Карина Демина - Ловец бабочек. Мотыльки [СИ]

— Говорю ж, болею…

— Чем? — пацаненок насупился.

— Совестью. Гляди, заразное это дело…

Дом.

Двор.

Снег пошел. Снег — это хорошо… снег следы прикроет, хотя ступать за черту осклизлого штакетника не тянет.

Дом выглядел нежилым.

И по ощущениям… Себастьян прислушался. Несло чернотой, тяжелой, вязкой, пропитавшей место это от фундамента до заросшей мхом крыши. А Кишма наблюдал за хворым демоном, не смея уйти, хотя ж было у него этакое желание.

Дурное местечко.

Стремное.

Жила тут — Кишма узнавал за интерес — старушенция, которая девок уличных пользовала. И не травами, как иные, мол, травами, плод изводя, и саму девку притравить недолго, а спицу брала, на огне калила и в то самое место, которое вовсе не для спиц богами создано, совала…

Сказывали, что иных и насквозь протыкала, которые советов не слушались и часто ходили.

А после закапывала на заднем дворе.

Враки, небось. Дворик тот Кишма глянул еще в первый день, когда пригляделся к тому мажорчику, на которого демон глянуть велел. Дрянной вот дворик. Махонький. Там и собаку-то не закопаешь, не то, что бабу мертвую.

Вот если еще в подполе…

Стоял дом не просто так, а на месте старой усадебки, об этом Аська-колдовка рассказала, а уж она-то всяких гишторий знает бессчетно, и поди разберись, где в них правда истинная, а где лажье. Она ж баила, что померла старуха нехорошо, что нашли ее на третий день, крепко кошаками погрызеной. И руки объели, и до кишков добрались, а лицо не тронули. Будто бы на том лице такой страх был лютый, что люди в него вовсе глядеть не могли, а кошаки жрать не стали.

…может, и вправду Сам за нею своих псов отправил?

Кишма не знал.

А вот что в дом соваться охочих нетушки — так то истинная правда. И главное, подойдешь близенько и такая жуть разбирает, что того и гляди лопнет вовнутрях со страху. Демон же, ныне пребывавший в обличье самом недемоническом, затрапезном даже, только патылицу поскреб и заметил.

— Пугача поставил. Ишь ты…

И перемахнул забору.

А за ним и Кишме пришлось. Договор — он на то и договор, чтоб блюсть, пусть и с демоном… тем паче, что с демоном. Он толкнул калиточку, придержавши ее по-особому, чтоб не заскрипела.

— С утреца сперва один заявился, а после другой, — бормотал Кишма, стараясь не приближаться к демону, который осматривал дом с видом прехмурым.

Не доволен?

Чем?

Кишма все сделал, как сказано было. Вперед не лез, сидел себе… пацанью мелочевки кинул, чтоб, значится, помогли, а то ж мало ли… пацанье тут, хоть и наглое не по годам, но дело свое знают крепко.

— Как быстро?

— Так, — Кишма вытащил из кармана замусоленный листок. — Во… после полуночи аккурат первый… Мыхля хотел пощупать, но я не позволил.

— Правильно.

От дома воняло тьмой.

Первозданной. Хорошенько настоянной на крови. И та пропитала, что камни фундамента, что стены, что даже крышу, которая, казалось, исходила дымом. И лезть туда… не самая лучшая идея. Да и вовсе… кто его просит, лезть?

…никто и знать не знает, что Себастьян здесь.

Даже если вели, то…

…уйти.

…позвонить в эту их полицию, и пусть сами разбираются. А тьма… Себастьяну ли не знать, до чего липкая она. Окунешься в такую и после не отмоешься.

Он усмехнулся и погрозил дому пальцем. Ишь, поставили чары… и странно, что не ослабели те… хотя, чего тут странного? Подновляли.

— Говорит, что этот и прежде ошивался тут… он у мамки спросил, та всех туточки знает, так сказала, что старухин внук, и чтоб Мыхля от него подальше держался. Еще и уши драла, — паренек с пренесчастным видом шмыгнул носом. Ныне в нем не осталось и тени от прежнего грозного атамана. — Мыхля говорит, что этот, значится, и прежде появлялся, а после девки исчезали. И вроде как нашие на него перо кликнули, только не нашлося такого хмызня, чтоб безбашенный вовсе…

Себастьян погладил дверь. И та, отзываясь на ласку, приоткрылась.

Тьма выглянула.

Обняла Себастьяна.

Ласковая.

Черная.

И густая. Влажноватой лапой коснулась лица. И дыхнула терпким сладким ароматом свежей крови. Впрочем, он тотчас исчез, сменившись куда более обычными запахами. Тлена. Влажной древесины. Трухи. Краски… свежей краски… кому и что понадобилось красить здесь?

Нож лег в руку сам.

А вот паренек остался снаружи.

И правильно, не его это дело…

— Помнишь, о чем говорили? — Себастьян не без труда, но избавился от жадных объятий тьмы. — Не подведи…

Время выходило.

И надо было разобраться еще с одним небольшим, но весьма важным моментом.

Осмотр дома много времени не занял. Впрочем, Себастьян и не рассчитывал найти что-то серьезное. Все ж иные вещи не хранят на виду.

А вот подвал…

Крышка открылась легко.

И лестница, представшая пред глазами Себастьяна, вела куда-то в глубины черноты. Он поморщился и поскреб шею, на которой пролупилась уже мелкая чешуя. Оставалось надеяться, что сидеть в подвале ему недолго придется.

Сам подвал был… маловат.

Пожалуй.

Стены.

Крюки. Ножи и плетки, что тоненькие, игрушечного вида, что крупные хлысты, из тех, которыми волку хребет перебить можно. Низкий потолок. Лампа электрическая.

Короб.

Тело в коробе.

И значит, ждать придется недолго.

Только…

Себастьян простучал стены и хмыкнул, обнаружив за тремя пустоту. Вот ведь, и здесь секреты.

— Помогите, — раздался слабый голос откуда-то слева.

Поможем.

Позже.

За второй стеной обнаружился стол весьма занимательного вида. А вот третья… ниша была узкой и тесноватой, и пыль, прилипшая к стенам ее, живо свидетельствовала, что по прямому назначению сию нишу не использовали давненько. Себастьян ввинтился в нее не без труда.

Замер, сложивши руки на груди.

— Свет выключить не забудь, — велел он помощнику, который горел желанием убраться из проклятого дома и поскорее. Тот кивнул.

Тайник закрылся.

И открылся — надо же было проверить, открывается ли он вообще изнутри, а то ведь этак в преглупое положение попасть можно, самого себя замуровавши. И снова закрылся.

Открылся.

Закрылся… Себастьяну претила мысль запирать себя здесь. Во всяком случае сейчас.

Он посидит.

Послушает темноту. Та ведь предупредит о приходе хозяина, верно? Или он не хозяин? Конечно, хозяин вон там, в ящике остывает. Он заслужил? В темноте нелегко. Давит она.

…шепчет.

Женскими хрупкими голосами, которые, что колокольчики звенят. Они устали. Их ведь заперли здесь, внизу… иных давно… старуха?

О да, она колдовкой была.

…кровь-кровь-кровь…

Железный стол.

Капает…

Чаша в морщинистых руках. Черные камни, покрытые засохшей кровью, что коростой. Голос гулкий, выводящий заклятье-молитву. И темнота, что клубится, наполняя дом этаким невидимым обычному глазу дымом. В дыму этом легко заблудиться, и однажды сама старуха забывает, сколь опасное это дело — ворожба…