Алексей Келин - Семейные обязательства

- Темнишь, батюшка… - прищурился Эрик, - но пока все складно, нового ты мне почти не сказал. Однако ты не ответил. Что. Ты. Будешь. Делать? Ась, твоё преосвященство?

- Решать проблему. Всего-то и делов… - пожал плечами охранитель. – Но об этом я стану говорить с твоей барыней, уж извини. Это ее напрямую касается.

- Ладно. Приходи. Только я тебя умоляю, вымойся и переоденься. Смирение и нищенство – штуки хорошие, но если к хозяйской кошке пристанут блохи, скандал будет до горных вершин.

***

Ближе к вечеру, увидев на пороге охранителя, Эрик, расплылся в улыбке и поклонился.

- День добрый, Ваше Преосвященство! Пойдемте, барыня ждет.

И впрямь, отец Георгий без вонючего маскарада был солиден и величав, хотя все еще не слишком похож на епископа. Скорее — на зажиточного горожанина.

Для сутаны время не пришло.

Элиза смотрела на отца Георгия со светски-вежливой отстраненностью. Брать в руки чашечку с чаем она не решалась – дрожали пальцы, будто на морозе. Жарко натопленный камин не спасал.

Отец Георгий делал вид, что не замечает ее смятения. Давить на девчонку нельзя – взбрыкнет, как в прошлый раз, а ему нужно сотрудничество.

Эрик тихонько стоял в углу, не пытаясь вклиниться в разговор.

- Я в опасности? – спросила Элиза. Ее голос прозвучал чуть выше, чем обычно, выдавая страх и волнение.

- Да, Елизавета Павловна. Угроза серьезная. Но если уедете прямо сейчас – успеете ее избежать. Я дам вам письмо к провинциал-охранителю Гарца, он сможет вас защитить.

- Опять убегать? – воскликнула Элиза. – Снова? – она сжала пальцы так крепко, что побелели костяшки. Вздрогнула от боли – острый ноготь с модным в Гнездовске маникюром «зимний вечер» впился в кожу. Это стало последней каплей. Элиза подняла на охранителя сухие, злые глаза и негромко спросила:

- Зачем убегать? Кому я нужна, Ваше Преосвященство? Я не принцесса, не светская дама, не жена, не возлюбленная… Я сплошное «не». – Элиза отвернулась в сторону и продолжила говорить: - Когда-то я смеялась над женихом, считала, что это он – «не». Видимо, так мне мстит судьба. Я никто… просто незаконнорожденная, а теперь еще и воровка. Нужно как-то вернуть Казимиру… простите, Ульриху, его деньги, бумаги и перстень. Я думала, у меня есть на них право, но сейчас… - Элиза говорила отстраненно, как будто рассуждала вслух, не ожидая ответа от собеседника. – Хотя больше всего мне хочется его убить. Он виноват в смерти моей… матери, Елизаветы Луниной. Испортил артефакт, она забеременела, и появилась я. Как думаете, Ваше Преосвященство, - вздохнула Элиза, кто ее убил? Он? Неведомый мой отец? Или… я?!

Отец Георгий с досады чуть было не грохнул кулаком по столу. Вот как с ней разговаривать? Как с ноющим ребенком? Как с разумным человеком? Девчонка изменилась с их прошлой встречи, повзрослела, в глазах появилось какое-то понимание – и на тебе! «Никто меня не лююююбит, никому я не нужнаааа»… Тьфу.

Что ж, придется учитывать детские капризы.

- Елизавета Павловна, как бы то ни было – волей императрицы все это принадлежало вашей матери. Она, в свою очередь, передала вам. Пан Казимир может говорить все что угодно, но в завещании он даже не упомянут. Я не исключаю, что императрица хотела обеспечить свою фрейлину и вас, а Казимир просто пользовался возможностью, пока не объявилась настоящая хозяйка.

Отец Георгий врал уверенно и веско. Нужно было любым способом спровадить из Гнездовска нежданную наследницу, свидетельницу, чудом выжившую девчонку, которой не повезло родиться в переплетении чужих интересов, интриг и борьбы за власть. Даже если она не принцесса, ее могут попытаться использовать. Хотя, скорее, просто убить — на всякий случай.

Как уже убивали – ее мужа, лакея и тишайшего старичка-архивариуса, сгинувшего в пожаре. Как записали в расходную статью его, Жар-Птицу, и вместе с ним неизвестное количество будущих жертв.

Кстати, а почему не принцесса? С чего мы все так легко поверили Казимиру? Беглый принц не захотел признать ребенка. Можно подумать, он первый так поступает с ненужным бастардом. Сволочь, конечно, но ничего необычного.

- Будете про Провидение Господне рассказывать? Что Он меня испытывает? – звенящим голосом спросила Элиза, явно собираясь продолжить хныканье.

- Нет, - веско ответил охранитель. – Вы взрослая дама, а я не ваш духовник. Все просто. Вы унаследовали одну из самых страшных тайн Гетской империи. Если ее обнародовать, начнется вторая война принцев, кровью зальет всю страну. Вернуть наследство не получится – тайна останется при вас. Вы можете либо стать заложницей прошлого, либо уехать, спрятаться и дать мне возможность решить проблему. Без Казимира ваша информация ничего не стоит, это просто очередная сказка, сюжет для водевиля. Но пока есть вероятность предъявления миру принца-мага…

Он намеренно не стал заканчивать фразу. Пусть сама додумается.

Элиза кивнула. Опустила глаза на несколько секунд, а потом еще раз посмотрела в глаза отцу Георгию. Он спокойно встретил этот светло-карий взгляд. Элиза пыталась сохранять внешнее спокойствие, но пожилой священник прекрасно видел, как борются в ней детская обида, страх, желание спрятаться и взрослое, осознанное понимание опасности.

И еще – желание задать вопрос.

Элиза начала было:

- Так… - но осеклась и замолчала. Посидела немного, потом взяла чашечку с чаем. Руки больше не дрожали.

- Хорошо, - сказала она. – Я уеду. Как долго мне нужно будет скрываться?

Если бы охранитель был отцом Элизы, он бы почувствовал гордость – выросла, девочка, совсем взрослая стала!

- Пару недель, - ответил он вслух с одобряющей улыбкой. – Максимум месяц. За это время все обязательно прояснится. И, пожалуйста, уничтожьте кольцо и документы. Лучше всего – прямо сейчас.

Элиза кивнула Эрику. Охранник за все это время не сказал ни слова, и сейчас не нарушил молчания. Он передал Элизе конверт и кольцо. Она вздохнула, достала из конверта отречение и бросила его в камин. Туда же отправились копия приказа императора о перечислении денег Елизавете Луниной и кольцо.

Копия приказа полыхнула мгновенно. Ярко и быстро прогорела, взметнув к дымоходу сначала жадный всполох, а следом обрывки пепла. Плотный лист отречения занялся не сразу. Бумага сопротивлялась огню, темнела, дергалась, и только спустя полминуты появился робкий язычок зеленоватого пламени.

- Кольцо в очаге жечь – так себе идея, - впервые подал голос Эрик. – Маловато жара для железа, не расплавится.

Он длинными щипцами достал из горячих углей перстень с гербом Мстислава и надел на фигурный штырек каминной решетки — остывать.

- Я колечко потом изничтожу, не беспокойтесь. Кузниц в Гнездовске хватает.