Ирина Нельсон - Кома. Первая и вторая книги. [СИ]

— А еще как исследователь и алхимик, сэр, не прибедняйтесь, — буркнул я, не удержавшись. — Десять переведенных монографий русских зельеваров, из которых три — на старославянском! Мне пришлось его переводить на английский! После такого вы просто обязаны подарить мне всю свою библиотеку и завещать всё свое имущество! У вас же всё равно нет детей, профессор.

— Вашими стараниями своего гипотетического ребенка, мистер Волхов, я вижу исключительно девочкой. Прелесть жизни с сыном я уже оценил.

Я невесело хмыкнул в чашку с горячим шоколадом. Амбридж прищурилась, поджала губы и перевела взгляд на меня.

— Может быть, и магический выброс вы не устраивали, и не угрожали собственному усыновителю?

— Он не угрожал мне, Долорес, — снова подал голос Дамблдор. — Он просто был потрясен и расстроен. Помилуйте, даже самые умелые и взрослые волшебники не всегда способны сдержаться в трудную минуту. Помнится, вы сами на седьмом курсе магическим выбросом выбили стекла в третьей теплице. Да… Помнится, тогда пострадало шесть ваших однокурсников. И профессор Слагхорн был так расстроен, что переел засахаренных ананасов и угодил в Больничное крыло. Красные пятна вылезли прямо посередине его лба, помните?

На лице Амбридж отчетливо появился румянец. Дамблдор ей подмигнул, и она, окончательно деморализованная, предпочла стратегически отступить. Мы остались втроем. С лица Дамблдора слезла улыбка.

— Вадим, — вкрадчиво начал директор, — ты понимаешь, что если бы не Северус, ты нарушил бы клятву? Ты был готов убить не только меня, но и всех, кто был там…

Навеянное спокойствие разлетелось вдребезги. От осознания меня пробила мелкая ледяная дрожь. Перед глазами замелькали цветные пятна, тело повело в сторону, и я вцепился в диван, едва не уронив кружку. Боги, я ведь действительно их всех чуть не убил! Не только Дамблдора, но и ни в чем не повинных детей и колдомедиков. Не подумал и даже не вспомнил! Целитель, блять, с клятвой! Какой я после этого целитель?! Боги… Я — самый настоящий монстр.

Ладонь на плече сжалась крепче.

— Вон.

Это слово было отчеканено совершенно внезапным арктически ледяным тоном. От изумления очки у Дамблдора съехали на кончик носа.

— Что ты сказал, Северус?

— Я сказал — вон! — повторил Снейп. — Убирайтесь, сейчас же! И не смейте заговаривать с ним на эту тему! Никогда!

— Северус… — в голосе Дамблдора послышалось предупреждение.

— Альбус, — в тон ему отозвался Снейп.

Я практически ощутил, как над моей головой скрестились два взгляда. Судя по потрясенному виду старика, с таким неприкрытым неповиновением он не сталкивался уже давно. Молчаливый диалог длился почти полминуты, а потом Дамблдор странно улыбнулся, отступил на шаг, будто уступая, и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Северус выдохнул и легонько дернул за волосы на затылке, заставляя задрать голову и посмотреть на него.

— Убиваться по поводу несостоявшегося убийства — глупость. Будешь заниматься самоедством — коньяка больше не налью.

Чуть-чуть не считается, да? Я слабо улыбнулся. Тугой узел в солнечном сплетении начал потихоньку расслабляться.

Северус взмахом палочки налил в кружку еще волшебного шоколада. Я завозился на диване, устраиваясь поудобнее, поджал под себя ноги и сделал глоток. В желудке будто образовалось горячее солнышко, мягкое тепло побежало по венам, согревая, расслабляя измученное переживаниями тело. Словно накидывая на меня спокойствие, как вуаль. Мысли о выбросе потекли вяло, неохотно и с очередным глотком испарились.

Северус вздохнул. Рука на моем плече странно дрогнула, пальцы дернулись, на секунду впиваясь в плечо.

Все-таки я — эгоист и никудышный целитель. Сижу, какао попиваю, а Северуса здесь и сейчас мучает Волдеморт.

Вадим одним глотком осушил чашку, обернулся и задрал рукав. Северус выдохнул. Тонкие сильные пальцы пробежались по предплечью, нажимая на какие-то точки. Боль никак не хотела уходить, но судорога прошла.

— Змея из черепа… Этому символу тысяча лет, — заметил Вадим, мягко надавливая на клыкастую пасть татуировки. — Правда, для полного соответствия череп должен быть…

— Конским, — закончил Снейп. — Я знаю про Вещего Олега. Долохов рассказывает это всем новичкам.

— А Пушкина он случайно не цитирует?

— Бывает. Ваш поэт по манере на Байрона похож.

— Просто его стихи на английский адекватно перевести нельзя, — Вадим тяжело вздохнул, отпуская ноющую руку и вставая. — Пойдем в лабораторию.

В лаборатории Вадим наполнил чугунный котел самой обычной водой из-под крана и поставил его на огонь.

— Ты настолько в себе не уверен, что требуется моё присутствие? Уверяю, ты можешь сварить шедевр без моего пригляда, — выговорил Северус, глядя, как со дна котла начинает подниматься цепочка пузырьков.

— Ты тут мастер, тебе шедевр и варить.

Вадим вручил ему березовый черпак. Северус с трудом сжал на нем пальцы и принялся перемешивать кипяток. Целитель встал рядом и накрыл его руку своей, помогая удержать ручку. К спине ласково прикоснулась горячая ладонь. Он что-то сделал, не иначе. Ведь отчего тогда в позвоночник плеснул странный жар, а стоять стало легче?

— А теперь представь, что боль — это сгусток силы, — вкрадчивый шепот Вадима, казалось, зазвучал прямо в голове, в лучших традициях змея-искусителя. Мягкий голос приятно ласкал слух. Северус поймал себя на том, что сделал бы все, что бы целитель сейчас ни предложил, ни приказал. — Силы, которой нужно дать направление. Нужно всего лишь выпустить её в дерево, представить, как это чужое выходит из тела и течет в котел. Так творится заклятье волшебной палочкой. Оно выходит и не может причинить вреда — гибнет, варится, приобретает форму… Повторяй за мной: боль злобучую, боль немучую, выгоняю с тела я, загоняю в воду я…

Северус понимал заговор не до конца, но покорно повторял за целителем, растворялся в певучем шепоте. И ядовитый огонь, пылающий в руке, неохотно дрогнул и потек по черпаку, выползая из погруженной в воду ложки вязкой нефтяной чернотой. Боль стекала в котел, а на её место приходила невероятно прекрасная пустота и прохлада. Из груди вырвался невольный вздох облегчения. Пальцы крепче сжали черенок.

— Я знал, что ты справишься, — пробормотал Вадим и, потеревшись лбом о плечо Северуса, опустил руку. — Когда всё выйдет, котел накрыть крышкой и томить на медленном огне с час. В идеале лучше в духовке или вообще в печке, но чего нет — того нет…

— Так можно избавиться только от физической боли?

По губам целителя скользнула печальная улыбка.

— Нет, не только.

Он выглядел гораздо спокойнее, будто бы даже легче. И глаза были наполнены тихой светлой скорбью. Северус вспомнил тот странный толчок в ладони, который помог выгнать боль, и понял — целитель показывал на собственном примере, а не управлял его ощущениями.