Андрей Лукин - Две половинки демона

Но сейчас Стёпка всё сделал правильно.

Решение пришло само собой, нетрудно было догадаться, в самом-то деле. Он взял руку Боеслава в свою и заставил протянуть вперёд. Оберег упал в маленькую растопыренную ладошку… И никуда не провалился, не исчез, не канул в вечность. Он обрёл вес и цвет, и княжич непроизвольно зажал его в кулаке, глядя на умирающего деда. Тот улыбнулся с невыразимым облегчением и упал…

Князь лежал, неловко подломив руки, и призрачный ветер прошлого шевелил оперение на стрелах, и призрачная лужица крови уже натекла на вполне осязаемые камни дозорной башни.

Чья-то жадная рука обломила стрелу, дёрнула ворот кольчуги. Убийцы надеялись найти оберег, которого у князя уже не было. Голова мёртвого князя мотнулась в сторону, на неё наступили сапогом, затем… Боеслав вздрогнул. Стёпка не мог, конечно, знать о том, что княжичу очень хорошо известны все, даже самые пугающие подробности гибели его деда. И видеть всё это своими глазами, разумеется, было очень тяжело. Но Боеслав вздрогнул не только из-за этого. И смотрел он не на спокойное лицо погибшего Крутомира, он смотрел на того, кто пытался найти на убитом князе оберег, кто осквернил своим сапогом его тело, кто обнажил свой меч, чтобы надругаться над поверженным правителем Таёжного княжества… Ни Степан, ни Ванька этого гада — или даже нескольких гадов — не видели, только княжичу кем-то свыше было дозволено увидеть всё…

Они долго молчали. Бледный Ванька смотрел, как расплывается на камнях призрачная кровь, которая почему-то всё не исчезала и не исчезала. Мохошкур неверящим взглядом смотрел на зажатую в детском кулачке давно утраченную и вдруг вновь обретённую, появившуюся буквально из воздуха, вещицу. Стёпка смотрел на побледневшее и как-то враз повзрослевшее лицо княжича.

Боеслав, не замечая зажатого в руке оберега, что-то шептал неслышно и не двигался с места.

— Они убили его, — сказал он вдруг, выделив слово «они». И понятно стало, что он знает, кто эти «они».

Княжич разжал ладонь, посмотрел на оберег. Утерянный двадцать лет назад, пропавший, казалось, навеки. На первый взгляд — ничего особенного, обычный медальон, похоже, серебряный, вполне скромный, без единого самоцвета, с выгравированным в центре крылатым драконом. На серебряной же, тонкого плетения цепочке ещё видны были следы крови.

— Надо отнести его отцу, — сказал Боеслав.

Вурдалак взял оберег и, аккуратно расправив цепочку, повесил его на шею княжичу:

— Дед передал его тебе, только ты вправе теперь носить этот знак. Твой отец будет счастлив. Теперь у нас есть свой князь. Теперь у нас вновь будет Таёжное княжество.

И тут Стёпку что называется проняло. Дошло до него, что он только что сотворил и чем это аукнется для всех его друзей и врагов. И он сразу страшно собой возгордился. Очень приятно было сознавать, что именно благодаря тебе свершилось такое великое дело.

Но гордился он собой недолго. Всего несколько минут. А затем на башню поднялся Купыря, оглядел всех собравшихся: донельзя довольного Стёпку, восторженно-хмурого Мохошкура, слегка озадаченного Ваньку и — отдельно — придавленного навалившейся вдруг на него ответственностью Боеслава с блистающим на груди княжьим оберегом. Увидел всё это Купыря, помрачнел, сел на станину камнемёта и сказал совсем не радостно:

— Что же ты наделал, Стеслав! Что же вы все наделали!

— Ну и что мы такого, интересно, наделали? — тут же окрысился Ванька. — И не мы, между прочим, а сам призрак. Мы у него ничего не просили. Просто посмотреть пришли. А он сам эту штуковину княжичу отдал. А раз отдал, значит, так и нужно было.

А Стёпка подумал и сказал:

— Мы никому об этом рассказывать не будем. И Боеслав тоже не будет. И оберег спрячет, чтобы его пока никто не видел. Так?

— Кому надо, те всё и сами поймут. Такое от магов и чародеев не укроешь.

— Тогда сделайте так, чтобы рядом с княжичем всё время кто-нибудь был. Телохранители, ближники, ополченцы там… И побольше. И чтобы охраняли его всё время.

— Если захотят княжича извести, никакие ближники не спасут, — мрачно сказал Купыря. — Но что теперь… Придётся голову поломать. Может быть увезти княжича в Ясеньград? Подальше отсюда.

— Я без отца никуда не поеду, — гордо вскинул голову Боеслав. — И вообще прятаться не собираюсь. Я никого не боюсь.

— Похвально, что ты за себя не боишься, ну а как же все остальные? Как мы? Как все те, кто теперь будет с надеждой смотреть на будущего князя? И что они будут делать, если тебя вдруг убьют? А ведь тебя постараются убить, можешь мне поверить. Посмотри вокруг. Знаешь, сколько среди весичей тех же людей, не самых плохих, заметь, которым твоя смерть теперь будет очень даже выгодна и желанна? А сколько у тебя теперь появилось заклятых врагов среди оркландских рыцарей, я и говорить не буду. А ведь есть ещё и таёжные воеводы, которым ты теперь и вовсе поперёк горла. Они-то ведь уже себя основательно под Весь примерили, места при царском троне распределили, отца твоего похоронили, а тут вдруг ты — князь новоявленный. Дня лишнего не проживёшь.

Боеслав при упоминании таёжных воевод лицом потемнел, в глазах такая боль и обида появилась, что Стёпка вдруг отчётливо понял, кого княжич имел ввиду, когда сказал «они его убили».

И спускаясь вниз вслед за Купырей, он тихонько спросил у княжича:

— Это воеводы там… твоего деда?

И Боеслав кивнул и невольно прижал к груди спрятанный под рубашкой оберег.

— Пойдёшь со мной, — тоном, не допускающим возражений велел Купыря Боеславу. — Будем с отцом-заклинателем думать, как тебя уберечь.

Уходя, княжич оглянулся:

— Спасибо вам, демоны. За отца и за деда спасибо.

— Пожалуйста, — вздохнул Стёпка. — Рады были помочь. Ты там поосторожнее. Береги себя.

— Вот так всегда, — сказал Ванька, когда Купыря с княжичем и телохранители скрылись за поворотом. — Сделаешь хорошее дело, а тебя потом за это так похвалят, что и не рад будешь.

— Он за княжича переживает, — отозвался Стёпка. — Его ведь и вправду теперь тоже убить захотят. Деда его убили, отца чуть не отравили, сейчас за него примутся.

— Да уж. Сделали пацану подарочек, нечего сказать.

— А ты бы отказался? На его месте. Отказался бы, да?

Ванька честно подумал, потом пожал плечами:

— Не знаю. Я же ведь не князь. Нет, если бы кто моего деда там или отца… И чтобы отомстить… А князем мне становиться неохота. Это же не так, чтобы на троне сидеть с короной на ушах и всеми мудро править. Это же морока такая. Да и скучно. А что мы сейчас делать будем?

Одно важное дело было исполнено, но имелись и другие, не менее нужные и важные. Помнил Стёпка о данном Медведьме обещании, висело оно у него над душой и, кажется, пришло время это обещание выполнить. И под вкусный брусничный кисель в подвале у Жварды, он рассказал другу про пещеру колдуна Благояра и про то, что её нужно навеки запечатать специальным колдовским средством. И что поэтому он непременно сегодня же должен туда полететь на драконе.