Ирина Нельсон - Бессмертные [СИ]

Дориан Грей жил уже давно. Если бы он был обычным, то был бы уже глубоким стариком. Или не был бы. Никто из его ровесников не дожил до восьмидесяти лет. Дориан же жил в своё удовольствие, не отказывая себе ни в чем, и оставался всё таким же юным и безупречным. И, надо сказать, он успел изрядно пресытиться. Скуку, что была его спутницей уже лет двадцать, не могли разогнать ни научные открытия, ни новые забавы. Временами на Дориана нападала тоска. Он смотрел, как меняются вокруг него люди, как стремительно набирает обороты мир, а он будто застыл. Как осколок прошлого, вынужденный ютиться на окраине жизни. Прекрасный и бесконечно одинокий. В такие моменты Дориан ненавидел свой портрет.

Он пытался отвлечься, и у него почти получилось. Ему встретилась великолепная женщина. Необычная, величественная, умная, до самых краев наполненная темной страстью. С ней жизнь вновь засияла яркими красками, но… Ванесса его отвергла, напоследок подарив яркую боль, обиду и свою фотографию. И на Дориана навалилась черная тоска.

— Надеюсь, это ваша сестра, — чей-то голос бесцеремонно вырвал его в реальность.

— Простите? — в замешательстве переспросил Дориан.

— Ваша сестра, надеюсь, — повторила брюнетка в алом платье, огибая его столик. — Не говорите, что супруга?

Она была красива нестандартной красотой. Чуть грубоватые черты лица, тяжеловатый подбородок, но полные губы и глубокий взгляд смягчали впечатление. Яркий макияж ей безумно шел. Нестандартная, порочная красота.

— Нет, подруга, — Дориан поймал себя на том, что любуется.

— Моя ошибка вполне понятна, — дама бесцеремонно устроилась за его столиком. — Ведь вы так похожи внешне: бледная кожа, темные волосы, совершенно дурманящий взгляд.

Незнакомка обаятельно улыбнулась и подмигнула. Дориан и не заметил, как расплылся в ответной улыбке.

— Уж простите за прямоту. Люблю фраппировать, знаете ли. Иной раз хочу сдержаться, да не могу. Впрочем, не очень и стараюсь…

Да, она была красива. Но Дориана зацепило в ней иное. Какое-то несоответствие заставляло всматриваться, искать. Впервые за несколько дней Дориану не было тоскливо и скучно. Незнакомка его поразила, бесцеремонно и нагло.

— Меня зовут Дориан Грей.

— Анжелика. Без фамилии. Гораздо загадочнее, как думаете?

— Я уже и не знаю, что думать, — признался Дориан.

— Оно и к лучшему. Размышления состарили бы вас. Ужасно. А вам нужно оставаться прекрасным и бесхитростным. (Дориану стало смешно. Это он-то бесхитростный?) Вы так… прекрасны. Разве сами не знаете?

— Мне об этом говорили.

— Бросьте жеманство. Я им увлекалась раньше. Оно так утомляет.

— Могу представить, — Дориан окинул взглядом Анжелику. Да, жеманства в ней не было. Лишь легкая манерность, но та присуща всем женщинам в той или иной степени.

Минуточку…

— Увидела вас здесь и вот что подумала, — Анжелика огляделась и наклонилась поближе. Дориан подыграл. — Приятно быть рядом с чем-то красивым. Видели бы вы мою спальню — цветов в обивке, как звезд на небе! А уж я всякого повидала. Не желаете посетить мою спальню? Это близко, — так открыто куртизанки себя еще не предлагали.

Дориана это несколько охладило.

— Не сегодня.

— В ней дело? Девушке с фотографии? Она разбила вам сердце? — Анжелика в очередной раз фраппировала проницательностью.

— Да, разбила.

— Сочувствую, — Анжелика действительно сочувствовала, надо же! — Мне однажды разбили сердце. Не как ребенку, а как женщине. Боль ужасная. И я поклялась, что больше такому не бывать.

Она не врала, Дориан внимательно следил за её мимикой.

— Сдержали клятву?

— Да. И жизнь моя оттого стала печальнее, — взгляд куртизанки потемнел от воспоминаний, но она тут же встряхнулась и протянула визитку. — Если пожелаете вылечить своё сердце, я работаю здесь.

— А ваше сердце?

Его наградили внимательным взглядом. Не оценивая, не играя, Анжелика просто ответила:

— Ждет. Сохраните юность и красоту, Дориан Грей, они вам к лицу.

Последние слова ввели в легкое замешательство. К чему они были сказаны? Что она знает? Дориан посмотрел вслед Анжелике.

Наглость юноши, который разгуливал в женском платье посреди Лондона в разгар белого дня, восхищала.

Фраппировать. Определенно, интересное слово.

О посещении борделя Дориан уже задумывался и раньше. В конце концов, грязный долгий умелый секс — лучшее лекарство от сердечных печалей. Но пресыщенный утехами мужчина сомневался, что обычные шлюхи ему помогут. Анжелика явилась буквально с небес, оправдывая имя. Такая экзотика Дориану еще не попадалась. Нет, он несколько раз видел женоподобных мужеложцев и даже пару раз спал с ними, но в Анжелике было что-то такое… То ли её (то есть, его) необычайная проницательность, то ли какой-то внутренний надлом, а может, искренность? Пожалуй, Анжелика и впрямь могла исцелить его сердце.

Ночь с ней была дорога. И Анжелика того стоила. Крепкое юношеское свежее тело и лицо прекрасной дамы — контраст бил по нервам и заводил не хуже восточных афродизиаков. В постели он был умел и своеволен. Как бы любовник не рядился в женские тряпки, а Дориан ни на секунду не забыл, с кем проводит ночь. Но стоило применить силу, жестко схватить за волосы и вывернуть руки, как Анжел растекся по постели, стал покорен и отзывчив на ласку. Восхитительно. Ни Ванесса с её дьявольской страстью и замашками садистки, ни тот американец с повадками хищника не вызвали подобного восторга. Знакомство с Анжелой захотелось продолжить.

Это была провокация, приключение. Анжела вызывала эмоции у людей, заставляла смотреть и была в центре внимания, хоть и не особо любила его привлекать. Дориан пригласил её в госима-теннис, где продул со счетом в двенадцать-ноль и фраппировал публику самым горячим поцелуем с самым загадочным юношей в Лондоне.

Анжелика так и не назвала своего настоящего имени, признавшись, что оно позорно, и вызвала у Дориана приступ любопытства. Анжелика привлекала не только эпатажностью, но и необычайным для такого юного существа умом. Она понимала Дориана, как еще не понимал никто, и иногда казалось, будто печальные карие глаза видят все закоулки прогнившей души. Дориан понимал, что ему казалось, но как же приятно жить в плену иллюзий!

Дориан и сам не заметил, как встречи стали носить постоянный характер. Балет, театр, опера… В последний выход произошел неприятный инцидент. Анжелику узнали и оскорбили плевком в лицо. Дориана это взбесило. Она принадлежала ему, и никто не имел права покушаться на его собственность! Наглеца спасло лишь то, что у любовника началась тихая истерика, и Дориану пришлось на время отложить месть и успокаивать своё сокровище. Вечер был испорчен.