Ирина Нельсон - Кома. Первая и вторая книги. [СИ]

— Проводить тебя? Я могу показать, как пройти, чтобы никому не попасться на глаза.

Лицо Максвелла засияло от восторга. Гарри поймал себя на том, что невольно расплывается в ответной улыбке.

Он повел слизеринца в подземелья, временами заглядывая в карту. Малфой дошел до лестниц и теперь неумолимо следовал за ними. Через пару минут они выйдут в длинный коридор, и Драко заметит Макса. Староста вряд ли будет снимать баллы с собственного факультета, но запросто испортит мальчишке жизнь. Гриффиндорец решил провести Максвелла через потайной ход, не самый удобный, конечно. Если слизеринец откроет его однокурсникам, то желания лишний раз им воспользоваться не возникнет.

Макс старался успевать, но через какое-то время Гарри заметил, что мальчик начал прихрамывать.

— Хочешь передохнуть?

— Было бы неплохо, — с благодарностью кивнул он.

Они остановились в узком проходе и прислонились к стене. Молчать с Максвеллом было удивительно уютно.

— А ты давно знаешь Вадима? — спросил Макс, разрывая тишину.

— С детства, — не задумываясь, ответил Гарри. — Мы были знакомы еще со школы, жили в соседних домах.

— Ого! Здорово! Тебе повезло. Было с кем обсудить магические выбросы.

— Да, пожалуй, — задумчиво согласился Гарри. — А у тебя… Твои родные нормально приняли это?

— Ну, в общем и целом, да, — дернул плечом Макс и натянуто улыбнулся. — Понимаешь, мои родители погибли в ужасной аварии, а я лишь чудом выжил и долго лежал в коме. Врачи думали, что я так и останусь овощем. Все это время за мной ухаживала моя кузина. Так что когда я очнулся, ей было уже все равно, волшебник я или еще кто. Из всей семьи остались только мы вдвоем. Правда, есть еще дальняя родня, но мы практически не общаемся. Мы о них узнали совсем недавно.

— Тебя не обижают? Ты же маглорожденный. Как тебя вообще занесло на Слизерин?

— Ну… — Максвелл тонко улыбнулся. — Старшекурсники заботятся о перваках. А мама… в общем, в маминых дневниках пропущены страницы. Они совершенно пусты. И на некоторых фотографиях из ее альбомов… как-то странно она там стоит. Как если бы был кто-то еще, а потом его стерли. Слишком много пустого места, понимаешь? Старшекурсники сказали, что это может быть действие заклятия забвения.

— О, ясно.

Гарри замолчал, воображая страстный роман между волшебником и магглой. Скорее всего, родной отец Стюарта был волшебником и по каким-то причинам был вынужден лишить любимую памяти. Может, он хотел так защитить от Пожирателей свою семью? И Макс тоже, оказывается, сирота. Наверное, поэтому Гарри и ощутил к нему расположение.

— Я отдохнул. Пойдем?

Поттер молчал, пока они спускались и поднимались в узком ходе. Как это согласовывалось с тем, что им нужно было в подземелья, Гарри не знал. Да и не интересовало его это. Он думал о том, что вполне мог быть на месте Макса, если бы согласился на предложение Шляпы. Интересно, как бы к нему тогда отнеслись слизеринцы?

Макс чуть прихрамывал, но не жаловался и бросал на лоб Гарри взгляды.

— Извини, тебя, наверное, достали с этим вопросом, но… Ты что-нибудь помнишь? — не утерпел он. — В смысле… Это же, должно быть, очень яркое воспоминание.

Гарри поморщился, промолчав. Тема была не слишком приятной.

Они остановились перед тупиком, чтобы повернуть факел. Стена с негромким шорохом сложилась в арку. Гарри взглянул на карту. Слизеринское общежитие было в трех коридорах от них. Нужно было сделать крюк, чтобы пройти мимо покоев Снейпа. Малфой же только-только заворачивал в подземелья.

— Просто… После аварии я совсем забыл своих родителей, — погрустнел Макс, выйдя из потайного хода. — Кузина, конечно, показывала фото, но это ведь совсем не то… Я не помню ни нашего отдыха, ни десятого Дня Рождения. На фотографии мама с папой дарили мне огромного плюшевого мишку. Тедди в моей комнате на кровати сидит, а я… я так и не вспомнил, как мне его дарили… Может, так даже лучше? Ведь если бы я помнил их, было бы больнее.

Внутренности скрутило жалостью и собственной болью. Гарри уставился пустым взглядом в темноту.

— Я помню… — неожиданно для себя выпалил он и закашлялся — внезапно охрип голос.

— А?

— Вспомнил на третьем году обучения, — повторил Гарри, — когда тренировался вызывать Патронуса. Когда ко мне приближаются дементоры, я слышу голоса родителей.

— О! Мне жаль, — искренне посочувствовал Макс, касаясь его холодной руки своей теплой ладонью. — И… И какие они?

— Я не знаю, — качнул головой Гарри. — Но, знаешь… Когда вспоминаю, как отец велит маме убегать, мне и больно, и сладко.

— Ты помнишь такие подробности? — удивился Макс. — Даже отца?

— И маму. Она закрывала меня собой, а Волдеморт… Он велел ей отойти. Глупой девчонкой называл, — Гарри сглотнул комок в горле, и Макс прикоснулся к его плечу.

— Я не знаю, какими родителями они стали, если бы остались живы, — со странной интонацией сказал он. — Но они защищали тебя. А это очень важно. Бывает так, что родители вообще не хотят знать своих детей.

— Да… Да, я знаю. Спасибо, — быстро ответил Поттер, не желая дальше развивать тему. — Извини, я раньше никому этого не рассказывал, вот и расклеился.

Макс тяжело вздохнул. В полумраке тайного коридора было видно только скорбно поджавшиеся губы. Глаза, скрытые челкой, оставались в тени.

— Тебе не за что передо мной извиняться, Гарри. А уж тем более благодарить. Это ты прости.

— Да ничего, ты же не хотел, — отмахнулся Гарри.

Макс на мгновение замер, а потом шагнул ближе и с невозможно странной улыбкой уточнил:

— Я всего лишь не хотел причинять лишней боли.

Гарри озадаченно моргнул, но слизеринец уже отвернулся и пошел дальше.

— А почему Волдеморт предлагал твоей маме отойти?

— Я не знаю… — Гарри чуть не споткнулся.

Правда, почему? Почему он просил маму отойти? Причем не единожды.

— Ну, может, у тебя есть какие-то догадки?

— М-м-м… — промычал Гарри, ошарашенный донельзя.

— Ладно, пока, — помахал Макс, скрываясь в одном из безликих коридоров. — Спасибо, что помог. Буду должен.

— Пока.

Гарри заторможено махнул ему рукой и набросил мантию на плечи. Да, прогулка сегодня выдалась на редкость познавательной.

Тревога…

Декабрь в этом году вступил в свои права незаметно. Снег подкрадывался к школе, медленно стекая с гор. Холодные ночи становились длиннее, и их морозное дыхание чуялось всё раньше и дольше. А меня с каждым днем всё сильнее мучила бесконечно выматывающая тревога. Предчувствие зудело как комар, не давая ни спать, ни есть. А я никак не мог понять его причину. Школьные скандалы, проблемы Северуса — я никак не мог расслабиться, настроиться на нужный лад и понять, откуда наползает беда. В Хогвартсе вывесили рождественские украшения, а заметил я их, когда вместе с Малфоем угодил под омелу, к его бесконечному удовольствию. Целоваться он умел и любил.