Роджер Желязны - Маска Локи

У арабов перехватило дыхание, даже Сэнди вздрогнула, только Хасан невозмутимо улыбнулся.

— Моя земная слава опережает меня, — пробормотал он, отступил на шаг, склонил голову и провел рукой: от бровей к губам и к сердцу.

Гарден стоял перед ним прямо.

— И что это значит?

— Старое приветствие для старого знакомого, Томас.

— Но я не знаю тебя, разве что понаслышке.

— Вот я и хотел бы испытать тебя: что именно ты знаешь?

Гарден решил, что ему предлагают высказаться.

— По твоему собственному определению, ты — «борец за свободу». Но другие называют тебя просто террористом. Ты развязал нескончаемый кровавый конфликт в Палестине, что привлекло к тебе половину арабского мира. Ты находишь наслаждение в разжигании давно утихших споров, натравливая клерикалов на умеренных, арабов на евреев, турков на арабов, шиитов на сунитов и так до тех пор, пока все они, до последнего, не бросят свои дела, увязнув в борьбе. У тебя нет ничего за душой, кроме ненависти к существующему порядку — даже если это тот порядок, который ты сам помогал устанавливать. А теперь ты привез свою революцию сюда, в Штаты. Зачем?

Хасан покачал головой:

— Ты ничего не помнишь, ведь правда?

— Ты подписал договор в Анкаре и сам спустя год нарушил его. Ты открыл свободный проезд в Старый город для евреев и христиан, а затем расстрелял их машины, едва они подъехали к пропускному пункту в Бет Шемеш. Ты называешь себя Ветром Бога, поскольку не подчиняешься законам ни одной страны.

И все же люди любят тебя. Они называют твоим именем свое оружие и бросаются в битвы, которые не могут выиграть. Почему ты здесь?

Хасан улыбался. Нетерпение остальных арабов улеглось, словно Хасан каждому положил руку на плечо.

— Потому что здесь ты, Томас.

— И что ты здесь сделал? Захватил региональную электростанцию. Думаешь, тебе заплатят, если ты оставишь ее в рабочем состоянии? Или дадут тебе спокойно выйти отсюда — и сдержат слово, когда ты пригрозишь все это взорвать?

— Они сами мне ее предложили, — усмехнулся Хасан. — Бросили вызов. Это был такой лакомый кусочек, к тому же так небрежно охраняемый, — мог ли я устоять?

— И все это — чтобы дать Америке пинка?

— Не только Америке — всей западной цивилизации.

— А что плохого сделал тебе Запад?

— Ты в самом деле не помнишь, Томас?

— В этой стране полно людей, которые ненавидят твою идеологию, Хасан. Это беженцы из Палестины, Ирана, Ирака, Пакистана и Афганистана — все они приехали в эту страну, спасаясь от террора. Они устали от древней кровавой вражды, которая привязывает человека к его племени, а его племя противопоставляет всему человечеству. У тебя нет здесь последователей.

— Слушайте — говорит Запад! — Хасан в наигранном восхищении поднял руки. — Вы — интернационалисты и космополиты, потому что завоевали и покорили все другие нации, кроме собственной. Вы ставите разум и науку выше веры и смирения, потому что в гордыне своей полагаете, будто способны вычислить промысел Божий. Вы почитаете людские договоры, законы и обещания, потому что утеряли веру... Так ты не помнишь?

Гарден мог многое еще сказать, но какая-то умоляющая нотка в голосе Хасана заставила его сделать паузу. Он посмотрел на Сэнди, но та отвела глаза.

— Что я должен помнить?

— Ты прикасался к камням?

— К каким камням?

— К камням старика, которые ты забрал у Александры.

— Да, прикасался.

— Ну и?..

— Они... рождают звуки, ноты. Как стеклянная гармоника — но, может быть, эти звуки только у меня в голове.

— И все? Просто звуки? — Хасан казался разочарованным.

— А должно быть что-то еще?

Хасан посмотрел на Сэнди, затем на Итнайна:

— Вы уверены, что это тот человек?

— Он не может быть не тем, мой господин! — почти закричала Сэнди.

Итнайн кивал, и пот катился по его лицу.

Губы Хасана искривились в брезгливой гримасе, глаза презрительно сузились.

— Пойдешь с Хамадом, — сказал он наконец Итнайну. — Найдешь пульт управления. Начнешь снижать уровень энергии. Будем торговаться.

— Да, мой господин. — Поклонившись, Итнайн собрал взглядом своих людей и бегом бросился выполнять приказание.

— Мой господин Хасан... — начала Сэнди.

Хасан одарил ее тяжелым взглядом.

— Возможно, мы потерпели неудачу, — продолжала она. — Да, мы не сумели привести этого человека в то состояние, которое тебе требовалось. Это моя вина, и я...

— Ну что еще? — рявкнул Хасан.

— Возможно, если еще раз обеспечить ему контакт с осколками Камня...

— Да при чем тут камни-то эти? — спросил Гарден.

Не отводя убийственного взгляда от помертвевшего лица Сэнди, Хасан протянул руку ладонью вверх. Она торопливо вытащила из кармана брюк пенал старика тамплиера. Хасан взял его и открыл крышку. Шесть камней, шесть фрагментов музыкальной гаммы, покоились в серых поролоновых гнездах.

— Держите его! — крикнул Хасан.

Гардену тут же заломили руки, обхватили сзади за пояс и за колени.

Держа коробочку на вытянутой руке, словно в ней был яд, Хасан поднес ее к подбородку Гардена и прижал снизу так, что все камушки коснулись кожи.

Боль такая же, как прежде, но слабее. И ровный аккорд: ля, до-бемоль, ре-бемоль, что-то еще. И еще цветная карусель перед зажмуренными глазами: лоскутки пурпурного, голубого и желто-зеленого, другие краски, словно осколки радуги. Что-то еще ввинчивалось в мозг: обрывки воспоминаний, слои времени, скрещенные клинки на фоне неба, кавалерийский пистолет с восьмидюймовым дулом, шеренга зеленых мундиров с блестящими медными пуговицами, другие образы, слишком быстро мелькающие в голове.

Том Гарден хотел потерять сознание от боли, но не мог.

Хасан отвел руку.

Гарден открыл глаза. Он смотрел прямо в черные, лишенные глубины зрачки араба.

— Это не тот человек, — сказал Хасан почти с грустью.

— Мой господин! — вскрикнула Сэнди. — Давай попробуем...

— Нет, — отрезал Хасан. — Мы слишком долго пробовали. Он — ничто. — И бросил своим людям: — Увести его и связать.

— Они не должны этого делать, — заметил ИскИн на том конце кабеля. Собственно, он говорил сам с собой, забыв, что подключен к волоконно-оптической системе Элизы.

— Что делать? — переспросила она.

Другой переключился в режим прослушивания. А может, он вообще исчез?

— Они изменяют границы конверта, — сказал ИскИн. — Дают неверное сочетание кодов. Такого рода команды всегда должны сопровождаться правильной последовательностью кодов. Я остановил их.

— Это... хорошо?

— Это необходимо.

Элиза ждала, напряженно вслушиваясь.

— Ну нельзя же так! — снова пожаловался ИскИн тысячу миллисекунд спустя. — Они ведь нарушат целостность поля.

Другой внезапно вышел из дремотного состояния.