Алексей Келин - Семейные обязательства

- Что вы… - охнула Элиза.

- Молчи и слушай. Ты немедленно все вернешь и забудешь, как страшный сон, если жизнь дорога. Ты даже не представляешь, какие проблемы себе устроила…. Сейчас мы пойдем в банк, и ты поступишь правильно. Твой амбал тут подождет, если поторопишься, не помрет на холоде.

Рука Элизы нестерпимо горела под его пальцами. Она вскрикнула, рванулась в сторону, надеясь только на то, что Эрик опомнится из магического паралича.

Эрик, кажется, шевельнулся, потянулся к Казимиру, что-то произошло.

Мир стал пустым. Как будто исчезли разом все запахи, звуки, краски… Нет, они были на месте, но пропало что-то важное, необходимое, сама суть. Как будто погасили свет – все видно, но не так, не то, не полностью… Элиза уже чувствовала что-то подобное, когда ее охрана убивала вампира.

- Пан Казимир, как не стыдно, - раздался подчеркнуто-укоризненный возглас. Казимир вскинулся навстречу подошедшему человеку, отпустил руку Элизы, и она отшатнулась подальше от жуткого огненного мага. Рядом пошевелился Эрик. Кажется, он приходил в себя.

- Не ваше дело, - надменно бросил Казимир. Хотел добавить что-то еще, но получил от очнувшегося Эрика короткий удар в челюсть и осел в снег.

- Вовремя ты, командир, - Эрик деловито добавил Казимиру ногой по ребрам, - колдун совершенно охамел.

- Работа такая, - буднично кивнул тот, защелкивая наручники на Казимире. – Господин Штутгарт, вы задержаны за нападение с использованием магии…

Что-то стукнуло. Из третьего (все-таки третьего!) окна высунулась знакомая магичка.

- Виктор! – крикнула она. - Твою налево! Прекрати бардак, работать мешаешь! – и захлопнула створки, не дожидаясь ответа.

«Будем знакомы», - мысленно вздохнула Элиза, разглядывая теплый вязаный шарф на шее нежданного спасителя.

- Пан Казимир, - поинтересовался Виктор, - я уже могу перестать блокировать магию? Не будете буянить, умножая обвинения?

«Идиотка, - охнула про себя Элиза. – Какая же я идиотка! Придумала сказку, не замечая очевидного! Вот уж точно – дурища! Какой он мне отец?! Какая из меня принцесса?!»

Следом, обухом по голове, пришло понимание, что ее жизнь теперь не стоит ломаного гроша.

Казимир – действительно пропавший принц Ульрих, здесь все сходится, след денег – самый верный. Он отец императора Александра. Маг.

Сын мага не имеет прав на престол Гетской Империи. Не может возглавлять Церковь. Он не получит Благословения!

И теперь Элиза об этом знает.

Если бы Эрик ее не подхватил, Элиза села бы прямо на клумбу, в сугроб, заботливо сметенный больничным дворником.

***

Отец Георгий то и дело поводил плечами и почесывал локтем бок. Он шел, слегка прихрамывая, припадая на левую ногу. Голову епископ держал прямо, будто не замечая резких порывов ветра, кидавшего в лицо острые злые снежинки.

Чужая разношенная одежда была впору, даже чуть больше, чем надо. И выглядела прекрасно. Рукава видавшей виды куртки лоснились на локтях и у запястий, заштопанный серый свитер наводил на мысли о собачьей подстилке, а правый сапог, кроме криво вколоченных гвоздиков в подошве, мог похвастаться размочаленной веревкой вместо ремешка. Завершали костюм бесформенная вязаная шапка и шарф, невыносимо вонявшие дешевым табаком.

Как тут не чесаться и опускать голову? Прикажете еще физиономию в эту дрянь замотать? И так пришлось отрастить клочковатую бороду и разламывать куски угля пальцами, загоняя черноту под ногти.

Нехитрая маскировка избавила Провинциал-охранителя от излишнего любопытства. Явись он в Гнездовск в епископском облачении, не миновать ему интереса от всех встречных-поперечных.

А блохи… Пусть их. Зато сомнительный господин, шедший следом за Елизаветой Луниной и ее охраной, в его сторону только брезгливо покосился. Преследователь «топтал след» настолько бездарно, что Отец Георгий решился приглядеться к нему поближе. Епископ поймал взгляд «хвоста», шмыгнул носом и подошел.

- Шановне пан, - жалобно проблеял отец Георгий на кошицкий манер с гетским акцентом, - поможите ветерану на поправку здоровьишка…

- Пшел! – отмахнулся сомнительный.

Отец Георгий горько вздохнул, понуро опустил голову, пряча радостный блеск в глазах, и поковылял следом за ним, не приближаясь ближе десятка шагов. Лицо и манеры господина показалась знакомыми, причем как-то по отдельности. Но с этим он разберется позже.

Главное – вокруг девчонки началось шевеление.

Значит, не зря он сюда кинулся. И не зря почти неделю осторожно следил за госпожой Луниной.

Отец Георгий вошел в монастырскую больницу следом за Елизаветой. Стянул шапку, покрутил бритой головой с немного отросшим седым «ежиком». Почтительно поклонился послушнице за столом регистрации и похромал к деревянным лавкам, на которых уже сидели ожидающие очереди пациенты. Рядом со многими из них он даже сейчас выглядел записным франтом.

Окно в приемном покое было приоткрыто, иначе от запахов посетителей монашка за день с ума бы сошла. Послушание — послушанием, но если регистратор в обморок хлопнется, лучше никому не станет. Зато на сквозняке пусто, можно устроиться с относительным комфортом.

Отец Георгий протиснулся к окну, прислонился к стене и сделал вид, что задремал.

Елизавета с охранником вернулись в вестибюль вдвоем. Барыня едва заметно сморщила породистый дворянский нос, сказала спутнику что-то о больничном сквере и чуть ли не бегом выскочила наружу. Через пару минут отец Георгий увидел ее прогуливающейся по дорожке среди заметенных снегом кустов и поздравил себя с верным решением – не тащиться следом. Вернется. А тут и обзор прекрасный, и подозрений никаких не вызываешь.

Когда Елизавета радостно кинулась к уже знакомому «сомнительному господину», отец Георгий пожалел, что так и не научился читать по губам. Понять бы, о чем они говорят!

Но – не понадобилось.

Узнавание пронзило отца Георгия, как тонкий стилет. Даже в груди закололо. Перехватило дыхание; он успел испугаться, что может прямо сейчас умереть от остановки сердца – не молод уже, укатали Сивку крутые горки.

Он уже видел этих двоих. Елизавету Лунину и принца Ульриха. Много лет назад, в Цитадели, они стояли в тех же позах и о чем-то негромко говорили…

Здесь была дочь той Елизаветы, ее копия. И Казимир Штутгарт – бывший принц, до неузнаваемости переделавший лицо. За столько лет его манеры, конечно, изменились. Но основа, суть человека, выраженная в движениях – поворот головы, взгляд, раздраженный жест пальцами – очень напоминали прежние.

Если бы этот разговор не был почти копией того, двадцатилетней давности; если бы охранитель не искал пропавшего принца; если бы не подозрения, что Елизавета – его внебрачная дочь, отец Георгий никогда не догадался бы.