Светлана Бланкина - Прощай, Нью-Йорк? [СИ]

Я волнуюсь, я люблю его, я хочу быть с ним, хочу семью с ним, но… он тоже должен хотеть этого и понимать, что принимая меня, он принимает и мою дочь от другого. И если Джек не может с этим смириться, то тогда лучше всё решить здесь и сейчас, а не через пару дней, месяцев или лет.

— Сколько ещё раз ты будешь заводить один и тот же разговор, Клэр? — довольно тихо спрашивает Джек, всё также смотря на меня. — Мой ответ не изменится ни сегодня, ни завтра, ни через десять лет, — сухо говорит он. — Но я уже устал от вопроса «а действительно ли я готов принять тебя с ребенком от другого?» меня от него уже тошнит.

— Я не хочу допустить ошибку…

— Клэри, дорогая, — ухмыляется Джек, подавшись вперёд, — я прекрасно помню сколько ошибок мы с тобой допускали в нашем прошлом, но поверь мне, сейчас это не ошибка. Я понимаю твой страх, Клэр, но я не Брайан, я никогда не поступлю с тобой так, как поступил он, и после всего, что у нас было, я думал, ты это знаешь.

— Я знаю, — киваю я. — Но как мне избавиться от чувства вины внутри? — У тебя есть сын, Джек, и тут появляюсь я с младенцем на руках и ты… я боюсь, что где-то в глубине своей души ты будешь её ненавидеть, что ты будешь…

— Клэр, она твоя дочь, — перебивает меня Джек, сильнее сжав мою ладонь, — а я люблю тебя, а значит, люблю и её. И я хочу, чтобы она называла меня папой, я хочу этого, я хочу семью с тобой, в которой будет Жозефин и Кристофер и наши с тобой общие дети.

Я словно завороженная внимательно смотрю на Джека также внимательно его слушая, впитывая его слова словно губка и тая от них словно зефир над костром. Я не свожу с Джека взгляда и на моём лице появляется улыбка, а затем улыбается и Джек, убирая прядь моих волос мне за ухо.

— Именно это ты и хотела услышать, — даже не спрашивает, а утверждает он. — Я хочу, чтобы Жозефин звала меня не Джеком, не дядей Джеком, — смеётся он, — а папой. Она будет знать своего биологического отца, но… — хмурясь, качает головой он, — не думаю, что узнав о нём правду, она захочет считать его своим отцом.

Ещё секунда и я подаюсь вперёд, чтобы обнять Джека за шею и тут же чувствую его руки обнимающие меня за талию.

— Ты прав, — шепчу у его уха я, — именно это мне и нужно было услышать.

— Никогда не сомневайся в моей искренности к тебе и к Жозефин, ясно? — отстраняет меня от себя Джек, чтобы посмотреть мне в глаза. — И больше никогда не задавай этот дурацкий вопрос, никогда больше не заводи этот разговор, я не хочу об этом слышать, меня это оскорбляет.

— Я поняла, — с намёком на улыбку киваю я.

Джек внимательно смотрит мне в глаза, всё ещё держа руки на моей талии, и он бросает мимолётный взгляд за мою спину, а затем снова смотрит на меня, едва сдерживаю просящуюся на лицо улыбку.

— Мы приехали, — шепчет он, и я тут же оборачиваюсь.

— Ты приглашаешь меня в Русскую чайную? — в замешательстве спрашиваю я, замечая за окном этот легендарный ресторан, и едва ли не смеюсь.

— Нет, — улыбается Джек. — В другую сторону, Клэр.

Я в непонимании смотрю в противоположное окно, и сердце вдруг замирает. Это лишь мои внутренние догадки и, возможно, я ошибаюсь.

— One57? — уже без смешка спрашиваю я, переводя на Джека вопросительный взгляд. — Ты снял здесь номер?

— Идём, — отстраняется от меня Джек и, не отпуская моей руки, он выходит из машины, а следом за ним выхожу и я.

Шум живой улицы тут же окутывает нас, здесь куча машин, довольно большая проходимость людей и высотки вокруг, мы с Джеком словно заточены в клетки из небоскрёбов совсем недалеко от Верхнего Ист-Сайда. И небоскрёб One57 высотой больше 300 метров, это потрясающее здание, его фасады выполнены в виде перемежающихся полос из тёмного и светлого стекла, словно морские волны, на которых переливается солнечный свет. Я знаю, что это жилой дом, но часть его занимает отель.

Но мы недолго стоим на шумной улице, уже в следующую секунду Джек тянет меня за собой прямиком в высотку.

— Джек, зачем мы туда идём? — обеспокоенно спрашиваю его я, потому что прекрасно знаю, что в подобное здание попасть просто невозможно, если ты не знаешь кого-то из его жильцов, а заходим мы именно с входа для проживающих в этом доме, а не в отеле.

Но Джек мне не отвечает, и как только мы попадаем внутрь высотки, то уличный шум моментально стихает, здесь потрясающая звукоизоляция. Интерьер выполнен в спокойных умиротворенных мягких тонах, все очень лаконично и вместе с тем стильно. В отделке много камня и металла. На стене экраны, которые работают как живые абстрактные картины. Много черного и темно-коричневого, но мрачности или недостатка света не ощущается. Наоборот, зайдя сюда с шумной 57-й улицы, мы с Джеком попали в спокойное и тихое место, где почти ничто не напоминает о суете за окном.

— Мистер Фостер, мисс Олдридж, — приветствует нас консьерж, и я едва ли не теряю дар речи. Чёрт, что происходит?

— Добрый день, — кивает ему в ответ Джек и проводит меня дальше по лобби к лифту.

— Джек…

— Подожди ещё минуту, Клэр, — с довольной физиономией перебивает меня он.

Здесь совсем пусто, словно здесь лишь мы с Джеком, консьержем и охранниками, но это ведь жилой дом и где же тогда все его жители?

Лифт приезжает довольно быстро, и он также пуст.

Зайдя в лифт, Джек нажимает на последний 75 этаж и… кажется, мои догадки оправдывают себя.

Полная тишина в лифте, крепко сжимающая мою руку тёплая ладонь Джека и заполняющее пространство волнение.

— Джек…

Я не успеваю сказать то, что хотела, потому что лифт вдруг останавливается, сопровождая свою остановку классическим звуком и створки лифта разъезжаются в стороны.

Я была уверена, что сейчас увижу перед собой коридор, вдоль которого расположены квартиры, как и во всех жилых высотках, но здесь… здесь, похоже, всё по-другому.

Когда лифт останавливается, мы с Джеком попадаем не в коридор, а сразу в квартиру и я теряю дар речи, не знаю, что сказать и как вообще на это реагировать, потому что прямо перед нами с перил лестницы свисает надпись «Добро пожаловать домой».

Пару секунд полного оцепенения и я, наконец, поворачиваюсь на Джека, который не сводит с меня пристального выжидающего моей реакции взгляда.

— Джек… это… что? — вырывается у меня нервный смешок.

— Это наш дом, — с лёгким волнением на лице выдыхает он и, не отпуская моей руки, Джек выходит из лифта, ведя меня за собой.

— Ты шутишь? — вновь нервно усмехаюсь я, чувствуя, как от чего-то бешено колотится сердце, а ноги становятся словно ватными.

— Нет, — улыбаясь, поджимает губы он, и мы выходим из зоны коридора в огромную гостиную, с панорамных окон которой открывается просто невероятный вид на Центральный парк.

— Господи, Джек, — едва слышно шепчу я не в силах скрыть восхищения.