Роджер Желязны - Девять принцев Амбера. Том 2

Я покачал головой.

— Духу не хватило, — сказал я ей.

— Кто ты? — спросила она, отступая на полшага.

— Меня зовут Мерлин, и я тут совершаю сумасшедшее рыцарское странствие, ничего не понимая.

— Амбер, — тихо сказала она, все еще держа руки у меня на плечах, и я кивнул.

— Я тебя не знаю, — выговорила она.

Потом она опять подошла ко мне и опустила голову мне на грудь, Я начал было что-то говорить, пытаясь объясниться, но она приложила палец к моим губам.

— Пока не надо, не сейчас, может быть, никогда, — сказала она. — Не рассказывай мне. Пожалуйста, больше ничего мне не рассказывай. Но ТЫ должен знать — ты призрак Лабиринта или нет.

— А что такое призрак Лабиринта? — спросил я.

— Артефакт, созданный Лабиринтом. Лабиринт увековечивает каждого, кто по нему проходит. Как будто записывает на пленку. Если ему нужно, он может вызвать нас обратно — такими, какими мы были в тот момент, когда проходили его. Он может использовать нас по своему усмотрению, отправлять туда, куда желает, дав нам задание… Уничтожать нас и опять создавать.

— И часто он проделывает это?

— Не знаю. Его воля, не говоря уж о его операциях с кем-то другим, мне незнакомы.

Потом она неожиданно объявила:

— Ты не призрак! — и схватила меня за руку. — Но что-то в тебе не так — не так, как у прочих, в ком течет кровь Амбера….

— Полагаю, — ответил я. — Мое происхождение ведется не только от Амбера, но и от Двора Хаоса.

Она поднесла мою руку ко рту, словно собравшись поцеловать. Но губы соскользнули мимо, к тому месту на запястье, где я рассек его по требованию Бранда. Тут меня как ударило: что-то в амберской крови, должно быть, особенно привлекает призраков Лабиринта.

Я попытался отнять руку, но и она обладала силой Амбера.

— Иногда во мне течет пламя Хаоса, — сказал я. — Оно может тебе навредить.

Она медленно подняла голову и улыбнулась. Ее рот был выпачкан кровью. Я посмотрел вниз и увидел, что запястье тоже было мокрым от крови.

— Кровь Амбера имеет власть над Лабиринтом, — начала она, и вокруг ее щиколоток закрутился туман.

— Нет! — выкрикнула она тогда и еще раз склонилась вперед.

Вихрь поднимался к ее коленям. Я чувствовал, как она рвет зубами мое запястье. Я не знал никакого заклинания, чтобы бороться с этим, поэтому обхватил ее плечи и погладил по голове. Минутой позже она растворилась в моих объятиях, превратившись в кровавый смерч.

— Не сбейся с пути, — услышал я ее вопль, когда она, крутясь, уносилась от меня. На мостовой все еще дымилась ее сигарета. Кровь, капая, оставляла рядом с ней следы.

Я отвернулся и пошел прочь. Сквозь ночь и туман по-прежнему было слышно, как кто-то очень тихо играет на пианино одну из старинных мелодий. Я выбрал тропинку справа.

Куда бы ни падала моя кровь, реальность там подтаивала. Но рука заживала быстро, и скоро кровотечение прекратилось. Рану даже дергало не слишком долго.

— Я весь в крови, мастер.

— Это могло быть и пламя, — заметил я.

— Там у камней я к тому же немного обжегся.

— Извини! Ты догадался, что вокруг творится?

— Никаких новых указаний, если ты об этом. Но я размышлял — теперь я знаю, как поступить, ведь здешние места нравятся мне все больше. Взять к примеру эти призраки Лабиринта. Если Лабиринт не может сам проникнуть сюда, он, по крайней мере, может использовать агентов. Тебе не кажется, что Логрус мог бы ухитриться сделать нечто подобное?

— Полагаю, это возможно.

— У меня создается впечатление, что здесь происходит что-то вроде поединка между ними — среди отражений, по другую сторону действительности. Что, если это место возникло раньше всего прочего? Даже раньше отражения? Что, если они с самого начала борются здесь в такой вот странной, метафизической манере?

— Если так, то что?

— В этом случае Отражение становится более поздней идеей, чуть ли не побочным продуктом напряжения между полюсами.

— А что, если эту идею тебе вложил Логрус совсем недавно, когда награждал тебя новыми силами?

— Зачем?

— Еще один способ заставить меня думать, что конфликт важнее людей. Еще один способ надавить на меня, чтобы я выбрал, на чьей я стороне.

— Я не чувствую, чтобы мной манипулировали.

— Как ты сам подчеркнул, думать для тебя дело новое. А добраться в такой ранний период до абстрактного мышления тебе не удалось. Здесь же идет игра абстракций.

— Неужели?

— Даю слово.

— С чем же мы тогда остаемся?

— С непрошенным вниманием свыше.

— Если это их военная зона, лучше выражайся аккуратнее.

— Чтоб им всем заболеть оспой. По непонятной мне причине для этой игры я им необходим. Так что с моими выражениями им придется примириться.

Где-то впереди, в небе, я услышал раскат грома.

— Понимаешь, что я имею в виду?

— Это блеф, — ответил я.

— С чьей стороны?

— По-моему, со стороны Лабиринта. Похоже, за реальность в этом секторе отвечают его призраки.

— Знаешь, мы можем ошибаться насчет этого. Ведь наши догадки — это стрельба в темноту.

— Чувствую, мы стреляем и в кое-что за этой темнотой. Вот почему я отказываюсь играть по чужим правилам.

— У тебя появился план?

— Свисай свободно. И, если я скажу «убей!», так и сделай. Давай-ка доберемся туда, куда мы идем.

Я снова побежал, оставив туман, оставив призраков играть в призраков в их призрачном городе. Светлая дорога шла через темный пейзаж, я бежал навстречу движению Отражений, а земля пыталась изменить меня. И снова была вспышка, и опять за ней последовал удар грома; рядом со мной то внезапно появлялись, то мгновенно исчезали подлинные уличные сцены. А потом по светлой дорожке заскользила темная фигура — как будто я пытался обогнать сам себя. Позже я сообразил, что на самом деле это был эффект зеркала. Движения фигуры, которая бежала справа параллельно мне, передразнивали мои собственные, все, что случалось в это время на улице, происходило слева от меня и справа от моего призрачного дубля.

— Что происходит, Мерль?

— Не знаю, — отозвался я. — Но для символизма, аллегорий и разнообразной метафорической чепухи у меня неподходящее настроение. Если это аллегория, означающая, что вся жизнь — гонка с самим собой, то тут они сели в лужу, если только игрой не заправляют по-настоящему пошлые Силы. Тогда, по моим догадкам, это вполне в их духе. Как ты думаешь?

— Я думаю, тебе все еще может грозить опасность получить удар молнии.

Молния не ударила, а мое отражение исчезло. Этот эффект держался намного дольше, чем все те эпизоды у тропы, свидетелем которых я стал до этого. Я уже собрался было выбросить его из головы, но тут мое отражение прибавило скорость и вырвалось вперед.