Макс Мах - Мастер войны : Маэстро Карл. Мастер войны. Хозяйка Судьба [сборник litres]

Документы, исписанные разными людьми – почерк тех, кто оставил свои заметки на пергаментах, сильно разнился, как и стиль написания и даты составления – не оставляли в этом никакого сомнения. Много лет, в тайне от всех, не исключая и самого Карла, император вел свое расследование, и, хотя записи были хитроумно зашифрованы, в ойкумене нашлось бы немало людей, которые, как и Карл Ругер, знали личные шифры Яра или были способны, как, например, Мышонок, их раскрыть. И Евгений должен был это знать и, тем не менее, отважился послать свою шкатулку в полное превратностей путешествие во времени и пространстве, надеясь, вероятно, что когда-то и где-то она все-таки попадет в руки Карла, но не отдал в эти руки самым простым и надежным способом, у себя во дворце. Почему? Потому ли, что боялся – и, как выяснилось, не напрасно – стен собственного дворца, или потому, что считал преждевременным? Возможно, существовали и другие объяснения такому странному образу действий, но и не в этом, если разобраться, был спрятан главный нерв интриги, поразившей сейчас, когда она раскрылась, воображение Карла. Яр подготовил послание за несколько лет до своей преждевременной смерти. Он предполагал, что такое может случиться, и заранее побеспокоился не только о завещании, что было обычно не только для монархов, но и о том, чтобы после его смерти шкатулка эта ушла в Линд. Что же творилось в душе Яра, о чем думал этот без сомнения великий человек, когда готовил свое последнее – тайное – деяние? Вот это и оказалось для Карла самым важным. А сами записи он просмотрел еще в рабочей комнате Элиаса… Что ж, многое из того, что содержали эти старые пергаменты, было ему уже известно, а то – немногое – новое для Карла, можно было бы узнать и другими путями. Хотя правды ради, следовало признать, попади это знание ему в руки сорок лет назад, и вся история не только его жизни, но, пожалуй, и всей ойкумены, сложилась бы совсем иначе.

«И слава богам, что не попали…» – подумал он вдруг. Другой жизни, другой судьбы он, оказывается, не желал.

Они возвращались в гостиницу молча. Однако, если свои мысли Карлу были известны – а ему, и в самом деле, было о чем теперь подумать – то задумчивость остальных, кроме разве что Августа, жизнь которого в доме Ругеров изменилась мгновенно и самым решительным образом, были Карлу не известны. О чем вдруг так сильно задумалась Дебора? И о чем размышляли Конрад с Валерией?

Вообще, положа руку на сердце, следовало признать, что визит к Ругерам его удивил. Даже если оставить в стороне случайную неслучайность этой встречи и то, чем она, вопреки собственным предположениям Карла, обернулась, странными могли показаться и, естественно, показались ему две вещи. То, что никто в семье Ругеров – « Моей семье ?!» – по видимости, даже не удивился тому простому факту, что он, Карл, живет на свете вот уже сто лет. Вопрос этот не только не обсуждали, его не затрагивали, хотя бы и намеком.

«Но ведь Долгоидущие представляются обывателям едва ли не такими же сказочными персонажами, как морская дева или Хозяин Гор…»

И другое представлялось ему поразительным – как спокойно, без видимости напряжения, провели эти несколько часов в купеческом доме его спутники. Речь, разумеется, не шла о Деборе и Августе. Этим двоим, как бы ни различались их дороги, приходилось бывать и в гораздо более прозаических местах. Странным казалось поведение Конрада и Валерии, которые всем ходом своей жизни, казалось, менее всего подготовлены к тому, чтобы так естественно и свободно чувствовать себя в гостях у «простого», пусть и очень богатого негоцианта. И не только не испытывать при этом никакого неудобства, но и не дать почувствовать хозяевам, какая пропасть, на самом деле, пролегла между великими боярами Флоры и «черной костью», какой им должны были представляться все эти крестьяне и горожане. Тем не менее, неловкости не ощущалось. Во всяком случае, ее было не больше, чем может быть между незнакомыми прежде людьми, встретившимися в первый раз.

«Мы все меняемся? Нас меняет Мотта?»

Впрочем, мало-помалу, странное настроение, охватившее их всех, когда они покинули дом Ругеров, начало меняться, оставляя их, точно так же, как медленно и совершенно незаметно тает лед под лучами весеннего солнца. Чем дольше они гуляли без цели и какого-либо ясного намерения по городским улочкам, чем больше выпивали вина в многочисленных трактирах, попадавшихся на пути, тем оживленнее становился обмен репликами, пока – совершенно незаметно – не превратился в общий разговор, в который самым естественным образом оказался включен и Август, обычно молчаливый, тем более, в присутствии столь знатных особ. Так что ближе к вечеру, когда они добрались до «Морского зверя», настроение у всех совершенно изменилось. Они беззаботно смеялись, шутили – даже обычно чрезвычайно сдержанный Конрад Трир и его замкнутая, взирающая на мир с мрачноватым цинизмом жена – обменивались мнениями и действительно производили впечатление богатых и беззаботных путешественников, попавших в этот город по случайному капризу, одному из многих, ведущих их по жизни, состоящей из войн, праздников и развлечений.

По-видимому, на эти изменения обратили внимание и дамы волшебницы, и мастер Март, ожидавшие их в гостинице. Впрочем, никто случившуюся перемену никак не прокомментировал. Напротив, хорошее настроение, которое пьянит не хуже крепкого бренди, вскоре передалось уже всем. И за великолепным обедом, поданным все в той же «красной» гостиной, воцарилась замечательная атмосфера открытости и взаимной доброжелательности, так же необходимая трапезе, как приправы яствам, подаваемым на стол, перемена за переменой.

– Да, – сказала вдруг с улыбкой Анна, отрываясь от кубка с прекрасным риенским вином, – я совсем забыла, Карл! Мы должны были передать вам привет, но…

– Кого же вы встретили, леди Анна? – удивленно поднял бровь Карл. – Кого из наших общих знакомых судьба занесла теперь в Линд?

– Вы не поверите, Карл! – рассмеялась Виктория. – Мы встретили сенешаля князя Симеона Эфраима Гордеца!

– Эфраим в Линде? – еще больше удивился Карл. – И как давно?

– Он только сегодня прибыл с галерой из Семи Островов, – ответила Анна. – Собственно, в порту мы его и встретили.

– Вы с ним говорили? – Заинтересовался этой неожиданной встречей Карл.

– Да, – кивнула Виктория, настроение которой внезапно изменилось. – Он был удивлен нашей встречей не меньше, чем мы сами, Карл, – сказала она задумчиво, как бы пытаясь задним числом осмыслить произошедшее. – Он сам подошел к нам и говорил так, словно между нами ничего в Сдоме и не случилось. И еще, – глаза ее стали серьезными и в них вдруг появилось выражение, если не обеспокоенности, то уж, верно, озабоченности. – Он спросил о вас и, узнав, что вы сейчас в Линде, сказал, что предполагает остановиться в гостинице «Дева ветров». Я полагаю, это было приглашение.