Belochka LG - Прими мой дар [СИ]

Так что в себе герой магического мира не сомневался — рядом с профессором он легко возбуждался, постоянно пребывая на грани, но… обязательным условием ритуала являлся обоюдный оргазм. Сможет ли он доставить удовольствие партнёру, не просто незнакомому с анальным сексом, но находящемуся в коме? Вывод, к сожалению, напрашивался неутешительный. Если профессор и реагировал на его прикосновения, то явно не идентифицировал их как мужские, а тем более поттеровские.

Гарри уже дремал, уткнувшись в исцелённую шею, на пару часов позволяя себе раствориться в упоительной неге, когда внезапная мысль пинком вышвырнула из сна, заставив вздрогнуть и распахнуть глаза. Едрён батон! Снейп — девственник! О каком, к чёрту, удовольствии может идти речь, если во время ритуала у Гарри не будет времени на подготовку?

Скатившись с кровати, он даже не заметил, как профессор почти огорчённо засопел, потеряв его тепло. Схватив со стола сигареты, Поттер распахнул форточку и дрожащими руками щёлкнул зажигалкой, глубоко затягиваясь и выдыхая дым. Идиот! Как он собирается трахать Снейпа, если даже мысль об интимных прикосновениях вызывают у отважного героя панику?

Профессор мирно спал. Отдыхало и его соблазнительное тело, которое безумный Поттер собирался осквернить. Причём начать прямо сейчас, наплевав на остатки моральных устоев.

Гарри затушил в пепельнице сигарету, превратив окурок в раздавленного червя, и, захватив лубрикант, вернулся в постель. Сдвинув одеяло в сторону, как был, одетым, лёг рядом со Снейпом и шепнул заклинание, избавляя его от пижамных брюк и куртки. Зажмурившись, протянул руку… и горячий член, что полностью оправдывал легенду о прямой зависимости размера носа и мужского достоинства, удобно лёг в ладонь. Гарри приглушённо застонал, поглаживая его, опускаясь ниже и сжимая тяжёлые яички…

Происходящее казалось бредом. Некстати вспомнился маггловский анекдот про «а поцеловать?», и Гарри потянулся, лаская губами шею и бледную грудь, всё больше увлекаясь, упираясь собственным членом в твёрдое бедро Снейпа и медленно раздвигая его ноги в поисках заветного колечка. Опустил пальцы в банку со смазкой и вернулся к промежности. Искомое место нашлось без труда, и Гарри мягко заскользил вокруг, плавно надавливая и пытаясь аккуратно проникнуть внутрь.

Ощущения ошеломили. Палец погрузился довольно легко, и несостоявшийся девственник глубоко задышал, подаваясь навстречу ласке. Но Гарри, сообразив, что происходит, глупо отшатнулся и вскочил как ошпаренный, вытирая ладонь о штаны и вновь хватаясь за сигареты.

Проклятье! Задница Снейпа мало нуждалась в подготовке. С бешено колотящимся сердцем Гарри глубоко затянулся и вновь выругался. На себя. Наивный мальчишка! Профессор не был натуралом; более того, его трахали интенсивно и столь качественно, что проход до сих пор не успел сократиться.

— Вот так, да? — процедил сквозь зубы Поттер, затягиваясь ароматным дымом. — Кто твой любовник, Северус? — до него не сразу дошло, что саднящее чувство, острыми когтями впившееся в душу, называется не иначе как ревность. Ну и пусть!

— Где он сейчас, а, Сев? В Азкабане… или на том свете? Впрочем, возможно, он был не один? — Гарри подавился ехидным смешком. — Или это сам Тёмный Лорд? — предположил язвительно.

Ему понадобилось несколько минут и ещё одна сигарета, чтобы успокоиться и смириться с открывшимися обстоятельствами. Снейп — ровесник его родителей, а значит, ему около тридцати восьми лет. То, что профессор оказался… как минимум би, совершенно не удивительно. Отчего факт наличия любовника так возмущает Гарри, рождая в сознании яростный шторм? Разве Снейп ему чем-то обязан? Радоваться должен — по крайней мере, не придётся мучиться лишними угрызениями совести.

Гарри плеснул в бокал скотч и выпил в несколько глотков, вытирая губы рукавом и искоса поглядывая на обнажённого безмолвного собеседника. Ничего не изменилось. План остаётся в силе, и у него есть всего час, чтобы его осуществить.

Он был предельно терпелив, помалу растягивая податливый проход, а заодно изучая, нащупывая самое чувствительное местечко. Вынуждая Снейпа даже сквозь кому чувствовать эти прикосновения, разводить ноги и выгибаться навстречу.

— Прости, профессор, мне пришлось грохнуть любовь всей твоей жизни… — лихорадочно шептал ласковый насильник на ухо жертвы, обжигая горячим дыханием висок, выслушивая приглушённые стоны, растворяясь в нежности. Желание стало невыносимым, перекатывалось волнами, и он уже не контролировал себя, потираясь пахом о бедро Снейпа и срываясь на всё более глубокие резкие толчки. — Теперь ты только мой… Мой!

В последний момент Гарри с воем выдернул пальцы из зада профессора, откидываясь на спину и через ткань брюк жестоко сминая головку собственного члена. Им нельзя кончать. Обоим, в течение трёх суток. Эти дни Гарри невыносимо мучился, отгоняя навязчивые фантазии и подавляя желание получить хоть какую-то разрядку. Не хватало ещё пустить насмарку все приготовления в последние минуты.

Пульсация постепенно проходила, сменяясь ощущением тянущей боли в паху, отчаянной пустоты и неудовлетворённости.

— Потерпи немного, Сев… — горячо пообещал Гарри, прижимаясь губами к чуть влажному плечу. Зря он сомневался в чувственности своего профессора.

Войдя в ритуальный зал, Гарри опустил Снейпа в центр пентаграммы, а затем один за другим зажёг факелы на стенах. Всё. С этой секунды ни единого звука, кроме слов заклинания, не сорвётся с его губ. Вознося первые катрены, Гарри зажал в ладони ритуальный кинжал и с небольшим нажимом вырезал на своей груди руну-источник. Не прерывая заклятия, встал на одно колено, склоняясь над Северусом, и уверенной рукой вывел вязь руны-сосуда.

В приглушённом свете факелов мышцы Снейпа казались рельефнее, а кожа ещё более бледной, контрастируя с антрацитовыми прядями, что разметались по полу, смешиваясь с багровым рисунком на камнях. Слова заклинания срывались с губ Источника, складываясь в магическое песнопение. Он бережно согнул ноги Северуса, развёл колени и задрожал в нетерпении — открывшееся зрелище возбуждало до сумасшествия. Наконец, произнеся нужные слова, он направил член в вожделенное отверстие и медленно, одним глубоким движением погрузился внутрь.

Внутри профессор оказался восхитительным: влажным, податливым, жарким. Гарри едва не задохнулся, сделав первый толчок, и закусил губу. Мерлин, он спустит раньше, чем произнесёт первый стих! Зажмурившись, он повторил движение второй, третий раз и, полностью выйдя из прохода, продолжил выговаривать слова хриплым голосом, стараясь отвести взгляд от умопомрачительно красивого жаждущего тела.