Ирина Нельсон - Кома. Первая и вторая книги. [СИ]

Я закрыл глаза, тяжело вздохнул. Боги, ну что ему сказать? «Сэр, я вас люблю и безумно ревную к вашей любовнице»? «Я очень боюсь, что вас убьют или посадят в Азкабан»? «Я влез из-за вас в интриги и ломаю историю неизвестно куда»?

— Сэр… Это личное…

— Ваша несчастная любовь?

Я красноречиво промолчал.

— Волхов… Вадим… — Северус вздохнул и снова взял меня за руку. — Ты этого не замечаешь, но я вижу. У тебя слишком грустный взгляд и улыбка. Всегда, даже когда ты шутишь. Ты не справляешься с этим сам. Тебе нужна помощь. Расскажи мне. Может быть, мы сможем найти выход?

Я распахнул глаза и недоверчиво уставился на декана.

— Сэр, как я сделал шарф для вас?

Профессор, помедлив, ответил:

— Сотворили из лунного света, перед этим вы наиграли какой-то вальс весьма необычным образом.

Я вздохнул.

— К чему такие вопросы?

— Я подумал, что вас подменили. Вы со мной так никогда не разговаривали, профессор. Вас Дамблдор покусал, сэр?

— Довольно этих шуток, не уводите разговор в сторону. Кто эта особь, из-за которой вы готовы разнести замок по камушку? Ну?!

Я вздрогнул, помолчал. Снейп не собирался отпускать меня и так настойчиво сверлил своим жутким пустым взглядом, что мне пришлось отвечать.

— Сэр, поймите, эта… особь… — с нервным смешком я выделил слово интонацией, — птица не моего полета… И статуса… И возраста…

— Это преподаватель? — какую-то секунду Снейп выглядел шокированным.

— Д-да. И не просите сказать имя. Я справлюсь, правда.

Молчание стало напряженным. Снейп погрузился в свои мысли, не отпуская моей руки и задумчиво рассматривая мое лицо в попытке вычислить объект.

— Неужели Бербидж? — воскликнул он.

Гнев закипел от одного упоминания имени. Кровь бросилась мне в лицо. Я прикрыл глаза, пытаясь взять себя в руки и не разнести кабинет ко всем чертям.

Он что, реально думает, что я способен на нее запасть?! Хотя… учитывая, что я срываюсь на ее уроках и зачем-то взял маггловедение, неплохо разбираясь в устройстве мира магглов… Вывод очевиден. Да еще покраснел очень красноречиво. Откуда ему знать, что это от злости? Я снова тяжко вздохнул. Тут прямо и не знаешь — радоваться или печалиться…

— Я знаю, что она ваша любовница! — выпалил я, зажмурившись. Пропадать — так с музыкой. — Я ей совершенно не нужен.

Снейп отпустил мою руку и ошеломленно молчал.

— Вы не перестаете меня удивлять, Волхов. Если честно — не представляю, что вам еще на это сказать.

— Не надо ничего говорить, профессор, я справлюсь, — патетически воскликнул я, закрывая лицо руками.

О, Боги! Лишь бы не заржать. Валить, валить срочно отсюда.

Всхлипнув, я выбежал из класса, оставив Снейпа смотреть мне вслед.

Я добежал до туалета, заперся в кабинке и истерически захохотал, потом зарыдал, а потом вновь ударился в хохот. Когда истерика меня отпустила, я выбрался из кабинки, умылся, кое-как привел себя в порядок. Отражение в зеркале смотрело на меня больными глазами. Опущенные уголки губ, бледное лицо. Да уж, красавец! Я попробовал улыбнуться, но улыбка отчего-то не сделала меня веселее. Украсила, сделала светлее, добрее, но плутовской прищур, который делал из меня жизнерадостного бесенка, куда-то исчез — понятно, отчего Снейп сказал, что у меня глаза грустные.

Вздохнув, я пошел на восьмой этаж. Не пойду на матч, лучше напьюсь. У меня в Выручай-комнате как раз скопилась прекрасная коллекция алкоголя… Как же хотелось сдохнуть… Сдохнуть… Где мой шоколад?… Дементоры… Матч…

Голова закружилась внезапно. Я привалился к стене, чтобы не упасть, и зажмурился. Мысли скакали, мозг выдавал странные цепочки умозаключений. Образы кружились перед глазами, наслаиваясь и перетекая из одного в другое. Виски заломило, к горлу подступила тошнота. Я сполз на пол, подтянул колени к груди и уткнулся в них лицом, пытаясь пережить разноцветное мельтешение и наплыв странных воющих голосов…

Пришел в себя я рывком, от того, что меня потрясли за плечо. Попа по ощущениям была похожа на кусок льда, а ноги ужасно затекли.

— Эй, Волхов, ты чего тут сидишь?

Я потерянно хлопнул глазами, узнавая в красавчике Блейза Забини. Он навис надо мной, обеспокоенно разглядывая меня.

— Может, тебя проводить в Больничное крыло?

— Я…

Я наморщил лоб, пытаясь вспомнить, куда шел. Ощущение было такое, как будто мозг, словно старый «Жигуль», забуксовал в грязи и теперь отчаянно пытался выбраться. Упоминание о Больничном крыле послужило толчком, и в голову, наконец, пошли воспоминания. Так, я варил зелье, потом истерил в туалете по поводу Снейпа, потом…

— Кажется, я шел на матч… — неуверенно пробормотал я, поднимаясь на ноги. — Сколько времени?

— До начала осталось пять минут, — Забини взмахом палочки наколдовал циферблат. — Ты точно хорошо себя чувствуешь?

— Нормально, просто слишком долго просидел на полу, — я растирал ноги; до меня, наконец, дошло, что я опять оказался в месте перемещения Гермионы.

— Долго? — Забини недоуменно следил за мной. — Волхов, я видел, как ты сползал по стене. Ты сидел меньше минуты!

Ну, Грейнджер! Говорил же, чтобы заходила в классы перед использованием хроноворота, а ей что в рот, что по лбу — всё едино!

Мы с Забини успели вовремя, хотя когда я оказался на улице, мне остро захотелось обратно в замок. Такого ливня не было уже давно. Ветер сшибал с ног и заглушал крики болельщиков. Раскаты грома и сверкание молний добавляли позитива, повторяясь почти каждую минуту. Может, немного реже.

Я сидел на трибуне и уныло смотрел на противоборство Гриффиндора и Хаффлпаффа. Не представляю, как игроки хоть что-то видят и не падают с метел. И почему ни в одного до сих пор не попала молния? Это явно магия!

А еще меня интересовал вопрос, почему матч не перенесли? Почему его, бляха от сандалика, не остановят? Психи! Это же опасно!

Дементоров я ощутил намного раньше остальных. Знакомый могильный холод стал расползаться по телу. Стало трудно дышать. Я отстраненно изучал собственные реакции, чувствуя, как сужается угол обзора, а краски выцветают. Прежде чем в уши ворвался знакомый тревожный писк приборов, я успел предупредить своих об опасности:

— Надо валить, идут дементоры… — и отключился. Последним, что я видел, было ошарашенное лицо старосты.

С поисками Петтигрю ничего не получилось. Мы пролетели как фанера над Парижем. А всё чертовы домовые эльфы. Эти лопоухие паразиты поторопились вычистить простыни с кровью крысы. Понятное дело, вместе с кровью пропала и шерсть.

Короста пропала намного раньше, чем это случилось в каноне, но Рон с Грейнджер рассорились точно так же, и девочка обратила поток своей неиссякаемой заботы на меня. Это было местами приятно, местами забавно, но очень часто раздражало. Грейнджер порой забывалась и вела себя как мамочка, склонная к гиперопеке.