Елена Белова - Звездный дождь-2 [СИ]

И еще запахи. Нюх, как непоэтично обозвал Дан свой нежданный второй талант.

Прорезался он недавно и сначала доставлял одни неприятности. Просыпаться раз за разом от запаха свежевыпеченного хлеба и спелых яблочек и раз за разом не обнаруживать ни того, ни другого кому понравится? А маяться от появляющегося-пропадающего запашка крысиной норы? И откуда, скажите на милость, летом возьмется аромат талого снега? Свежий, острый и нежный? Тут даже здравомыслящий человек поневоле начнет думать о месте в приюте для скорбных духом. Дан, правда, к особо здравомыслящим себя не относил, а о помянутом приюте мыслил исключительно в том плане, как бы обеспечить пребывание в этом неуютном местечке для синих мокриц из распроклятого Ордена опоры. А посему решил пока про свои странности не заикаться. Не мешают ведь никому, кроме него? Ну, и ему тогда не помешают! Мало ли какие у кого «дырки в карманах»!

И постепенно, понемногу, разобрался, что к чему.

Сначала ему нечаянно помогла Марита. Вечером у костра, когда она учила «дорогую подругу» и вдруг радостно рассмеялась на прочитанное без ошибок слово… а запах подтаявшего снега вдруг стал сильнее.

— Марита? — не сдержался он.

— Что? — обернулась дижонка, обдав его ароматом тающей в ладони сосульки…

Он что-то сказал тогда, как-то отшутился, весь поглощенный неожиданной догадкой. И весь вечер проверял новый «талант», незаметно принюхиваясь ко всем спутникам. Свежевыпеченным хлебом и яблоком пахла Латка. Уютный домашний запах, казалось, пропитал маленькую землевичку от волос до чистенького фартушка, в кармашках которого вечно лежали какие-то семена. Иногда он усиливался, иногда к нему примешивались другие ароматы: спелой земляники, цветов, мяты. А когда она смущалась и чувствовала себя виноватой (например, в тот раз, когда Латка скормила последние запасы драконятам), от нее пахло переспевшей грушей…

Тир пах нагретым железом и дымком костра. Когда он злился или снова вспоминал про плен в Ордене, в воздухе зависал запах приближающейся грозы… Клод тоже пах очень приятно — чистой свежей водой, порой травами. Стимий — горьковатым можжевельником. С Сином сложнее — южанин сначала вызывал весьма нехорошие мысли, именно от него несло крысами и ржавым капканом. Похожий запах, только слабеющий, доносился от безымянного и от серого браслета, и в конце концов Дан понял, что чует не столько самих парней, сколько наложенные на них чары подчинения.

Самое интересное, что драконы пахли тоже по-разному. Кто-то песком, кто-то — библиотекой, а малыши — сластями и сиренью.

Постепенно Дан привык оценивать ароматы и разобрался, что означает каждый. И даже научился использовать — например, вытащив на разговор Тира, когда над тем опять завис душный запах пыли и жары…

Никто не знал про его новый дар, неудобный, но полезный. Дереш-младший недаром был наследником в купеческой семье и прекрасно знал завет «Что дурень напоказ, то умный про запас». Торговцы не знатские особы, выставляющие ценное на всеобщее обозрение, настоящий купец всегда прибережет сундучок-другой в тайничке. А еще лучше — в двух-трех тайниках. Люди, они разные, доверять всем подряд может только несмышленое дитя, и «нюх» это прекрасно подтверждал.

Особенно здесь.

Он очнулся, когда какой-то потрепанный тип в синем цеплял ему на руки холодные браслеты. И мгновенно закашлялся от острого — и на редкость противного! — запаха. От типа, что-то ворчавшего про недопитое вино и отсутствие покоя, мерзко несло старой плесенью. Еще не понимая, что произошло, Дан отвернул голову — и чуть не задохнулся от запаха «сорника», пакостной ядовитой травки, растущей на свалках. Голову и так ломило, особенно в висках и затылке, со всех сторон наплывал стылый холод, и мерзкие запашки совсем не прибавляли хорошего самочувствия. Особенно, когда он понял, что шевельнуться не может. И даже не то что шевельнуться — не ощущает руки-ноги своими. Тело было как чужое, оно ощущало прикосновения, но не откликалось не то чтобы болью — даже щекоткой.

«Плесень» и «сорник», шепотом переругиваясь, деловито закрепили его цепи и ушли, потом что-то неприметное с виду принесло кувшин с молоком и обдало запахом стоячей воды…

И водник даже успел призадуматься, что ж тут за свалка такая и как бы попробовать выбраться, но тут пришел отче Инченцио. И стало совсем плохо. «Синяк» в неприметной, но очень дорогой мантии, двигался мягко, приветливо поздоровался и руки не распускал, но Дан…

Не стошнило его чудом. От приветливого отче несло таким отвратным духом гнилой рыбы, тухлой колбасы и порченых фруктов, что у водника моментально заслезились глаза и подкатило к горлу. Само по себе это, может, и не было бы так страшно, но вонь к тому же дополнялась изысканным ароматом дорогих духов, будто эту гниль пытались скрыть, замаскировать под что-то хорошее-красивое-свежее.

Дереш даже не смог поздороваться. Куда там, он даже не сразу услышал, что говорил ему высокопоставленный гость — судорожно хватая ртом воздух, отчаянно сглатывая, парень пытался унять бунтующий желудок. Да имел в он в виду такой талант! Несколько крепких ругательств на разных языках (мысленных) в адрес бога Дара за его оригинальный подарочек помогли справиться с тошнотой. То ли нюх ослабел, то ли он сам притерпелся… но через десяток-другой пушинок Дан смог слушать и слышать…

Вот только хорошего настроения это не прибавило.

Пахучий орденец считал, что пленный маг должен быть благодарен судьбе и лично самому отче за свой отлов… точнее, за условия плена. Он ведь мог поступить с юным магом так, как велит Устав… А вместо этого предоставил ему благо невиданной щедрости: право выбора. И надеется, соответственно, если не на благодарность оного мага, так хотя бы на его благоразумие. Ведь содержаться в комфортном помещении вместо специального подземного «мешка», получать хорошее питание и прочие блага — лучше, чем быть обычной рабочей скотинкой на службе Ордена? Молодой человек несомненно согласится, что лучше? К тому же, служить одному конкретному человеку куда менее обременительно, чем собратьям в целом. Во всех смыслах. Взамен от юноши требуется сущая мелочь — клятва добровольного служения. Всякий разумный человек предпочтет именно ее, верно? Особенно зная альтернативу? Тем более, будущий господин готов пойти навстречу будущему вассалу и взять под свою руку не только его, но и парочку его друзей. Не всех, разумеется, остальными придется поделиться. Нет, он не настаивает на немедленном ответе, тем более, что парализующая сбруя все равно не даст ему говорить. Но ум-то у юноши не скован, во всяком случае пока? Вот пусть и поразмыслит… недолго.