Макс Фрай - Все сказки старого Вильнюса. Продолжение

– И что я должна с этим делать? – наконец спросила Нелли.

– Вы – ничего, – сказал бармен. – Делать буду я. Сварю кофе – не беспокойтесь, на самой обычной воде! – налью в этот термос и дам его вам. С собой. Утром, обнаружив его под подушкой, вы не сможете отрицать, что он есть. И кофе в нем тоже есть. А кофе – это очень реальная вещь, я вам уже говорил. Иллюзией он стать не может ни при каких обстоятельствах. И уж тем более ни при каких обстоятельствах вы не сможете счесть эту вещь своей, – для пущей убедительности он взмахнул перед ее носом чудовищным черным термосом. – В том и заключается его убийственная магическая сила, что такого ужаса ни у кого, кроме нас нет. А значит, доказательство налицо. Чего ж вам еще?

– И тогда вы точно свихнетесь, – мстительно пообещал зеленый, показав ей неожиданно розовый, совершенно человеческий язык. – Я бы и сам свихнулся, если бы это кошмарище у себя под подушкой нашел. Но вы, конечно, можете отказаться. В любой момент.

– Отказаться? – изумилась Нелли. – Отказаться от возможности найти с утра термос с кофе? Если я и дура, то не настолько. Наливайте!

– Кофе сперва надо сварить, а уже потом наливать, – заметил Тони. – Поэтому придется вам еще немного у нас задержаться, невзирая на приставания этого жуткого типа. Я бы его давным-давно выставил, но не могу: это моя персональная божья кара. В смысле ближайший друг. А божью кару, сами знаете, не выбирают.

И поставил перед ней еще один стакан с лимонадом. На этот раз лимонад был розовым и совсем несладким. И вкус какой-то неуловимо знакомый, снова что-то из детства, да что ж ты будешь делать, опять ничего вспомнить не могу!

– Ревень, – подсказал ей бармен Тони. – А в бутерброде была грузинская приправа «Хмели-сунели», ваш папа ее очень любил и пригоршнями сыпал в еду. Извините, что сую нос не в свое дело, но вы так мучились, пытаясь вспомнить, никакое сердце не выдержит. А вот что играл Карл, я вам не подскажу; боюсь, он и сам уже не вспомнит. Поэтому пейте лимонад. В нем всего три капли моей безумной водопроводной воды, беспокоиться не о чем. Слишком мало для настоящего сумасшествия, зато для радости – в самый раз.

– Ладно, поверю вам на слово, – улыбнулась Нелли. И взяла стакан.

Проснувшись в своей машине, Нелли сразу подумала: вот и хорошо, значит не придется ее искать. Поглядела в окно, потом, на всякий случай сверилась с телефоном: где я вообще? Это точно Вильнюс? После такой развеселой ночки трудно вот так сразу понять, что приснилось, а что все-таки было наяву. Вдруг я уснула прямо на Белорусской границе? И до сих пор стою там, как дура, перегородив проезд.

Однако вместо пограничных шлагбаумов за окном виднелись какие-то старые, явно недействующие храмы, со всех сторон окруженные деревьями, и телефон уверенно сообщал: «Вильнюс, 10:24». Ну слава богу, значит, приехала все-таки наяву. А вот все остальное…

С «остальным» было настолько сложно, что Нелли решила: не буду думать об этом с утра. Сначала кофе, потом – еще кофе. Потом найду гостиницу, приму душ, лягу и вытяну ноги. А там поглядим.

Выполнить эту договоренность с собой оказалось очень легко: ни на что другое у нее все равно пока не было сил. На поиски ближайшей кофейни их, впрочем, тоже не было, но куда деваться. За роскошь быть живым человеком приходится расплачиваться ежедневной мукой воскресения, нам не привыкать.

Еще немного, и встала бы, и пошла, но тут почувствовала, что в бок упирается что-то большое и твердое. Подскочила, как укушенная, почему-то рисуя в воображении пистолет, все-таки кинематограф проделывает с нашим сознанием удивительные вещи. Заслуженно получила по башке низким автомобильным потолком и от этого как-то сразу пришла в себя. Взяла в руки самый страшный в мире, черный, как мысли злодея термос с вмятинами от великаньих пальцев, с надписью «Обморок-76», прижала его к груди, как заново обретенную после нескольких дней поисков глупую кошку, поцеловала в крышку, как в лоб, отвинтила ее, сделала глоток, ожидаемо обожглась и расплакалась, громко, навзрыд, как в детстве, как бы от боли, но на самом деле, конечно, от радости. Как хотите, мои дорогие чудовища, адские-незнакомцы-из-бездны, столбы священного пламени, радужные шары, оборотни и русалки, а теперь вы все у меня точно есть.

– Новолуние, – говорит Тони. – Вот именно сегодня – оно. Точнее, завтра. Ну, то есть ночью, в два с копейками… нет, даже не с копейками, а ровно в половине третьего. Прикинь!

– И что из этого следует?

– Из этого следует вообще все.

Обожаю внятные объяснения.

– …самым дурацким рейсом, в два часа ночи – скороговоркой докладывает Саша. – На все остальные билеты стоят столько, что проще еще немного подкопить и купить личный самолет. Причем с золотыми пропеллерами. Короче, я прилетаю ровно без двух минут два. Но тебе все равно придется меня встречать. Таковы гримасы твоей злой судьбы.

– Два часа ночи – прекрасное время, – твердо говорит Аль. – Лучше захочешь – не придумаешь.

Это нелепо, – думает Анна. – Нелепо, что взрослая, разумная, прекрасная я вместо того, чтобы спать, по пол-ночи просиживаю у окна и хочу гулять по ночному городу. Вдвойне нелепо, что гулять я при этом все-таки не иду. Уже которое лето подряд. Хочу, но не иду! А ведь мне даже разрешения спрашивать не нужно.

Вот предположим, – думает Анна, – мне пришлось бы срочно идти в ночную аптеку. Например, кто-нибудь заболел, и, кроме меня, за лекарством послать некого. И что тогда? Да пошла бы как миленькая. И совсем не было бы страшно. Я же не боюсь темноты. Даже в детстве ее не боялась. Впрочем, в городе фонари везде горят. Или почти везде.

Ну и чего тогда тянуть? – думает Анна. – Тем более, что в аптеку меня все равно не пошлют, некому меня туда посылать. Зато я могу взять и выйти вот прямо сейчас. По собственной воле. А зачем она еще нужна?

Это нелепо, – думает Анна, шнуруя кеды. – Это нелепо, – повторяет она, застегивая кофту. – Нелепо, что я куда-то прусь среди ночи. Нелепо, что я так долго откладывала.

– Популярные среди эзотерически грамотных домохозяек лунные календари вполне единодушно гласят, что в двадцать девятый день каждого лунного месяца следует избавляться от мрачных мыслей и беспросветной тоски, а также печь лепешки, – говорит Тони. – Кроме того не следует строить долгосрочные планы и необходимо принимать душ, но эти рекомендации, на мой взгляд, и в другие дни вполне актуальны. Однако для нас с тобой важно не это.

И умолкает с загадочным видом. Он это умеет. Но я не отстану.

– А что важно?

– Как – что? Полное отсутствие луны на небе. Сегодня никто за нами не подглядывает. Следовательно, можно творить все, что в голову взбредет.