в совсем тонкую линию.

«Та‑ак, значит, он не встревожен. Скорее — зол. Обижен?»

Обижен?! Воплощённый?! Таринвитис едва не засмеялась от столь нелепого предположения. Хотя… если учесть положение этого нолдора в Ангбанде и то, что он свершил…

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она с мягкой настойчивостью.

— Л‑лучше, если ты не будешь мне мешать! — сквозь зубы процедил тот.

Но — настрой был всё-таки сбит. Феанор бессильно уронил голову на плечо; руки, прежде напряжённые, устало потонули в густом меху.

— Я оставлю тебя одного, если хочешь,— Таринвитис была сама кротость.— Позже ты сможешь прислать за мной орка.

Майэ вышла. Почти сразу появилась незнакомая орочка и молча уселась у очага.

Феанор перевернулся на живот и уткнулся лицом в шкуры.

Да что же это такое?! Только смог сосредоточиться, только начал заниматься уже совершенно потерявшим чувствительность плечом — как именно тут и появляется тот… та, судя по голосу, кто был нужен раньше, но никак не сейчас! Отвлекает. Сбивает настрой. И — уходит!

Можно было позвать обратно эту майэ (судя по чистейшему валарину, это именно майэ). Но не было ни сил, ни желания просто пошевелить языком.

Феанор едва не плакал с досады.

Не так, совсем не так он представлял себе то, что будет после победы над Паучихой!

«Феанор жив, и я тоже, как ни странно…»

Стало быть, мои опасения оправдались. Унголианта уничтожена, но часть её сущности осталась в самом Пламенном. Оттого я и не хотел возвращать его в Ангбанд. Оттого я и не мог сам приблизиться к нему. Что, если моё присутствие окажется для него губительным? Что, если оно усилит ту отраву, которая, быть может, разъедает сейчас его тело? Проклятая тварь слишком хорошо приспособилась питаться моей Силой.

Оставить Феанора без помощи — риск, но и пытаться помочь — риск не меньший. Я не знал, что произойдёт, когда Таринвитис коснётся Пламенного своей Силой. Надеялся, что всё же она — не я. Рассчитывал на разницу Мелодий. Потому и её не предупредил: страх и отвращение, даже подавленные, могли изменить её Музыку. И вместо помощи моя посланница принесла бы Феанору гибель. Выходит, я сознательно рисковал ею ради более чем сомнительной возможности спасти Пламенного. Я обманул её доверие.

Я метался по комнате, вне себя от ярости и стыда. Я легко пожертвовал бы любым из орков — ну, почти любым. Но майар! И дело тут было вовсе не в их силе или пользе для дела. Я привязался к ним за столетия, что мы провели вместе. Я тосковал по ним в Амане. Да, они были моими друзьями и сподвижниками, но не только. Мы давно уже были — одно целое. Горстка поющих общую Тему. Только горстка.

Я всегда берёг своих майар. Старался беречь.

«Феанор жив, и я тоже».

Я резко остановился. Феанор жив. Жив! А это значит, что замысел мой, возможно, удался. А Таринвитис… я поговорю с ней, она поймёт, что у меня не было другого выхода.

Да, но когда Пламенный очнётся, что он подумает? Что я — его — пре… бросил на произвол судьбы? Вообще-то, он должен догадаться, в чём тут дело, но будет ли он способен ясно мыслить в своём нынешнем состоянии?

Я вновь закружил по комнате. Личный разговор придется отложить, ничего не поделаешь. Передать через Таринвитис? Я поморщился. Не то, чтобы я не доверял майарам, но о некоторых своих… временных трудностях предпочитал всё же умалчивать. Да и не хотелось мне беседовать с Феанором через посредников после того, что он для меня сделал. Осанвэ? Но я боялся мысленно обратиться сейчас к Пламенному — однажды я уже едва не погубил его этим, сам того не желая. Тогда, в Амане, после его безумной скачки на север, после того, как он каким-то непостижимым даже для меня образом сумел вернуться из-за Грани. Я так обрадовался, что послал осанвэ сразу, едва почуял, что мелодия Пламенного вновь зазвучала в мире. А он был совсем без сил, и прикосновение Стихии только чудом не убило его… я слишком быстро забыл, что он — Воплощённый. Но больше такого не повторится.

Я остановился у окна, рассеянно глядя на низко клубящиеся тучи. И внезапно сообразил, что надо делать, и тихо засмеялся, дивясь, что не додумался до этого раньше. Право, такой восхитительной глупости позавидовал бы даже Тулкас! Было бы над чем голову ломать! Решение-то — вот оно, на поверхности!