Дарья Беляева - Воображала [СИ]

Я поцеловала ее в щеку, на меня вдруг нахлынула нежность к ней, моей заблудшей сестре, нуждавшейся в моей заботе. Она прижалась ко мне, и я ощутила нежный, цветочный запах ее волос.

— Я туда не вернусь, — сказала она. Но мы обе знали — вернется. Если она хотела чего-то, ее было не остановить.

Я укачивала ее в ванной под мучительным светом слишком ярких лампочек, пока она не заснула — в неудобной позе, в ссадинах, и прямо у меня на руках.

Если бы я только знала тогда, что эти приступы будут повторяться, что они станут частью нее и ее Пути Зверя. Капля пустоты, обитающей за пределами мира, проникла к нее и отравила ее навсегда. Она причиняла ей мучения, и иногда я думала — как же чувствуют себя боги, обитая в пространстве напоенном тем, капли чего хватило, чтобы увести мою сестру в это мучительное состояние?

Печать пределов мира навсегда сохранилась в ней, и иногда я видела этот взгляд, в котором не отражался человеческий мир.

Я проснулась с необычайно легким чувством в груди. Наверное, смена обстановки мне помогла, а может быть, я снова почувствовала этот запах моря, который так пленил меня в детстве.

Отель «Флавиан» считался роскошным еще во времена моей прабабушки, и этот статус ни разу не терял. Мы часто останавливались здесь, когда строился наш дом у моря, но тогда я была совсем маленькой, поэтому эти стены казались мне совершенно незнакомыми.

Когда-то мама говорила, что отель высшего уровня от любого другого отличает отсутствие времени суток в холле. Персонал в первоклассном отеле должен быть равно бодрый в три часа ночи и в три часа дня, чтобы не раздражать гостей, проделавших долгий путь своей усталой нерасторопностью.

На мой взгляд мама была слишком строга к базовым физиологическим потребностям человека, однако это правило несомненно работало. Ночью нас встретил безупречно-бодрый администратор, а лакеи были вежливы, немногословны и внимательны.

Я не запомнила, как уснула. Поездка оказалась для меня неожиданно утомляющей, и сон мой был даже слишком крепким для гостиничного номера.

Тошнота нахлынула сразу по пробуждению, и я взяла с тумбочки жестяную коробку с мятными леденцами, традиционным подарком для гостей отелей Империи, который впервые показался мне небесмысленным.

Прежде, чем взглянуть на часы и соизмерить себя и начинающийся день во времени, я не отказалась от удовольствия немного полежать. «Флавиан», в конце концов, казался мне чудесным местом, и я была рада, что оказалась здесь. Снаружи это было строение по красоте своей превосходящее, на мой вкус, даже дворец. Длинное здание было словно божественным образом сотворено из камня черненого еще во времена строительства и столь элегантно копировавшего старину, что никто и не заметил, когда он в нее превратился. Роскошные позолоченные купола, одетые в черепицу, которая будто бы никогда не пачкалась, ловили внутрь ласковое иллирийское солнце. Многочисленные окна, похожие на арки, на нижних этажах, и небольшие, аккуратные, в номерах, делали отель похожим на драгоценные камень в особенно солнечные дни. Внутри он был не менее роскошным — мраморный пол холла подобострастно подхватывал шаги идущих по нему, а обилие зеркал позволяло гостям тайное нарциссическое удовольствие — запечатлеть себя на фоне роскоши и запомнить не только обстановку, словно бы виденную во сне, но и наслаждение от осознания своего богатства.

Императорских спален здесь было четыре. Когда отель строился, императорская семья состояла из правящей четы и их детей, троих молодых мужчин, одним из которых был мой дедушка. В конце концов, оба моих дяди погибли при обстоятельствах, которые остались невыясненными из вежливости. Дедушка же решил, что ему стоит завести лишь одного ребенка, потому как слишком хорошо представлял себе, каким образом могут поступать друг с другом братья. В сущности, это решение привело к тому, что я осталась последней представительницей династии завета, а в комнатах дедушкиных братьев ночевали сегодня убийца императора и девушка-воровка, что в равной степени было бы расценено моими предками как оскорбление.

Времена менялись.

Спальня была просторной, оформленной в морском синем и охровом цветах, которые вместе отчего-то не выглядели безвкусицей. За прозрачной дверью балкона ветер трепал штору на летней террасе, плетеные стол и стулья казались символом ушедшего времени жаркого безделья и выглядели сиротливо.

Одна из дверей вела в кабинет, где согласно всем традициям должен был быть тяжелый стол с черным телефоном на нем и удобное кресло, а так же гильотинка для сигар в аккуратном ящичке.

Вторая вела в сияющую белизной ванную, снабженную всеми удобствами от зубной щетки до купальни с подогревом и массажем.

Я лежала на мягкой кровати в таком обилии подушек, что, казалось, выбраться будет затруднительно. Под потолком висела люстра, по чьим чернено-золотым изгибам носился утренний свет. Огромный шкаф был украшен зеркалом в половину его размера. На полках, разумеется, нашлись купальные принадлежности, а вместе с ними и очаровательные, нежно-зеленые шлепанцы.

На столике стояла синяя, невероятным образом выгнутая ваза, в которой с неудобством разместился букет камелий. Камелии не источали запаха. Что ж, вежливо и предупредительно. Я была рада этому нейтральному жесту, потому что цветочный запах сейчас напоминал мне о сестре.

Наконец, я взглянула на часы. До начала завтрака оставалось двадцать минут, и я неторопливо встала, приняла ванну, не отказавшись от массажа, умылась и оделась, впервые за долгие месяцы наслаждаясь процессом утренних приготовлений.

Собравшись, я еще на некоторое время замерла у окна. В моем номере оно выходило на море, и я смотрела на утренние непослушные волны, с которыми играли у берега дети, взрослые же, понукаемые ранним подъемом свойственным юности, спали и читали на лежаках, по крупицам добирая свой утренний отдых. Наблюдая за детьми, я вспомнила о порученных мне подростках. Нужно было разбудить Кассия и Ретику, если они еще не встали.

Я вышла в коридор, он был пустой и светлый, напоенный этим соленым запахам, который въедался в стены всех на свете отелей у моря. Дурнота снова накатила, и я медленно вдохнула, остановившись у двери комнаты Кассия.

Я постучала, сначала несмело, потом громче, но Кассий не отвечал. Я позвала его по имени, и он все равно не появился. Дверь в комнату оказалась закрыта. Что ж, подумала я, первый потерян. Неужели Аэций не представлял себе, каким образом ведут себя подростки на отдыхе?

Я постучала к Ретике, она тоже не отозвалась. Однако, ее дверь оказалась открыта. Я вошла в комнату, такую же роскошную, как и моя. Ретика сидела в кресле, обхватив колени руками. Спальня казалась слишком большой для этой маленькой девочки. Ретика была одета во вчерашние шорты и цветастую майку.