Сергей Барк - Дракон. Тихий Омут [СИ]

Спустя время я решил, что именно моя омежья сущность, усиленная долгим пребыванием в шкуре, сдалась волку, чистый и сильный запах которого ей понравился с первых секунд. И это был конец. Вернее, начало. Начало моего тихого обожания альфы.

Он привел меня в свою стаю, в деревушку, расположенную недалеко от Омута и приписанную к этому поселению, находящуюся восточнее лесов, где я прежде жил с семьей.

Я и моя семья принадлежали к породе красных волков. Низкорослые и изящные, мы обладали темно-рыжей шкуркой, темнеющей коричневым на мордочке, боках и хвосте. Обитали мы далеко на востоке, селясь крупными стаями. Мой отец — бывший вожак, потерял свой статус, уступив более молодому самцу, и предпочёл удалиться со своим омегой доживать старость в тиши и покое. Но у Звездного волка были свои планы, и уже через год им пришлось учить маленького щенка различать запахи и таиться в случае опасности. Родители решили не возвращаться. Так мы и зажили втроем, не зная горя.

Я рос, а отец все чаще говорил, что нам все же придется вернуться, когда я достигну пятнадцати лет. Но его планам не суждено было сбыться. Зимой уже немолодые родители приболели, а через две луны умерли, оставив меня в одиночестве.

Где находилась стая, которую они покинули, я знал лишь по рассказам, поэтому, схоронив родителей, решил пожить в избе еще немного, не в силах покинуть отчий дом. Спустя зиму я и вовсе выкинул мысли о возвращении из головы, решив, что проживу и один. Охотясь и блуждая в пролесках, я все больше становился волком, уже забывая перекидываться в двуногую ипостась. Спал прямо на мягком матраце сухих листьев по осени, пил из ручья, забросив приближаться к колодцу, рвал тушки мелких хищников сырыми. Я был доволен и счастлив, находясь в мире с самим собой.

Так продолжалось до третьей зимы. Тогда мне исполнилось пятнадцать и пришла первая течка.

Папа рассказывал, что это такое, и как нужно себя вести. Говорил, что будет тяжко, если я проведу ее один, но к тому времени мы уже должны были вернуться в стаю.

Папа оказался прав — мне было отвратительно. Хотелось вылезти из собственной шкуры, раскромсав ее зубами. Потому, когда я почуял великолепный хвойный запах, омега во мне сдался без боя, в надежде, что этот альфа достанется мне.

Не могу описать меры моего разочарования, когда, попав к оборотням, я разобрался, что к чему, и понял, что надеждам моим не суждено сбыться. Никогда.

Верн был вожаком и, при более близком рассмотрении, великолепным самцом, лучшим из лучших. Он был настоящим одиночкой и никогда не подпускал к себе омег. Хотя, иногда мне казалось, что некоторых он провожал взглядом. Голодным и хищным. В нем не было трепетного тепла или восторга — только желание удовлетворить потребность.

Вот тогда-то я и решил совершить огромную глупость.

Верн пристроил меня в дом к пожилой паре, чьи волчата погибли в наводнение, а новых Звездный не послал, и позаботился о том, чтобы забрать меня к себе в Отдел, приставив к несложному делу. Я занимался бумажной работой, потому что в сравнении с другими оборотнями, не был способен трудиться наравне со всеми. Новая стая принадлежала к другому виду, и даже самые чахлые особи казались взрослыми по сравнению с моей щуплой мальчишеской фигурой. Пусть я еще и не вырос окончательно, но даже последующие годы не сильно изменят мой внешний вид.

Нести службу мне тоже не доверили. Однажды я спросил об этом Верна, а он смерил меня тяжелым взглядом и велел не выдумывать глупостей. Я очень обиделся, но прикусил язык и ничего не сказал.

Иногда мне хотелось сжечь проклятые бумажки погребальным костром прямо перед Домом правосудия, но я усмирил пыл и снова покорился альфе, которого про себя уже давно называл своим.

Не зная всей беспросветности моего положения, я старался обхаживать его на работе как мог, надеясь обратить на себя внимание и заслужить благосклонность: угощал тем, что приготовил сам, заваривал отвары в холодную зиму, помогал с документами, лежавшими на его плечах. Тщетно. Верн относился ко мне так же, как и ко всем остальным. Даже с меньшим интересом.

По крайней мере, мне никогда не удавалось заметить на себе хотя бы один голодный взгляд, которыми он одаривал других.

Однажды я, отважившись на отчаянный поступок, решился поговорить с ним сам.

Проведя в стае год, я никого к себе так и не подпустил, хотя, к моему удивлению, желающие провести со мной течку нашлись. И немало. Мне казалось, что меня отторгнут из-за моей непохожести, но я ошибся. Волки хорошо ко мне отнеслись, должно быть, видя во мне приемыша стаи. К тому же, пусть слабого, но омегу. Однако я отверг все предложения и промучился еще несколько течек в одиночестве.

Долго выжидая правильного момента, я наконец дождался, когда Верн останется один в кабинете, а в участке, за исключением меня, никого не будет. Это было горячее время ловли неуловимого преступника, похищавшего молодых существ.

— Можно? — поскребся я о косяк.

Верн оторвал нахмуренный взгляд от стола и кивнул, разрешая войти. Проскользнув внутрь, я прикрыл дверь и на трясущихся ногах подошел ближе.

Оборотень молчал, то ли ожидая что я скажу, то ли вовсе размышляя о своем, не замечая меня перед собой.

— Я… я бы хотел поговорить с вами. — Горло тут же пересохло.

— Слушаю, — по-деловому отозвался он.

— Через три недели, — я подступил ближе, заставляя себя смотреть в совершенное лицо, будто высеченное из камня. Щеки вспыхнули огнем, — у меня будет течка. — Все же я не выдержал и уронил взгляд, сцепив руки позади себя, продолжив совсем шепотом. — Вы бы не согласились провести ее со мной?

Верн долго молчал. Я ощущал его взгляд на себе так же остро, как и сейчас на спине.

— Джайс, — начал он. Дальше он мог не продолжать, я уже все прекрасно понял, — ты еще совсем малыш. И я никого себе не ищу.

— Мне уже почти шестнадцать, — напомнил я о своем возрасте. Для оборотней не было ничего зазорного начинать взрослую жизнь даже немного раньше. — И я не предлагаю вам обязательства. Просто мне бы хотелось быть с вами…

От отчаянной храбрости кружилась голова.

— Я слишком стар для тебя. Выбери волчонка помоложе.

— Кроме вас, мне никто не нужен, — я смело заглянул в его глаза. Пусть видит, что я абсолютно серьезен.

— Джайс, — выдохнул он, откидываясь на спинку стула и закрывая ее широкой спиной, — ты еще слишком молод и тебе кажется, будто…

Внезапно в комнате возник следователь из столицы и спас меня от вынимающей душу экзекуции. Я и так понял, что он все равно собирается мне отказать, потому поспешил исчезнуть, плотно прикрывая за собой дверь.

Мы больше не возвращались к этому разговору, делая вид, что его попросту не было.