Андрэ Нортон - Колдовской мир. Том 1

— Наконец! — послышался рядом облегченный вздох, тут же потонувший во взорвавшемся над их головами отчаянном шуме и бряцании оружия.

— Вот оно! — Корис стиснул плечо Саймона и рванулся к двери.— Набатный колокол возвестил о крушении! Теперь-то уж эти крысы выползут из своих нор.

Терпение! Терпению Лойз научилась давным-давно. И теперь ей снова придется им воспользоваться, как оружием, против страха и паники, которые, тисками схватывая горло, давят тяжелым грузом. Терпение... и ее собственный ум — вот что они оставили ей.

В комнате, где ее надолго заперли одну, царила мертвая тишина. Не надо было пытаться проверить прочность ставен или двери: ведь они даже ободрали драпировку со столбов у постели, чтобы она ничего не сделала с собой, как решила Лойз. Но до этого пока что не дошло, о, нет и нет!

Она чувствовала себя очень плохо, комната плыла и раскачивалась перед глазами, так что Лойз никак не могла собраться с мыслями. Еще на борту корабля ее стала мучить тошнота, и она ничего не могла есть. Сколько времени она не ела? Лойз стала по-детски загибать пальцы, подсчитывая дни. Три, четыре... пять дней? И все время перед ней стояло лицо той темноволосой женщины, которая явилась в Эс-Касль однажды ранним утром. Что же она налгала?

Лойз изо всех сил напрягла намять, стараясь вспомнить все подробности той встречи. Страх стал еще сильнее, когда она вдруг поняла, что провал в памяти не имеет ничего общего с недомоганием и потрясением, которые она испытала. Нет, это была блокировка памяти, никак не связанная ни с физическим состоянием, ни с эмоциями. Эта женщина... Бертера! Лойз испытала радость, когда все же сумела вспомнить имя. Это Бертера увезла ее из Эс-Касля, что-то она ей сообщила. Но что это было за известие? И от кого? О, почему она тайно уехала из Эс-Касля с Бертерой? Какие-то отрывочные воспоминания у нее сохранились о дороге через лес, о шторхме и о том, как они искали прибежище от волн и ветра среди скал. А потом они спустились к самому морю и стали ждать.

Почему? Почему она так спокойно оставалась с Бертерой, не испытывая ни беспокойства, ни подозрения? Быть может, ею двигала какая-то посторонняя сила? Нет, в это труднее поверить. В Эсткарпе у нее были только друзья, а не враги. А вот теперь, соединяя воедино отрывочные воспоминания, Лойз начала понимать, что Бертера вела с ней себя так, словно бежала от врагов.

Она потрогала щеки. Они были холодны, как лед. Колдуньи Карстена! Нет, такого не может быть. Поверить в это — значит усомниться в святом, предать своих друзей. С тех пор, как потомки Древней Расы были объявлены в Карстене вне закона и их убивали на месте, там не осталось колдуний. И все-таки она не сомневалась в том, что ей была навязана чужая воля, что ее, помимо ее собственного желания, кто-то принудил идти на юг, к морю, где ее ждал корабль.

И что-то еще там было... что-то, связанное с Бертерой. Она должна вспомнить, ведь это так важно. Она судорожно стиснула кулачки, так что побелели костяшки пальцев.

— Да, верно... Бертера что-то кричала им.

Лойз не могла вспомнить, что именно Бертера кричала, но помнила интонацию. И один из тех, кто прибыл на корабле, прекратил эти крики, спокойно, почти небрежно проткнув женщину кинжалом. Бертера пала навзничь, руки ее вцепились в рукоять клинка так сильно, что владелец оружия не смог выдернуть его из груди женщины. Потом раздался короткий приказ, другой из прибывших наклонился над Бертерой, пошарил в складках ее туники и извлек оттуда какой-то предмет, зажатый в кулаке,— что именно, Лойз не сумела увидеть.

Бертера отдала ее в руки Карстену, за что ей заплатили смертью. Но помощь Бертере в этом деле оказало какое-то оружие, неизвестное Лойз.

Впрочем, неважно, как это было сделано. Теперь она в Карсе, в руках Ивьяна. Даже если ее ищут сейчас в Эсткарпе, то все равно они смогут строить только догадки о том, куда она исчезла. К тому же... если даже они догадываются... понадобится целая армия, чтобы выручить ее. А такую армию Эсткарп не может выставить сейчас. Лойз достаточно часто бывала на военных советах, чтобы отдавать отчет, как непрочно сейчас положение Древнего Королевства. Стоит им только выступить против Карстена. как Ализон немедленно нападет на них с севера.

Когда-то в Верлейне она одна стояла против могущества, против всей власти Фалька, и не было у нее ни одного друга в стенах этой могущественной твердыни. Снова она оказалась одинокой, встретившись с этим врагом. Если бы не кружилась голова она могла бы думать более ясно. Но стоило ей только пошевельнуться, как пыльный пол уходил из-под ног...

Внезапно отворилась дверь, темноту комнаты разрезал узкий луч света лампы, на мгновение ослепивший ее. Когда она открыла глаза, перед ней стояло трое в ливреях герцогских слуг. Один из них держал лампу, другой — поднос, уставленный тарелками. А третий... третий не был мужчиной, судя по фигуре и шарфу, накинутому на голову...

Поставив лампу и поднос на столик, двое слуг удалились, и только тогда женщина подошла к Лойз и откинула густую вуаль.

Она была выше ростом, чем наследница Верлейна, отлично сложена и держалась с непринужденной грацией и изяществом, каким не могла похвастаться Лойз. Светлые густые волосы были уложены в замысловатую прическу и убраны под золотую сетку, переплетенную драгоценными камнями. Такие же драгоценности сверкали на ее шее, рукавах и подоле тяжелого платья. Ее тонкие запястья украшали браслеты. Можно было подумать, что, готовясь к встрече, дама специально украсила себя со всей пышностью и великолепием, какие были ей доступны. Но увидев спокойные глаза, серьезное лицо, Лойз подумала, что эта женщина вряд ли нуждается в такой поддержке, какой была вся эта мишура.

Женщина протянула украшенную драгоценностями руку, взяла лампу со столика и подняла ее повыше, глядя прямо в лицо Лойз оценивающим взглядом, который мог бы вызвать у девушки. краску смущения, но Лойз не дрогнула. Она не могла, разумеется, соперничать с такой красотой. Взамен золотой копны у Лойз была гладкая прическа из бесцветных прядей; взамен изысканной грации движений, не заученной, а природной, Лойз отличалась неловкой угловатостью. Что же касается ума, то и здесь Лойз не превосходила эту женщину, ибо леди Алдис славилась своим умением искусно плавать в мутных водах двора Ивьяна.

— Должно быть, в тебе есть что-то такое, чего не увидишь с первого взгляда,— первой нарушила молчание леди Алдис.— Но только уж очень глубоко это, видимо, скрыто у вас, милая герцогиня.

Голос ее звучал шутливо, и в словах явно таилась насмешка.

Все еще не выпуская из рук лампу, Алдис отвесила поклон, и ее юбки взметнулись с непревзойденным изяществом, недоступным ни одной женщине, кроме нее.