Наталья Жильцова - Марья-Царевна

Яр хмыкнул:

— Ну так я тебе отвар делать и не предлагаю. Съешь целиком грибы эти, со всем ядовитым нутром. Должно сработать.

К этому времени я уже вновь вернулась к колодцу и теперь с сомнением рассматривала два невзрачных кромешника у себя в руках. В душе вновь зашевелился страх, но я глубоко вдохнула, не давая ему вырваться наружу.

— Ладно. Значит, говоришь, надо просто взять и съесть?

— Сначала круг начерти, — напомнил Яр. — Да давай побыстрее, закат скоро.

В общем, за мечом идти все равно пришлось, а потом и руку надсечь, чтобы круг накапать.

Наконец посох одобрительно произнес:

— Сойдет. Теперь ложись и грибы кушай. А как прожуешь, слова говори, какие Карачун сказывал. Только вот еще чего… — Он вдруг запнулся.

— Что?

Яр задумчиво сверкнул глазницами, а потом, словно нехотя, произнес:

— Знаешь, а брось-ка ты меня в Источник.

— Это зачем еще? — Я удивленно моргнула.

— С тобой пойду, глупая! Ведь пропадешь там одна! — с какой-то отчаянной злостью ответил он. — Вслед за тобой из палки этой выйду, а посох в Источнике поможет духу моему обратно вернуться.

Я почувствовала, как в глазах защипало. Надо же, а я его ведь и ругала, бывало, и плохое настроение срывала, а он вон как… Со мной пойдет, рискуя собственной жизнью. Или что там у него вместо жизни?

— Ну, хватит. Разревись тут еще, — пробормотал Яр. — Пошли уже. Да поживее. А то, боюсь, посох в Мертвой воде размякнет да по щепам разойдется. Куда тогда возвращаться буду? Ты, чай, не Кощей, новый не сотворишь.

— Да я!.. Да я Кощея лично заставлю тебе, в случае чего, новую палку выстругать! — выдохнула я и аккуратно опустила его в воду. Так, что над самым краем поднимался лишь череп.

Сама же отошла и улеглась в центре круга.

— Ну что ж… — Я задумчиво оглядела грибы. — Приятного аппетита, Марья. Когда еще поесть случится?

И с этими словами, крепко зажмурившись, откусила большой кусок серо-желтой шляпки.

Ну, ничего так. Ни горько, ни кисло. Какой-то водянистый вкус, словно мел с травой пережевываю.

Откусила еще, а потом просто взяла и запихала все в рот. Чего тянуть?

С некоторым трудом разжевав всю эту массу, я заученно произнесла:

А на последних словах почувствовала, как немеет язык.

Онемение быстро расходилось по голове, так, что я перестала ощущать затылком твердую землю. Затем настала очередь тела. Перед открытыми глазами все затуманилось, я почувствовала, как грудь делает вздох, а потом перестает подниматься. Или мне так показалось.

Боли не было. Совсем. Я полежала еще чуть-чуть для верности, а потом села.

— Не сработало, Яр, — сказала я. — Грибы какие-то неправильные. Надо было мухоморов набрать, все вернее получилось бы.

Я встала и повернулась к Источнику, чтобы достать оттуда посох. Однако не пришлось. Посох, весело посверкивая глазницами черепа, сам собой оказался у меня в руке.

Ишь, шустрый какой! Я усмехнулась. Не сильно, должно быть, ему в Мертвой воде понравилось…

И изумленно охнула. Если посох у меня в руке, кто же тогда в колодце вон плавает? Черепушкой вверх.

Неужели?..

Я медленно опустила глаза, уже понимая, что увижу. Так и оказалось: на земле лежало мое тело. Глаза открыты, дыхания нет. Я же одной ногой стояла прямо на своем животе. Вернее, в животе! Нога просто проходила сквозь мое же тело!

Причем нога босая…

Внезапно одежда на лежащей мне вдруг зашевелилась, и наружу, истошно вереща, выбрался Ктулха.

Он взглянул на меня стоящую, взглянул на лежащую и заверещал еще горестней. Даже щупальца заламывать начал.

От такого, ни дать ни взять, оплакивания меня настроение еще больше упало. Не была б я бесплотным духом, точно разревелась бы. Но — увы.

— Слышишь, как там тебя, Ктулха, да не переживай ты так! — произнес Яр, видимо, тоже тронутый искренним расстройством осьминожка. — Спасет Марья князя и оживет обратно.

— Именно, — подтвердила я, с трудом взяв себя в руки. — Так, ладно. Я мыслю, значит, все еще существую. Ощущения странные, но надо идти, пока я окончательно не запаниковала. Куда нам, Яр?

Спросила, но тут и сама увидела, как от моего лежащего тела прямо ввысь протянулась полупрозрачная дорожка, переливающаяся в лучах заходящего солнца радужными искорками.

— Открылась тропа, — тихо сказал Яр. — Ступай, Марья. Пути обратного нет.

— Угу. — Я нервно кивнула и было попробовала подхватить с земли венок, но…

Не смогла!

Рефлекторно попыталась еще раз и еще, но все равно ничего не вышло. Рука вновь и вновь проходила сквозь заготовленный головной убор!

Кажется, идеальный план только что дал жирную трещину.

— Должен быть какой-то выход, — пробормотала я и растерянно огляделась. — Ведь он же есть, Яр?

— Несомненно, — заверил тот, правда, тоже не очень уверенно. — Ты, конечно, дух. Но и Ктулха, например, тоже дух, а вещи берет. Белку вон как ухватил…

— Точно! — перебила я радостно. — Ктулха! Он ведь сможет пройти с нами по тропе?

— Сможет! — оживившись, подтвердил Яр. — Что ему, навий же. Для него эта тропа как для тебя тропинка в лесу.

— Эй, маленький, — позвала я все еще вздыхающее и огорченное создание. — Ты ведь мне поможешь?

Тот замолчал, взглянул на меня печальными глазами и несмело подпрыгнул, на несколько секунд зависнув в воздухе. Потом протиснулся в венок и выпрямился на своих щупальцах, подпоясанный им, словно ремнем.

— Вот и умница, — подбодрила его я. — Держись прямо за мной, хорошо?

Осьминожек согласно чирикнул и, восприняв просьбу самым буквальным образом, практически уткнулся мне в спину.

Что ж, тянуть больше нельзя. Наволод и так на день меня опережает. Кто его знает, что там, на тропе, со временем и как нагонять придется.

Я несмело поставила одну ногу на тропу. Вроде не проваливается. Потом вторую. А затем зашагала вверх, поднимаясь над землей.

И когда Кощеев замок остался далеко внизу, оставив вокруг лишь бесконечный багрянец закатного неба, все вдруг подернулось хмарью. Миг, и я оказалась совершенно в другом месте.

Я стояла босиком, в легком сарафанчике на обыкновенной лесной дорожке. Вокруг тянулись ввысь старые мощные деревья, а от земли поднимались клочья тумана.

Точь-в-точь картинка из сна!

Где-то в глубине души шевельнулось нехорошее предчувствие. Пусть сейчас такого страха, как во сне, я не чувствовала, это еще ничего не значило. После той жути, которую нагнал своим рассказом Карачун, стоило не поддаваться обманчивому виду простого, в сущности, леса.

Я обернулась. Ктулха послушно находился за моей спиной, паря в воздухе на уровне моей груди. Заметив мой взгляд, он чирикнул что-то жизнеутверждающее и забавно сплел щупальца в толстую косу.