Андрэ Нортон - Колдовской мир. Том 1

— Так оно и есть,— согласилась она,— но подожди немного. Смотри!

Мы поднялись по лестнице, и я застыл от изумления. Площадка под нашими ногами стала светиться. Свет был не ярче, чем от квасти, но его было достаточно, чтобы увидеть все вокруг.

— Это действует какая-то магия,— сказала Орсия,— приложи к полу ладони!

На ощупь пол был совсем не похож на каменный. И там, где мои руки касались его, свечение становилось ярче. Орсия тоже приложила к нему ладони, свет вспыхнул и под ее руками.

— А теперь попробуй босиком! Так еще ярче! — радовалась Орсия, показывая мне здешние чудеса.

Она, как ребенок, прыгала на одной ноге, стягивая со ступней гибкие чехольчики, служившие ей обувью. Я же стоял в нерешительности. Орсия пробежалась по полу босиком и в недоумении оглянулась на меня. Она не понимала моего замешательства. Тогда, отбросив колебания, я стащил с ног свои легкие башмаки и пошел следом за девушкой. Свет под нашими ступнями стал гораздо ярче, так что в его бледном зареве можно было легко разглядеть поднимающиеся перед нами темные стены. Теперь в них ясно обозначились пустые окна и зияющий дверной проем. Глядя на них я пожалел, что мой меч остался на берегу реки. Воображение рисовало мне такие опасности, против которых мой нож с восьмидюймовым и хорошо отточенным лезвием был бессилен.

Вокруг огромных окон и двери не было ни резьбы, ни какой-нибудь другой отделки, голые стены были строгими и суровыми. Когда же мы с Орсией решились наконец шагнуть внутрь, свет под нашими ногами засиял еще ярче. Это был огромный и пустой зал, а на противоположной стене мы увидели десять дверей, и все они были плотно закрыты, хотя никаких запоров я не заметил. Орсия наугад подергала одну из них, но та не поддалась.

— Раньше я не заходила внутрь,— призналась она,— потому что тогда на этих стенах лежало древнее заклятье. Ты видишь — сейчас оно исчезло!

— Зачем ты это сделала? Мы ведь безоружны!

Меня возмутило, что из-за нее мы чуть не угодили в ловушку.

— Это было очень старое заклятие,— беспечно отозвалась Орсия,— и оно отзывалось на наши, а не на их защитные слова.

Слова... Когда я услышал это, мне в голову пришло, что я тоже могу сказать их. Глядя на запертые двери, я произнес всего только два слова, которые узнал в Лормте.

Те Великие Слова, на которые мне ответили, я поклялся не произносить. А эти служили для испытания чужих сил и оберегали от Зла. Но и они были достаточно сильны. Я громко произнес их, и они эхом прокатились по залу, повинуясь им, свет под ногами вспыхнул так ярко, что Орсия вскрикнула. Затем мы услышали треск, грохот и отдаленное ворчание грома. И в ослепительно-белом сиянии увидели, как рухнула дверь, которую до этого подергала Орсия. Она раскололась на куски, они обрушились наземь, заставив Орсию отскочить в сторону, и, коснувшись пола, рассыпались в прах.

Это произошло только с одной дверью. Было похоже, что Орсия своим прикосновением проложила путь магической силе. Мне даже показалось, что трещина на двери пошла от того места, до которого она дотронулась.

И вдруг в полной тишине послышались какие-то звуки — может, это было пение? Потом они умолкли, а я так и не понял ни одного слова из этой странной песни.

— Что это? — спросил я Орсию, пораженный.

— Не знаю,— вздохнула она.— Но чувствуется, что это такая древность! Некоторые слова...— покачала она головой,— нет, не знаю... Когда-то здесь была поставлена защита, теперь ее нет, снята. Пошли! Не бойся!

Я не торопился — чувство недоверия ко всему, что окружало нас, не покидало меня. Но мне так и не удалось удержать Орсию. Она решительно шагнула вперед, и мне не оставалось ничего другого, как отправиться за нею следом.

Мы шли, окутанные облаком золотого сияния, пока не оказались в другом зале, в центре которого на возвышении стоял трон с высокой спинкой и широкими подлокотниками. На троне кто-то сидел. На миг я вспомнил рассказ отца о том, как когда-то он с Кори сом и другими гвардейцами обнаружили в горах Карстена пещеру легендарного Вольта.

Он вот так же сидел на троне, держа в руках боевой топор. Кориса охватило непреодолимое желание взять его себе. Когда же, спросив разрешение у Вольта, он сделал это, величественная фигура вдруг рассыпалась, и на троне осталась только горстка праха. Казалось, он столетиями терпеливо поджидал того, кому наконец сможет вручить свое грозное оружие, выкованное не для обычного человека, но для полубога.

Того, кто сидел на троне перед нами, окутывало голубое сияние. Оно мешало его разглядеть, за ним только угадывалась огромная неподвижная, словно окаменевшая фигура. «Да это же усыпальница!»—понял я наконец. Это был такой же склеп, как и пещера Вольта. Странно, мой страх исчез, меня так и тянуло подойти поближе. Я сам себе удивлялся.

— Кто это? — спросила Орсия, подходя к трону все ближе и все пристальней вглядываясь в голубое сияние. Вот она уже совсем рядом.— Кто это?

— Тот, кто не причинит вам вреда...— коснулся моего сознания голос из ниоткуда.

Вокруг тронного возвышения стояли полуистлевшие ларцы со сверкающими сокровищницами. Но я смотрел только туда, где на верхней ступеньке лежал ярко освещенный меч. Мои пальцы сами собой нетерпеливо потянулись к боевому оружию. Его клинок казался длинной обычного и не отливал голубизной, как хорошая сталь, а был золотистым. Может, на него просто ложился отсвет того золотого сияния, которое заполнило весь зал. Рукоять меча тоже казалась золотой. Она была высечена из цельного куска золотого желтого кварца. На ней, словно сквозь дымку, вспыхивали красные, золотые и голубые искры. Время не тронуло его.

Я смотрел на меч, и мои руки тянулись к нему сами. Желание владеть им было сильнее голода, сильнее жажды, сильнее всего на свете, ему невозможно было противостоять. Еще никогда и ничего в жизни мне не хотелось так сильно. Может, те же самые чувства владели Корисом, когда он смотрел на Топор Вольта? Теперь я понимаю, почему он решился взять его. Осмелюсь ли я на то же самое?

Обобрать мертвого — кощунство. Но Корис попросил согласия у самого Вольта. И с тех пор, поражая Топором врагов, совершил немало славных подвигов. Нет, что ни говори, а взять оружие у мертвеца не так просто, как кажется. Это означает, что ты хочешь сравняться с ним в силе и ловкости, в боевом искусстве. Салкары верили, что если воин взял меч у убитого, то призрак мертвого теперь не оставит его. Если он станет союзником воина, то тот совершит такие ратные подвиги, о которых раньше и мечтать не мог. Но если призрак захочет ему отомстить или же просто позавидует, то в первом же бою воин встретится со своей смертью.

Когда-то давно, когда у салкаров были на Северном побережье свои гавани и когда они еще не заключали союза с Колдуньями Эсткарпа, они все же иногда похищали из гробниц прославленные мечи. Воины, владеющие такими мечами, совершали столь славные подвиги, что о них слагали легенды.