Ирина Нельсон - Кома. Первая и вторая книги. [СИ]

В результате дознаватель имел меня в мозг через все черепные отверстия целых три дня. Он вытащил историю с лечением в клинике, о попытках суицида, вел со мной нескончаемые выматывающие разговоры непонятно о чем и заставлял вспоминать о событиях того дня такие подробности, которые я вообще не помнила. Если бы не Алексей Петрович, я бы точно сорвалась. Никаких скидок на возраст и психологическое состояние мистер Миддлтон не делал и, вообще, на одном из допросов заявил, что подозревает меня в преступном сговоре с грабителем, и я специально увела опекунов из дома. Ничего удивительного. Дознаватель слишком долго работал с такими детьми, по которым плакали и психушка, и тюрьма, и виселица. К тому же, правосудие в вещие сны не верило.

Но в них верили маги. Следователей удивила учеба в таинственной школе для одаренных детей, в которой я училась последний год, совмещенная с одновременным экстернатом в обычной школе. Им очень не понравились мои скользкие ответы. Когда меня в очередной раз приперли к стенке, прилетел вдруг волшебник в голубом вертолете… то есть, костюме, и вытащил меня прямо из очередного допроса. Миддлтон как раз выпытывал подробности о программе Хогвартса.

— Хогвартс уникальная школа со своей спецификой и многовековыми традициями. Кандидаты в ученики проходят тщательный отбор. Понимаете, экстернат лишь формальность, — соловьем разливался Дамблдор перед мистером Миддлтоном. — Обычно мы принимаем учеников уже с определенной базой знаний, из частных школ, поскольку в Хогвартсе дают достаточно специфичное и узкое образование. Мистер Волхов редкое исключение, он гений, и бумажка об окончании средней школы нужна лишь для того, чтобы соблюсти бюрократию.

— Это понятно, но почему мы о вас не слышали? — следователь с подозрением косился на мрачного зельевара и бледного коллегу, который сопровождал магов. — Могу я увидеть ваши документы?

— Профессор Снейп, будьте добры, — улыбался директор.

— Профессор Снейп? — Миддлтон подозрительно рассматривал мужчину, и я прекрасно знала, что он видит ни фига не учителя, а боевика. — И что же вы преподаете?

— Химию.

Зельевар приветливо оскалился, шагнул вперед, шлепнул перед мистером Миддлтоном черную папку и повернулся ко мне. Дамблдор продолжил радостно щебетать, но я уже не слушала. Меня настолько измотала вся эта ситуация, что если бы меня в этот момент потащили на костер, я бы не сопротивлялась. Слезы я выплакала еще на пороге дома Дурслей, и сейчас мне просто хотелось забиться подальше в какую-нибудь нору и тихо сдохнуть. Снейп цепко всмотрелся в меня и протянул сложенный платок. Он остро пах травами.

— Приложите к лицу и дышите медленно и глубоко, мистер Волхов. Вы молодец, отлично держались.

Насколько же ужасно выгляжу, раз сам Снейп расщедрился на похвалу?!

— Спасибо, профессор, — я с трудом выдавила улыбку.

Пряный горьковатый запах ворвался в легкие. Внутренняя дрожь и напряжение схлынули так резко, что закружилась голова. Мягкой волной накрыло спокойствие. Снейп аккуратно придержал меня за плечи, и я облегченно привалилась к его боку. Боги, как же хорошо…

— Подписка о неразглашении? — голос Миддлтона сел. — Зачем подписка?

— У вас нет допуска к такому уровню секретности, так что это прививка от лишнего любопытства, мистер Миддлтон, — любезно улыбался Дамблдор. — Гарантия, так сказать, что вы оставите нашего ученика в покое, не будете копать дальше того, что мы вам предоставили, и будете дальше здравствовать и жить.

Глаза у Миддлтона стали дикими. За спиной Дамблдора яростно закивал его коллега. Дознаватель оглянулся на меня, увидел, как я с блаженным видом нюхаю платок и прижимаюсь к боку Снейпа, и подмахнул документ дрожащими руками.

— Что ж, — Дамблдор ловко засунул бумажку в карман и бодро хлопнул в ладоши. — Вот и славно, что всё так уладилось. Полагаю, вызова в суд мальчику можно избежать? Ведь он дал исчерпывающие показания, убийцу схватили с поличным, и нужные справки мы вам предоставили. Его непричастность к убийству Стоунов очевидна, а роль — всего лишь трагическая случайность. Как его законный опекун, я настаиваю, что Вадиму нужно восстановиться, прийти в себя. Сами понимаете, такое потрясение, а гениев нужно беречь. У них ведь такая хрупкая психика.

— Скажите, он ведь жив? — я опустила платок и подняла глаза на Снейпа. — Тот грабитель?

— Жив.

Я облегченно выдохнула. Тогда, на дорожке я не выдержала. Я не могла позволить уйти убийце Эмили и Энтони. Да, я остановила сердце этого урода, и только вспыхнувшие болью наручи клятвы не дали довести мне дело до конца.

Снейп метнул взгляд на следователей и подхватил мою руку с платком, возвращая её на место. Пальцы у него были мягкими.

— Да, конечно, вы можете идти, — пробормотал мистер Миддлтон. — Благодарю за то, что прояснили ситуацию. Всего вам доброго.

— И вам всего доброго, — я выбралась из-за стола и, покачиваясь, пошла к двери. Снейп аккуратно придерживал меня за плечо.

За спиной я услышала яростный шепот следователя:

— Ты придурок, Миддлстон, и вопросы у тебя идиотские. Волхов принадлежит сверхсекретной правительственной организации. Ты что, не увидел…

Дверь отсекла от меня продолжение фразы.

К моему удивлению, на улице нас ждал форд «Англия» с подозрительно знакомым рыжим мужчиной за рулем. Увидев меня, он улыбнулся. Твидовый пиджак, старомодный и немного дурацкий, кепка на лысеющем затылке, зеленые штаны — то ли эпатажный гопник, то ли просто придурок.

— Вадим, позволь представить, Артур Уизли. Он папа Рона Уизли, начальник по борьбе с незаконным использованием изобретений маглов. В том числе и против маглов. Артур, это Вадим Волхов, — представил нас Дамблдор.

— Очень печально, что мы встретились по такому поводу, Вадим. Приношу свои соболезнования, — Артур энергично встряхнул мою вялую руку.

Интересно, зачем он здесь? Почему не начальник по контролю за соблюдением Статута Секретности?

— Здравствуйте, мистер Уизли, — я выдавила в ответ кривую улыбку.

— Садитесь, — Артур открыл дверцу автомобиля. — Доедем очень быстро!

Ясно, он водитель. Нехило директор прихерился. Целый начальник в роли личного извозчика.

Водитель он был лихой, правила соблюдал через раз. Про таких говорят: «Права купил». А еще мистер Уизли был невероятно, ошеломляюще, феерически болтлив. Он не затыкался ни на секунду, пока мы ехали. Причем его болтовня не несла никакой полезной информации и состояла, в основной своей массе, из дурацких рассуждений про изобретения людей. Моё молчание его не напрягало совершенно — он сам себе шутил, сам себе смеялся, сам себе отвечал на вопросы. Я прижимала платок к носу, вдыхала пары зелья на опасных поворотах и отстраненно думала, что мистер Уизли исключительно самодостаточный человек.