Андрей Лукин - Две половинки демона

Тот сердито засопел:

— Я мальцам про дракончика баял, а потом эти пришкандыбали… Щепень с Переумом. Насмехаться начали, а потом Переум, кажись, балаболку на меня подвесил. Ну я и… не удержался.

— Что за балаболка?

— Заклинание такое. Его студиозусы сложили в задавние лета. Ну, чтобы посмеяться над теми, кто хвастать горазд.

Ванька ухмыльнулся, дёрнул Смаклу за рукав:

— Это что же, любого такой балаболкой можно заставить всё, что хочешь рассказать, да?

— Не, — гоблин сердито вырвал рукав, шмыгнул носом, затем признался. — Оно токмо к тому липнет, кто сам хочет побалаболить. Ежели ты чего скрываешь, всё одно не признаешься, а ежели похвалиться хочешь, то всё и выложишь. Вот я и заливался там… как вурдалачий сказитель. Ты не осерчал на меня за то, Стеслав?

— Да брось, Смакла. Ты не брехал, ты правду рассказывал. Мне и самому тоже иногда знаешь как хочется похвастаться, что я весь такой непобедимый демон и что на драконе летал, и что с оркимагами сражался…

— Ты глянь, — сказал Ванька. — И на тебя тоже эту балаболку навесили. Складно заливаешь. Ну всё, вы мне оба уже своими байками до смерти надоели. Давайте зовите дракона, а то я шибко летать хочу.

Они стояли во дворе замка. Вокруг привычно шумела повседневная магическая (и не совсем магическая) жизнь. Приглушённо звенели молоты в кузнице, скрипели колёса повозок, мекала, бекала и кудахтала всяческая живность, смеялись над чем-то женщины… Студиозусы толпились вокруг, в надежде увидеть настоящего огромного дракона. Маленьких-то здесь каждый, почитай, видал, да что в них интересного-то, в маленьких… Щепень с Переумом держались чуть поодаль, поглядывали искоса, не желая признаваться в том, что им тоже любопытно.

— Так я зову? — уточнил Смакла для верности.

— Зови, — согласился Стёпка. — Но ты уверен, что он тебя услышит? Тут вон шум какой.

— Услышит, — успокоил его гоблин и тихонько свистнул сквозь зубы.

Дрэга вывалился откуда-то из-под навеса, в последний момент у самой земли расправил крылья, крутнулся вокруг Смаклы и уселся на Стёпкино плечо, привычно боднув его головёнкой в щёку.

— Привет, бродяга, — обрадовано сказал Стёпка, поглаживая дракончика по мягкой шелковой спинке. — А я и не думал, что ты здесь сидишь. Думал, чудовище сейчас из леса присвистит. Ну что, соскучился. Хочешь полетать?

Дрэга соскучился. Дрэга хотел. Дрэга приплясывал на плече и требовательно заглядывал в глаза. У маленького дракончика и характер был соответственный, как у маленького непоседливого ребёнка.

— Да, — признал Ванька. — Крутого дракона вы себе завели. Удобного. Место почти занимает и прокормить не трудно.

— Посмотришь, сколько он ест, сразу по-другому запоёшь. Смотри, как бы тебя не сжевал.

— А разве может?

— Увидишь, — Стёпка повернулся к гоблину. — Ну что, дракончий. Командуй. Давай, давай, пусть все видят, что он тебе подчиняется.

Смакла заулыбался, подхватил Дрэгу под брюшко, поставил его на камни перед колодцем, отошёл подальше. Ему уже не нужно было кричать заклинания и махать руками, у него уже всё получалось, как у настоящего чародея. Шевельнул губами, пальцы сложил щепотью…

И — жахнуло!

В самом деле жахнуло, бухнуло, треснуло, прокатилось звонким эхом по двору, хлопнуло ставнями, взметнуло испуганных птиц, порывом ветра подняло пыль, стружку и перья, качнуло распахнутые двери, щекотно встопорщило волосы… В общем, эффект получился знатный. Только ни холода, ни снега почему-то не было, посвежело вокруг слегка, как будто форточку кто-то на миг приоткрыл в морозный день — тем дело и кончилось. Позже уже догадался Стёпка, что внутри замковых стен столько разных заклинаний скопилось, столько неиспользованной магической ткани сущего, что хватило бы на увеличение не одного, а, наверное, сразу десяти таких вот драконов.

Малышня с визгом повалилась на землю, ойкнули вурдалачки, попятились взрослые студиозусы и застыли, испуганно глядя на объявившееся у колодца чешуйчатое хвостатое великолепие.

Дрэга, не обращая внимания на всеобщий переполох, сразу засунул голову в колодец, зачавкал, забулькал, утоляя внезапную жажду. Чешуя отливала воронёным металлом, хвост со скрипом елозил по камням, высекая чуть ли не искры, когти сверкали убийственной белизной. Сложенные крылья готовы были в любой момент распахнуться. Дракон был велик, могуч и великолепен. Дракон был каким-то образом очень здесь к месту — величественное порождение магии в самом центре магического мира.

Перепугалась не только малышня и женщины. Ванька тоже побледнел и попятился:

— Что-то мне как-то… лететь уже перехотелось.

— Сдрейфил Ванечка. Испугался страшного дракона, — ехидно припомнил Стёпка. — Я думал, что ты мне друг, а с тобой, оказывается, каши не сваришь и в разведку не пойдёшь.

— Отвали, — огрызнулся Ванька. — Это я от неожиданности испугался. Он ночью не таким большим казался. А он вон какой огромный. Почти самолёт. А если мы с него свалимся?

— Свалимся, опять залезем. Он же не дурак, он нас не бросит.

— Ага, охота была кости ломать.

— Я же не сломал. Я ведь с него тоже в первый раз свалился, когда он взлетел. И ничего — живой, здоровый.

— Живой — да, а насчёт здоровья — не уверен, — сказал Ванька. — С головой у тебя, по-моему, не всё в порядке… Ну, полетели, что ли.

— Пусть Смакла его сначала накормит. Ему после превращения подкрепиться надо. А мы пока в дорогу соберёмся. Продукты возьмём, одежду тёплую… Мы, конечно, ненадолго летим, но мало ли что.

Взлетали они торжественно. При шумном скоплении любопытствующих и под восторженные крики ребятни. Ванька, конечно, отчаянно трусил, но так как вокруг было слишком много зрителей, он старательно делал вид, что ему ничуть не страшно, что для него полёт на драконе обычное дело, что он чуть ли не каждый день так летает и даже уже прискучило, но раз уж такое дело — так и быть, уговорили, полетаю ещё разок. Смакла уселся первым, за ним поднялся на драконью спину Стёпка, Ванька пристроился последним, долго возился, умащивался, пыхтел как можно незаметнее, потом шёпотом спросил в Стёпкино ухо:

— Неудобно чё-то. Жмёт снизу.

— Потерпи. Сейчас взлетим, и всё будет хорошо. Только ты это, Ванька, ты глаза лучше зажмурь. А то сначала страшновато. Я по себе знаю.

— Сам жмурься. Я поглядеть хочу.

— Ну, гляди. Я предупредил.

Сытый Дрэга, которого малышня успела накормить всем, что попало под руки, аккуратно расправил крылья (ох, и велики, ты глянь, крылья-то у него!), мягко оттолкнулся от земли сразу всеми лапами и пошёл по спирали, плавно выкручиваясь из тесноватого для него квадрата замковых стен. Ванька ахнул, вцепился в Стёпкины плечи и, кажется, всё-таки зажмурился.