Дарья Беляева - Воображала [СИ]

Я была счастлива, что приехала сюда, и подумала, что не вернусь в Город через месяц, останусь еще на два. В конце концов, здесь я могла заняться помощью своему народу с большей свободой, чем рядом с Аэцием. Сейчас я, в основном, старалась не допустить разграбления и уничтожения именитых семей, но чистка, проводимая Аэциям вскоре закончится, и я смогу посвятить себя другим делам.

В голове у меня один за другим стали рождаться планы. К примеру, я могла бы помогать людям, оставшимся без средств к существованию, банкротам и их семьям, начать все с нуля. В конце концов, Аэций никогда не интересовался моими семейными деньгами и личными счетами. Материальные ценности ему словно совершенно не были интересны.

Я могла бы помогать своему народу, и это не разрушало бы мир, а строило. Пусть Аэций разбирается со своим Безумным Легионом, я же научу мой народ жить по-новому, по крайней мере дам им средства.

Трамвай снова остановился, и я поняла, что едва не проехала свою остановку. Северин жил в одной из элитных квартир, располагавшихся в старом, округло огибающим угол двух улиц доме.

Его дом мне сразу понравился, белый, но без той едва заметной глазу желтоватости, свойственной южным постройкам, с балконами, окруженными изящной металлической сеткой, скрытой под зеленью плюща.

Я вошла в прохладный и уютный двор, щедро украшенный все той же ползучей зеленью и строгими, прямыми, как солдаты, розами в кадках. Все это вызвало у меня приятное чувство. В таком, строгом и в меру красивом месте, и должен жить принцепс.

Я не знала Северина, он не был знатным или особенно богатым, но он откуда-то раздобыл мой телефон, а значит обладал хваткой, которая безусловно вызывала уважение.

Я посмотрела на почтовые ящики, на каждом был написан номер квартиры и имя владельца. Северин жил на последнем этаже, причем совершенно один. Я вошла в лифт, старомодный, с кованными дверцами, открывавшимися с неподходящим этому чинному месту громким лязгом.

Мне было любопытно, чего хочет Северин, и кто он такой. Встреча с ним была сюрпризом, я не знала ни его, ни его целей, в отличии ото всех моих предыдущих дел.

Я вышла из лифта, осмотрелась — лестничная клетка была просторная и светлая, и в предвкушении я нажала на звонок. Мне открыли сразу, будто поджидали за дверью. На пороге стоял тот самый юноша, который привлек мое внимание в день, когда я говорила с народом. Вблизи его лицо не казалось таким красивым, черты у него были чуточку неправильные, ровно настолько, чтобы с первого взгляда человек казался симпатичным, а потом в нем проглядывала некоторая несогласованность его портившая.

— Моя императрица, — сказал он так подобострастно, что насмешка была очевидной, и в то же время ничем не артикулированной. — Добро пожаловать в мою скромную обитель.

— Доброе утро, господин Северин. Прошу прощения, за столь ранний визит.

Он отошел, пропуская меня внутрь. На нем был хороший костюм, его туфли, явно новые, блестели.

В квартире звучала классическая музыка, причем такая, которая не кажется вне консерватории образцом безвкусицы, а элегантно дополняет практически любую обстановку. Я не могла вспомнить название и композитора, но явно слышала ее множество раз. Меня удивила эта неожиданная забывчивость.

— Это увертюра к «Антигоне», — подсказал мне Северин, словно видя мое замешательство. У него на пальцах были кольца — дорогие перстни, не самые красивые, но броские. Вещи, которых страстно хочешь, но почти никогда не покупаешь, они всегда не совсем подходят или лишние.

Квартира была просторная, я насчитала пять комнат и увидела лестницу на чердак, где наверняка обитали слуги. Стоило бы назвать квартиру комфортной, но она казалась какой-то неожиданно для этого дома темной. Бардовые обои с чернильными цветами, рассыпанными по ним, плотные шторы и обилие растений повсюду делали атмосферу тяжелой.

— Прошу в гостиную.

Северин даже чуть поклонился. Я прошла мимо него, мне не нравилась эта манера, граничащая с клоунадой, но не переходящая в нее.

Гостиная была местом еще более странным. Большая, она в то же время производила впечатление тесной из-за огромной кровати, стоявшей там. Из-под черного балдахина виднелся бардовый атлас.

В остальном, все было традиционно — диван и кресла, чайный столик, на котором стоял симпатичный сервиз, и покоились в миске легкие пирожные, стеллаж со статусными вещами вроде малахитовой пепельницы с золотой отделкой или коробки с дорогими сигарами.

Но эта кровать смотрелась здесь нелепо, и в то же время порочно — эта гостиная служила не только для того, чтобы обсудить последние новости за чашкой ароматного кофе.

Я села в кресло и дождалась, пока Северин нальет мне кофе, с неприязнью ощутила, что наполняя мою чашку, он склонился ко мне ближе, чем нужно.

— Прошу вас, не смущайтесь так, моя императрица.

— Я вовсе не смущена. Я просто хотела бы перейти к делу.

Он сел в кресло напротив моего, мы взяли чашки, и он с наслаждением вдохнул запах кофе.

— Правда, чудесный?

Кофе действительно был хороший, и я кивнула. Сделав крохотный глоток, я отставила чашку, решив, что кофе в моем положении я выпила вполне достаточно.

— Вижу, вы не настроены на дружелюбную беседу, а ведь это просто дань вежливости.

И я поняла: не настроена. Мне здесь не нравилось, но у меня не было на это никаких особенных причин. Было неуютно, как-то неправильно. Может быть, я просто вспоминала тот день, когда встретила его насмешливый взгляд в столь волнительный для меня момент. Северин потянулся за одним из йогуртовых пирожных, и я увидела на его запястье, на секунду обнажившемся, линию тонких, опоясывающих порезов.

Все было очевидно с самого начала, но в слова я это обличила только сейчас. Северин шел Путем Зверя. Оттого он мне не нравился — я смотрелась в него, как в свое отражение, но лево и право поменялись местами. То, что я считала правильным, он отрицал, я же презирала то, что больше всего ценил он. Но мы оба были принцепсами, и нас пересотворил один и тот же бог.

Однако глупо было бы игнорировать разность наших убеждений. И все же если принцепсу нужна была помощь, я не должна была отказывать.

— Дело в том, — начал Северин, голос у него был веселый, обаятельный, а движения быстрые и ловкие, словно он игрался с вещами, а не просто брал их в руки. — Что наш образ жизни несколько не устраивает вашего уважаемого мужа.

— Вы вольны исповедовать вашу религию, как пожелаете. Он гарантировал это право, и оно закреплено в Конституции. Если вы, господин Северин, считаете, что кто-то притесняет ваши религиозные убеждения, вам лучше обратиться к моему мужу. Он против подобных вещей.

— Ах, если бы все было так просто.