Дарья Беляева - Воображала [СИ]

— Но вы готовы рискнуть? — спросил Северин с улыбкой.

— Я готова. Припасов там достаточно как минимум на полгода, если не на год. Если захочется разнообразить свой рацион — ловите рыбу и собирайте фрукты и ягоды, плодовых деревьев там вдоволь.

Мне было жаль отдавать им наш летний дом, но там они были бы вдали от людей, в равной степени защищены и безопасны.

— Возможно, однажды я приеду вас навестить, — сказала я.

— Мы будем ждать, наша императрица, — подобострастно воскликнул Северин.

— Благодарю вас, Эмилия.

— Сегодня же поговорю с управляющим. Я позвоню вам и сообщу, когда вы сможете выезжать. Будьте готовы и, главное, будьте осторожны.

Северин кинулся на колени и поцеловал носки моих туфель, один за другим. Мне невероятно захотелось врезать ему, словно я была разозленной уличной торговкой. Я взглянула на Эмилию, она улыбнулась мне, понимающе и приятно, словно Северин и ее раздражал. Я заметила, что именно в ней, несмотря на скромное платье, совершенно неприлично. На Эмилии не было белья, и я свободно могла рассмотреть все самые тайные изгибы ее тела.

— Вы хотите что-то, императрица? — Северин смотрел на меня снизу вверх. — За вашу услугу, за нашу тайну!

— Я хочу, чтобы вы ни в коем случае не покидали поместья.

— Думаю, оно так прекрасно, что мы и сами не захотим его покидать!

Я посмотрела на Эмилию, она вздохнула:

— Разумеется, мы будем соблюдать осторожность и не покинем убежища.

Мои пальцы то и дело терли письмо, я хотела убедиться, что оно реально, мне казалось, сейчас бумага превратится в ничто от моего прикосновения, я боялась этого, оттого и проверяла себя.

— Что-нибудь еще? — спросил Северин. Он поднялся с колен и стоял теперь слишком близко ко мне. Я не стала отступать из гордости и упрямства. Мой взгляд снова скользнул по Децимину. Странно, но несмотря на его броскую красоту, он умел вести себя совершенно незаметным образом.

— Я хочу поговорить с этим мальчиком, — сказала я.

— Можно даже не только поговорить. Он хорош далеко не в разговорах.

— Помолчите.

Я написала им адрес, стараясь сделать свой почерк как можно менее узнаваемым, просто на всякий случай.

— Благодарю за гостеприимство, — сказала я. — Можете меня не провожать.

Поманив Децимина за собой, я вышла в коридор. Мы вместе покинули квартиру и вышли на лестничную клетку. Децимин тут же достал из кармана сигареты и зажигалку. На нем была дорогая одежда, безупречно идущая ему, и я заметила на его запястье золотые часы. И все же мне не казалось, что он счастлив здесь.

Децимин щелкнул зажигалкой, затянулся и выпустил дым, ринувшийся к потолку.

— Вы хотите просто посмотреть? — спросил он. Голос у него был холодный, но в то же время вежливый.

— Я хочу просто поговорить, — ответила я. Однако у меня не сразу получилось, я не могла отвести взгляд от божественного изгиба его губ. Впервые в жизни я пожалела, что не могу ни словом, ни рисунком, ни музыкой воспроизвести эту красоту. Я буквально почувствовала, как она ускользает сквозь пальцы.

— Ты прекрасен.

— Я отмечен нашей богиней, — сказал он. Он отреагировал на мои слова скучающе, они были ему привычны и даже сходящие с губ императрицы не достигали его сердца.

— Тебя здесь обижают?

— Я сам это выбрал. Мне хотелось другой жизни.

То есть, он был с ними еще до войны? Мне стало очень обидно и горько за этого безупречно красивого мальчика. Его красота преодолевала границы между народами, которые я так тщательно соблюдала в своем разуме. Мне было абсолютно все равно, вор он, варвар или кто-либо еще. И я чувствовала отвращение к себе — пораженная красотой, я вела себя поверхностно.

Я достала из сумочки блокнот и ручку, записала адрес «Флавиана», который он, впрочем, скорее всего знал и свой телефон.

— Теперь ты можешь жить совсем другой жизнью, Децимин. Ты свободен.

— Я не свободен, — сказал он быстро, потом пожал плечами. — И никто не свободен.

— И все же, если ты захочешь, ты можешь позвонить мне. Я попробую тебе помочь.

— Кем я тогда стану? — спросил он.

— А кто ты здесь?

Я с трудом отвела взгляд, мне стало стыдно.

— До свиданья, Децимин, — сказала я. — Помни, что ты всегда можешь обратиться ко мне.

— Прощайте, моя императрица.

Я спустилась по лестнице, слушая только собственные шаги. Децимин все еще стоял на лестничной клетке. Наверное, докуривал.

В трамвае я уже не обращала внимание на его плавный ход и вид за окном, только перечитывала раз за разом письмо. Сестра хотела защиты для этих людей, и я дала ее им. Фактически, я поступила единственно возможным образом. Можно было отправить их за границу с поддельными документами, но там над ними не было бы никакого контроля.

Как и все принцепсы, идущие Путем Человека, я мастерски умела не обращать внимание на зло, которое совершается далеко от меня. Но не могла игнорировать зло, столкнувшись с ним лицом к лицу.

Добравшись до «Флавиана», я поднялась в свой номер, приняла душ и переоделась, чтобы пойти на пляж.

Поступила ли я правильно? Наверное, я не смогла бы позволить себе иного поступка — шаг в любую сторону от того, что я сделала, лишил бы меня покоя.

Но сейчас я чувствовала себя хорошо.

Кассия и Ретики на пляже не оказалось, но они вполне могли все еще гулять по городу, в конце концов, они прежде не видели Делминиона. Я подумала, что могу позволить себе не волноваться еще пару часов.

Я сидела в плетеном кресле у моря и читала мемуары одного из наших лучших генералов. Он погиб на войне в Парфии, а его незаконченную автобиографию издала жена. Меня завораживали мысли давно умершего человека. Эта светлая голова давно не существовала, а зафиксированные мысли казались засушенными цветами. В этом восхищении умершим, радости от незаконченности, было нечто кровожадное.

Иногда я отвлекалась от чтения и доставала письмо. Я смотрела на него, и ветер, наряду с запахом моря, нес запах ванили. Я забывала, где я, и сколько лет прошло с тех пор, как мы жили здесь летом, росли, как иллирийские цветы.

Когда я поднялась на свой этаж, чтобы переодеться и пойти искать порученных мне детей, я увидела в коридоре Ретику. Она поставила на пол сумки и возилась ключом в замке.

— Ретика!

Она вздрогнула, потом смущенно улыбнулась.

— Здравствуйте.

— Ты уже купила себе одежду?

Она кивнула. Дверь ей поддалась, но некоторое время мы обе не шевелились и стояли молча. Мне нужно было поладить с ней, поэтому я спросила:

— Покажешь?

Ретика поманила меня рукой. Она предпочитала не говорить, если можно было. Я села в кресло, а Ретика стала раскладывать передо мной купленную одежду. Смешные майки, цветастые юбки и джинсовые шорты, несколько умилительных, слишком длинных для Ретики свитеров. Количество вещей явно не соответствовало количеству денег, которые я дала Ретике. Я вздохнула.