Ирина Нельсон - Кома. Первая и вторая книги. [СИ]

— Я… Нормально. Меня милейшая Долорес довела, — выдохнул я. — У вас успокоительного не найдется, сэр? Я бы попросил коньяк, но у меня еще дополнительные занятия с профессором Вектор.

— Для вас, мистер Волхов, есть настойка пустырника и валерьяны, — Снейп невозмутимо ткнул ручкой в сторону полки с зельями.

Я молча налил себе воды из графина и накапал пустырника. Да, магическая настойка это вам не обычная — нервы успокоились моментально. Снейп широко перечеркнул очередной шедевр студенческой мысли, со злорадством размашисто написав что-то очень нелицеприятное, и обратил внимание на меня. Я в ответ вздернул бровь.

— Весь год вы будете бесполезно плясать между студентами и двумя господами и портить себе нервы. А в конце учебного года один из них умрет, но количество господ над вами не изменится, — зачитал Снейп мою записку и тяжело вздохнул. — Волхов, почему ваши пророчества всегда выглядят, как полнейший бред?

— Синдром Кассандры? — слабо улыбнувшись, я представил то, что еще ему предстоит объяснить, и тяжело вздохнул.

— Так… Еще вот этот момент… Что означает: часть целого проявит свою волю и подарит вам шанс на спасение в человеческой упаковке? Волхов, соблаговолите изъясняться понятнее! У меня даже адекватных вариантов расшифровки нет — в голову лезет одна ерунда. И кстати, вы совершенно упускаете из виду то, что я прочитал ваш дневник, который вы мне столь любезно оставили перед тем, как совершить ту глупейшую попытку проститься с жизнью. Признаться, его содержимое мало чем отличалось от того бреда, который вы тут понаписали, — Северус небрежно помахал письмом в воздухе. — Но там можно было почерпнуть хоть что-то. И объясните мне, Мерлина ради, почему то, что там описано, различается с реальными событиями?

— Многовариантность, профессор, альтернативные ветки, которые я вижу. События постоянно меняются. Я не могу увидеть единственно верный вариант без долгого и тщательного анализа. Пара идей есть, но проверить их я пока не могу — мало информации.

— Ладно! — декан хлопнул ладонью по столу. — Если вспомнить то, что вы говорили мне на втором курсе, то имеет смысл освежить память по ядам органического происхождения. Особенно по змеиным. И последнее. Что вы имели в виду, когда написали, что год будет наполнен смертями, случайными, бессмысленными и нелепыми?

— Только то, что видел. Много смертей, — пожал я плечами. — Части из них, возможно, удастся избежать, но пока я даже не знаю, кто умрет…

Я рассеянно уставился в стену и замолчал. Снейп не требовал от меня немедленного ответа, только пристально смотрел, пытаясь прочитать что-то по моему лицу.

Я так и не нашел в себе сил рассказать Северусу о том, что могло случиться. Просто не смог. На нем и так довольно обязательств, лишние ни к чему. Тем более, что это так и не случилось.

Реальность снова тасовалась. Вероятности двигались, сплетались, перетасовывались как карты в колоде безумного шута, меняя рисунок истории. Решения, слова, действия — всё это строило новое будущее…

Большой зал как всегда поражал воображение. Монументальные факультетские столы, штандарты в четырех цветах на стенах, волшебный потолок и огромные стрельчатые окна, навевающие мысли о готике — словом, убранство действительно было великолепным. Да, Большой зал всегда мне нравился. И тут было бы просто идеально, если бы здесь не сидели все эти подростки. Толпа малолетних магов издавала множество раздражающих звуков: они жевали, глотали, чавкали, хрюкали, смеялись, ржали даже, переговариваясь и обсуждая все свои подростковые проблемки. И никому, ни одной сволочи не было дела до того, что у одного истинного целителя адски болит голова. Конечно, кому какое дело до самочувствия того, кто их лечит?! Это же врач должен лечить всех, а не все врача.

За столом Рейвенкло громко взвизгнул какой-то первокурсник. Я вымученно застонал, опустил голову на сложенные руки и услышал совет Малфоя сходить в Больничное крыло.

— Был уже, — ответил я, страдальчески вздыхая. — Зелье мне уже споили, только оно не помогает.

Я поднял взгляд, рассматривая нахмурившееся лицо Малфоя. В его серебристых глазах мелькнула тревога.

— Да не переживай, Драко. Спасибо тебе, конечно, за беспокойство, но не стоит. Это все из-за моего синдрома.

Я подергал подвеску с ящеркой. В последнее время она весила как целый булыжник, явно намекая, что её пора снимать. Дамблдор мне очень, очень подгадил, сука бородатая. Проживая на Гриммо, я так и не рискнул снять подвеску, а когда убежал к Максу, просто забыл про нее. Естественно, моя магия вопила и требовала, чтобы ей дали свободу. А свобода мне не светила от слова совсем, потому что чертов директор опять запретил практику. Глядя добрыми всепонимающими глазами, он сетовал на то, что времена нынче тяжелые, никак нельзя подвергать такого ценного меня дополнительным рискам. А то, что я уже крышей еду — это ничего?! Спасибо, блять, директор, за мое счастливое детство! И ладно бы просто запретил принимать пациентов, так еще и не подписал разрешение на прогулки. Я даже в Хогсмид не смогу сходить.

Короче, я страдал. Уже неделю. Меня так не колбасило с первого курса. Может, сейчас это проходило и не столь жестко, но все равно приятного было мало.

— Иди-ка ты тогда поспи, — сказал Драко, сочувственно потрепав меня по макушке. Какой-то совершенно не малфоевский жест. — У нас все равно история магии, так что ничего важного ты не пропустишь.

— М-да. Пожалуй, так и сделаю.

Я встал из-за стола и поплелся в подземелья. Но дойти до лестниц в тишине и покое мне было не суждено. В холле на меня налетела неразлучная троица гриффиндорцев.

— Здорово, Волхов! — бодро завопил Уизли и хлопнул меня по плечу.

Полупустой холл многократно отразил его вопль от стен, отчего в мозгах стало очень больно и гулко. Пульс участился, череп будто сжали тиски. Я зашипел, зажмурившись, и схватился за виски.

— Рон, я вне себя от счастья, только заткнись, молю.

— Вадим, что с тобой? — Гермиона, словно ничего и не было, подошла ко мне с явно видимым намерением обнять и поцеловать. Так привычно и так… неправильно.

— А что, не видно? Голова болит! Что ты делаешь?

Я отшатнулся, с недоумением глядя на нее. Девушка обиженно поджала губы и напряженно выдохнула.

— В чем дело?

— В чем дело? — переспросил я, нахмурившись, и возмутился. — Мы же расстались!

— Расстались… — она явно озадачилась и плотнее сжала губы. По глазам было видно, что из неё рвутся всякие нехорошие слова в мой адрес. — Вот как. И когда же произошло сие знаменательное событие?

— А…

А действительно — когда? Я зажмурился, пытаясь отвлечься от боли хоть на секунду и вспомнить.