Сергей Барк - Как я провел лето! [СИ]

Так рассуждал Кир, медленно гребя на спине к берегу. Шла вторая неделя тренировок и помимо того, что теперь он ничем не выделялся среди загорелых местных, он так же чувствовал, как тело его окрепло и стало чуть тяжелее.

Рассматривая себя в зеркале, он отчетливо видел следы спартанских тренировок: впавший живот, четче очерченные мышцы плеч и рук. Не удивительно, учитывая, сколько он тренировался ежедневно, плюс белковое питание — и результат налицо!

Он просыпался и думал как лучше дышать, ел и взвешивал, сколько калорий ему следует съесть и сколько потратить, он ехал к очередному месту заплыва и мысленно представлял как станет грести.

Кир был полностью погружен в процесс решения поставленной задачи. Только по вечерам он все же заходил к Адерону узнать о новом месте тренировок, и если тот был в настроении, сыграть партию.

К счастью, верховный советник, несмотря на ложь Кира во время первого экзамена, относился к парню как обычно, никогда не отказывая ему и тщательно объясняя особенности необычных течений и степени солености воды.

Тренером Кира было принято решение заниматься в разных местах, так как озеро, благодаря своим размерам и протяженности, таило несколько неприятных сюрпризов: скрытые либо сезонные течения из-за подземного сообщения с морями сразу в нескольких местах. Еще одной проблемой была погода, ибо на следующей неделе ожидались дожди, и это, по общему мнению, станет серьезным препятствием для Кира.

Вода держала Кира на поверхности, лаская кожу и снимая усталость.

Киру нравилось ощущение невесомости и легкости, да и красота жидкого прозрачного стекла успокаивала глаз. Кир снова задумался о том, что слышал тогда на балконе:

«Я не могу признаться, что кроме него мне никто не нужен и у меня подгибаются колени только при мысли о нем, а при виде, вообще плохо соображаю…»

В очередной раз прокручивал Кир услышанное в голове и не верил, что это действительно сказала Санара. Неужели Наяда была права, и Санара смотрит на него не только как на друга?

Кир не был удивлен тому, как сильно она к нему привязана, ведь он и сам дорожил ею и был готов завоевать империю, чтобы спасти ее, но… Кир никак не мог произнести слово на букву «л» даже в своей голове.

Чуть порозовев и отнюдь не от солнца, он перевернулся и ушел чуть глубже, оставляя на поверхности только макушку и нос.

Разве мог он испытывать такие чувства к своему другу, которого, к тому же, привык считать скорее парнем, чем девчонкой? Им было хорошо вместе: уютно и легко, вот как сейчас в воде, но теперь Санар уже не тот, и, несмотря на то, что Кир по-прежнему считал его лучшим другом, он не знал, как реагировать на романтические бредни Санары, да и следует ли вообще обращать на это внимание.

Кир подставил лицо солнцу и вдохнул, пытаясь вобрать в себя свет озарения, который так щедро изливало светило на головы окружающих. Как ему поступить, чтобы не обидеть друга, но и оставить те отношения которые у них есть?

«Ладно, — решил для себя Кир, — буду делать вид, что ничего не замечаю, а там, может, она и забудет этот бред».

Санара не видела Кира последние две недели. Она знала что он тренируется день и ночь и все же… злилась на эту бестолочь!

Санара абсолютно ничего не понимала: то он обнимает ее на глазах семьи и поддерживает ее ложь, заявляя, что станет мирионцем, то приходит к ней в комнату, готовый убить, и заводит странный разговор о каких-то секретах, не желая отвечать, зачем ему это нужно, а теперь еще и не показывается на глаза неделями.

Она не знала, чего она хочет — то ли прикончить его от злости, то ли расплакаться от того, что соскучилась по этому придурку. Да, конечно, он готовился, и, зная Кира, она была уверена, что проигрывать или сдаваться было не в его правилах. Однако голос сердца не желал уступать доводам рассудка.

Санара шумно выдохнула и чуть ссутулилась, признавая, что совсем не понимает чокнутого фризийца.

— Не горбись, иначе мерки выйдут неточные, — упрекнула ее мать, и Санара автоматически выпрямилась.

Вот уже битый час она с мамой и сестрами оккупировали мастерскую портних, желая снять мерки для праздничных костюмов.

— Да, моя милая, — ворковала Жильда, глава заведения и лучшая швея на всем Мирионе. — Слушай маму и держи спинку ровно, и тогда я пошью тебе самый красивый наряд, который только можно придумать.

Жильда была пожилой женщиной с десятком лишних килограммов и шелковой сединой. Раньше она шила для Санары по меркам, снятым мамой, и оттого в груди все ее мужские наряды были слегка тесноваты. Наконец-то можно было забыть о неудобствах, да еще получить красивый наряд, не хуже, чем носили ее сестры.

— Миленькая моя, — заботливо причитала Жильда, — как же ты намучилась в этих темных тряпках, — кудахтала о сине-зеленых костюмах швея. — Ну ничего, этот костюм на Мирионе не забудет никто.

Санара верила в мастерство Жильды, однако нервно сглотнула, вспомнив, что ей предстоит исполнить танец морского народа на фестивале на глазах у всех.

Каждый год на Мирионе, проходили всевозможные фестивали, но самый крупный из них приходился на начало августа по земному календарю. Каждый мирионец считал своим долгом поддаться лени и безделью, напиться от души и понырять со скал. Что же касается столицы, то здесь балом правила помпезность.

Улицы города украшали длинные серебряные гирлянды, вьющиеся вокруг зданий, столбов, деревьев и прочих выступающих монументов. Каждый житель столицы украшал дом цветами и зажигал цветные огоньки в проемах окон и дверей, делая Харибру похожим на дно морское. Особенно сходство проявлялось ночью, когда небо сливалось с океаном, а улицы утопали в переливах огоньков, бликов гирлянд и горящих глаз празднующих. Цветы превращались в подобие водорослей и кораллов, завершая морскую флору города.

Вдоль линии берега зажигали маяки и фонари, длинной цепочкой вытянувшиеся вдоль темной воды и напоминающие млечный путь, который, изгибаясь несколько километров, приводил к дворцу, поистине перламутрово-белой жемчужине в оправе сказочного города.

Харибала сиял тысячами ламп и свечей, заказанных специально для случая, и освещал зелень сада до самых дальних решеток и укромных уголков. Фасад здания покрывали серебряной краской и светлым металликом, создавая впечатление драгоценной звезды, сокровища глубин.

Санара в очередной раз наблюдала, как преображался город, и как чаще начинали улыбаться люди в предвкушении торжества. Раньше она занимала место в королевской ложе и наблюдала за представлением.

По традиции, ее отец произносил речь, знаменуя начало праздника, затем разыгрывался небольшой спектакль о морском народе, и в завершение официальной части проходил «танец омута», как прозвали его местные жители.