Илья Колупалин - Эхо Погибших Империй

— Это поможет выяснить, в чем причина кашля, — пояснил Манай, — Выпейте.

Ниллон повиновался и уже менее чем через минуту он почувствовал, как кашель сотрясает его горло.

— Пожалуйста, сюда, — попросил доктор, подавая заблаговременно подготовленную склянку.

Ниллон откашлялся в нее, оставив на стенках некоторое количество жидкости, и вскоре его приступ прекратился.

— Теперь мне нужно изучить вашу мокроту, — сказал Манай, забирая склянку и удаляясь в соседнее помещение. — Ожидайте здесь.

Ниллону пришлось провести несколько по-настоящему волнительных минут. «Нет, нет, это не может быть что-то серьезное, — пытался успокоить он себя. — В моем-то возрасте – проблемы со здоровьем... нет, такого быть не должно...»

И вот, наконец, Гивис Манай вернулся... и лицо его выражало полнейнее смятение.

— Я исследовал вашу мокроту, — объявил врач дрожащим голосом, — и... обнаружил в ней частицы яда гаскумбайской медузы. Эти твари редко заплывают в наши воды, но... похоже, вам сильно не повезло, мой дорогой.

— Ч-то это значит? — упавшим голосом проронил Ниллон.

— Гаскумбайская медуза – возбудитель водяной чахотки, — пояснил Манай. — И ваши симптомы говорят о том, что именно этот недуг вы и подхватили...

Голова у Ниллона пошла кругом.

— Это... смертельно? — выдавил он через силу.

— Мне неизвестно ни одного случая исцеления, — сдавленно проговорил Манай, тяжело опершись на стол.

Ниллон оцепенел. Голова его загудела, сердце в одно мгновение словно превратилось в огромный свинцовый сгусток.

— Я... я не понимаю... как... как это...

— Я могу лишь предложить вам приобрести у меня редкие бирюзовые сиппурийские бобы – если будете принимать их раз в неделю, сможете продлить себе жизнь на несколько месяцев... может быть, на год.

Как в каком-то тумане Ниллон достал золотые монеты, оплатил предложенные ему бобы, и, пробормотав что-то невнятное на прощание и забрав мешочек, отправился обратно к Гелле и профессору.

«Нет. Я не стану им говорить», — сказал себе Ниллон, попытавшись изо всех сил принять более-менее естественный вид.

Впрочем, профессор не стал его сильно допрашивать, удовлетворившись сообщением о том, что Ниллон купил-таки необходимое лекарство. Райджес Хиден был уже вовсю занят подготовкой к отбытию с постоялого двора. А вот Гелла нахмурилась и тревожно покосилась на Ниллона, точно почувствовав неладное.

Через пару часов Ниллон, Гелла и профессор Хиден прибыли на городской пирс. Куда лежал их путь дальше, можно было только гадать, поэтому Ниллон твердо решил, что теперь-то он непременно выведет профессора на чистую воду.

— Куда мы направляемся? — осведомился он решительным тоном.

Райджес Хиден будто не слышал его, глядя на группу лодочников неподалеку.

— Я жду ответа, сэр, — Ниллон негрубо схватил старика за рукав.

— На остров Скорби, — ответил профессор Хиден, никак не реагируя на встревоженность молодого человека. — Там мы будем в безопасности.

— На остров Скорби? Я всегда считал его необитаемым.

— Наши враги тоже так считают — и это нам на руку.

— Но где мы будем жить там? — внезапно вмешалась Гелла.

— Ну, у меня имеется там особняк... Правда, я не был на острове уже лет сорок. Должно быть, все пришло в упадок.

Профессор направился к лодочникам, чтобы обсудить цену за перевозку. Ниллон с Геллой

стояли поодаль, поэтому не слышали разговора, хотя можно было представить, как отреагируют лодочники просьбе переправить троих людей на необитаемый остров.

Однако Райджес Хиден вновь удивил Ниллона: вернувшись, он заявил, что не стал платить за переправку на остров, а просто купил лодку. Профессор объяснил это соображениями секретности: ни один человек в Деоптисе не должен знать о том, что они плывут на остров Скорби.

Затем Ниллон, Гелла и профессор, забрав пожитки с постоялого двора, отправились на пирс. Погрузив все, что у них было, в лодку, они забрались в нее сами и оттолкнулись от берега веслом.

Город постепенно удалялся, а лодка, покачиваясь на волнах, неспешно рассекала водный простор Пряного моря. На веслах сидел профессор Хиден — несмотря на уговоры своих более молодых спутников, он отказался от их помощи, уверяя, что гребля полезна для его рук.

Ниллон давно не бывал в море, хотя раньше, будучи помладше, он любил бывать с родителями на прогулочных судах, которые частенько заходили в Прант.

Иные испытывали страх, будучи окруженными со всех сторон водой, однако Ниллону нравилась морская стихия, и он неплохо умел плавать. И тут ему сделалось невероятно горько, когда он вспоминал о том, какую страшную шутку водная стихия сыграла с ним. Дул несильный восточный ветер, водная гладь искрилась в косых лучах вечернего солнца.

— И все проклятый кампуец... — чуть слышно пробормотал профессор.

— Что? — переспросил Ниллон.

— Кампуйский солдат... Если бы я подстрелил его, то Гелле не нужно было бы кидаться в бега... Думаю, кроме него ее никто не запомнил.

— Да хватит вам убиваться из-за этого, сэр! Вы ведь все равно не успели бы перезарядить эту вашу, как ее... аркебузу. Между прочим, вы взяли ее с собой?

— Нет, не стал. Слишком громоздкая.

— Кстати, забываю спросить, а откуда она у вас?

— Ну... — замялся Хиден, — приобрел у одного торговца редкостями.

— Сэр, я не хочу показаться занудой, но... разве законно иметь такую вещь? Это ли не прямое нарушение Заповедного Пакта?

— Послушай, Нил, — профессор многозначительно прочистил горло, — мы сейчас не в том положении, чтобы изображать законопослушных граждан.

«И находимся мы в таком положении по вашей милости», — про себя подумал Ниллон.

Заповедный Пакт был принят в 11 году после П.Э.: инициатором выступил молодой Кариф, основанный беженцами с Эйраконтиса. Согласно Пакту все государства-участники обязывались принимать все возможные меры для недопущения развития техники и любых естественных наук. Карифяне рассматривали гибель Эйраконтиса именно как кару за хищническое истязание природы, которое осуществлялось с помощью хитроумных машин олигархов. Все образцы технической мысли Эйраконтиса, уцелевшие после гибели этой державы, также были уничтожены. Ну, или почти все.

— Знаете, — начал профессор Хиден, загадочно улыбаясь, — лет двадцать назад я сидел в библиотеке в Гируллаке, и под руку мне попалась прелюбопытная книжка. Она называлась «Эйраконтис: Исход и расселение», кажется, так. Автор неизвестен. Так вот: в ней упоминалось о группе судов островитян, причаливших в районе современного северного Геакрона. Автор сообщает о множестве различных устройств, которые эйраконтийцы привезли с собой.

Я изучал другие манускрипты ранних карифян. Во множестве из них упоминается, что в Эйраконтисе существовала партия возрождения Культа Природы, требовавшая отказа от вырубки лесов и загрязнения моря, которое неизбежно происходило при выкачивании топлива. Олигархи и их приспешники смеялись над «природниками», но когда Эйраконтис пал, выжившие убедились в их правоте.