Алексей Келин - Семейные обязательства

С крыльца управы быстрым шагом спустились стражник Виктор (еще одна проблема на седую охранительскую голову…) и охранник Елизаветы, имени которого отец Георгий пока не знал. Они зашли в харчевню, спросили несколько кружек кофе и облокотились на стойку – подождать, пока сварят.

Судя по радостно-кокетливой улыбке подавальщицы и ее томным взглядам на Виктора, жениха она себе давно присмотрела. Тот, правда, не спешил замечать интерес к своей персоне. Ох, молодежь… Поди разберись в хитросплетениях ваших любовей!

- М-да, командир, - покачал головой охранник, когда девчонка ушла на кухню. – Прекрасно ты тут устроился. Непыльная работа, хорошая карьера, в харчевне встречают, как родного… Благодать.

- Сарказм поумерь, вершитель судеб, - добродушно усмехнулся Виктор. – Хочешь, в городовые устрою?

Охранник фыркнул.

- Не, ваша светлость, многовато чести для сержанта егерей, - с подчеркнутым сожалением протянул он. - Такое только для прославленных героев, полководцев, кто императора по полюшку валял, да недовалял. Мы люди простые, мы все больше по ночам, по-тихому…

- Ага, по-тихому, - хохотнул Виктор. – Штабным Александра до сих пор небось икается.

- Наговариваете вы на меня, барин, - обиженно пробурчал охранник. – Не было меня там, хучь кого спросите…

Подавальщица выпорхнула из кухни с подносом. Отец Георгий даже со своего места учуял упоительный кофейный запах. Непроизвольно сглотнул слюну и снова уткнулся в компот.

«Понятно, кто у нас тут кофейком лакомится, - хмыкнул про себя отец Георгий. - Виктор фон Берген, князь Бельский, Кентавр Гарца, родственник императора, воскресший герой войны принцев – теперь следователь местной стражи. Видимо, под Орловом мальчишку качественно башкой приложили, о большем он и не задумывается. Или это уничижение паче гордыни? С Благословением Мстислава буйных магов арестовывать и зомби крошить – это, конечно, успе-е-е-ех! И не годится он на роль претендента на престол, туза в рукаве Владыки, хоть с Благословением, хоть без. Зато второй… Неужели Филин?»

***

Городишко у Орловой Горы никогда не был ничем знаменит. Полторы улицы, пара десятков жалких лачуг и покосившаяся церквушка. Его городом-то назвали по недоразумению да по неуемной жадности местного барона до пускания пыли в глаза.

Зато после Войны принцев «Орловская битва» прочно вошла в историю как первый оглушительный провал Константина. Там, как считали до недавнего времени, погиб юный гений кавалерийских маневров Виктор фон Берген, князь Бельский. Там тяжелая конница Александра прорвалась-таки к артиллерийским расчетам и раскатала пушкарей в тонкий блин. Там наспех вымуштрованные крестьяне с аркебузами из старых арсеналов сумели выдать четыре выстрела в минуту вместо привычных всем трех…

Константин спешно отступил. На рассвете армия Александра должна была начать преследование.

Отец Георгий был в лазарете, как и всегда. Помогал ментальному магу-медику госпоже Бельской. Раненых несли и после заката, не было ни времени, ни возможности присесть. Запах крови, спирта, нечистот, лауданума и пота настолько пропитал все вокруг, что уже почти не чувствовался. Стоны, крики, молитвы и рассказы: «Ну тут он, тля, мечом у-ух, а я, тля, его копьем, в пузо…» звучали со всех сторон.

Потом отец Георгий будет вспоминать войну принцев, как ад на земле. Тогда он просто делал свою работу.

Перевязка, вправление сустава, снова перевязка; утихомирить солдата с развороченной пулей ступней, верещащего на Бельскую: «Изыди, ведьма!»; прочитать заупокойную молитву; скрепя сердце, напоить умирающего от множества ран лейтенанта ядреной смесью лауданума с водкой и велеть положить его в стороне – тут не поможет даже маг.

Бельская походила на бледную тень, она выкладывалась до донышка, вытаскивая с того света очередного покалеченного.

На вопли в отдалении они обратили внимание не сразу. Только когда ночной ветер принес запах гари, отец Георгий вышел посмотреть, что случилось.

Его чуть не затоптали кони, несущиеся во весь опор. Еле отпрыгнул. Одна из лошадей споткнулась о торчащий корень, с визгом покатилась кубарем, всадник улетел куда-то в кусты, но остальная кавалькада не остановилась. Потом выяснили, что их всего два десятка, но в тот момент казалось, что мимо проскакал эскадрон.

За перелеском горели шатры. Кто-то орал, кто-то бестолково собирался в погоню, кто-то метался, пытаясь потушить пламя.

Отец Георгий перехватил Бельскую – колдунья собиралась кинуться к пожарищу.

- Там же штаб! Император…

- Сударыня, - устало вздохнул охранитель, - не лезьте в драку. Мало ли…

Земля дрогнула от мощного взрыва.

Отец Георгий зашвырнул Бельскую в госпитальную палатку, и только через несколько долгих секунд сообразил, что это рванул пороховой склад в другой части лагеря.

Порядок восстановили быстро. К утру о ночном переполохе напоминали только горелые проплешины на месте штабных шатров. Император и будущий канцлер Воронцов не пострадали. Где носило Александра — никто не знал, а предполагать не решились. Зато про Воронцова ходили слухи, что тот пересидел нападение в нужнике, маясь животом от несвежей говядины.

Ни о какой погоне за отступающими войсками Константина не было и речи. Небольшой отряд егерей-диверсантов сумел навести такого шороху, что стало не до того.

Позже выяснилось, что нахальную самоубийственную атаку спланировал и организовал сержант Второго Егерского Федот, прозванный Филином за умение видеть в темноте.

Тело Федота не нашли.

После войны, когда Александр объявил амнистию, Филина вроде попытались разыскать, но не вышло. Видимо, он все-таки сложил голову, не под Орловом, так под Гетенбергом. Или уехал из империи от греха подальше.

Или осторожные слухи о том, что Федот захватил в ставке нечто важное и секретное, были не просто слухами? И теперь хитрый сержант попросту скрывается от виселицы?

Как рассказал отцу Георгию приятель, преподаватель военной академии, этот налет вошел в новую редакцию учебника по логистике и организации военных лагерей, как пример вопиющего раздолбайства и бардака в ставке, расслабившейся после победы.

Отец Георгий глотнул еще компота. Сидеть ссутулившись было неудобно, побаливала спина, но ради образа побитого жизнью вояки приходилось терпеть.

В голове крутилась старая, заезженная мысль: «Сколько таких, как эти двое, молодых – талантливых, перемолола та война? И добро бы за новые земли воевали, или свое защищали… Нет уж. Хватит. Александр не самый плохой император, а Благословение… и без него справляется».

Охранник Елизаветы Луниной забрал свою кружку с подноса, подмигнул подавальщице и повернулся к Виктору: