Сергей Барк - Каста [СИ]

— Перевернись, — шепнул Хюрем, глядя на свою жертву огромными чёрными глазами.

— Не надо, — просипел Лето, в горле его пересохло.

Его раздирал стыд за то, что он хотел нарушить собственное слово, так же сильно, как и сдержать его, и понятия не имел, что делать. Хюрем же использовал растерянность альфы.

— Ты согласился со всеми условиями, — непреклонно напомнил он.

Лето смотрел в чужие глаза целую минуту, затем, неуклюже развернулся, чувствуя, как слабнет хватка вокруг его рук и ног. Сердце неслось, как ненормальное: Лето надеялся, что Хюрем только хочет его припугнуть, как и он однажды. С задницы сдёрнули штаны — так же бесцеремонно, как сделал когда-то он сам. Колено растолкало бёдра альфы, заставляя шире развести ноги. И Лето всё ждал, что вот-вот его пощадят. Немного возни, и он ощутил у заднего прохода пальцы. Альфа дёрнулся, волосы на теле встали дыбом.

— Тише, — шепнул Хюрем, остановившись, и Лето затих.

Хюрем прекрасно знал, что делает, и продавливал свою главную атаку не торопясь — очень медленно. Он дразнил, проводя языком вдоль шеи, до которой мог с лёгкостью дотянуться. Закусывал кожу и вырывал сдавленные вздохи. Хюрем позволял Лето слышать, как глубоко и с желанием дышит он сам, наполняя лёгкие его запахом.

Палец проник сквозь тугое кольцо, дразня, словно и не было намёка на продолжение. Хюрем гладил и прижимался ближе, пока не коснулся словно случайно нужного места в глубине тела. Раздувая чужой огонь, он действовал умело, позволяя Лето тереться плотью о простыни, но не создавать нужного давления, чтобы держать накал мальчишки под своим контролем. И тот уже не возражал, когда в него проник второй палец. Распалив Лето достаточно, чтобы тот не сбежал, Хюрем отпустил захваты и позволил тому перекатиться на спину, стащил с него штаны полностью и навис. Страх снова наполнил чужие глаза, и Хюрем, не позволив снисходительной улыбке показаться на лице, стал спускаться ниже.

Склонился над Лето, прикусил затвердевший розовый, словно полевой цветок, сосок, обвёл языком, поймав затуманенный взгляд, — и, наслаждаясь видом закушенной губы альфы, продолжил искушающее терзание. Язык прочертил влажную дорожку вниз, пощекотав золотистую поросль, замер у истекавшего смазкой естества. Увитый венами фаллос давно набух, причиняя неудобство и удовольствие одновременно. Хюрем неторопливо заглотил до самого основания, не пережимая ртом или губами, позволил ощутить острые зубы и скользнуть вдоль языка, уходя в горло. Лето застонал, опустив ладонь Хюрему на макушку. Омега тут же стряхнул подчиняющий жест, чётко обозначая границы — вёл он, а не альфа.

Ласки были лёгкими и почти непритязательными, и всё время этих сладких мучений Хюрем наблюдал за своей жертвой, позволяя смотреть и ему. Он знал, как смотрят альфы на его широкий сладострастный рот, перемазанный слюной и смазкой, растёртой ходившим туда и обратно членом. Избыток влаги капал на живот. Причмокивания щелкали в тишине комнаты, и Хюрем чувствовал, как напряжение, его и Лето, нарастает. Пора было переходить к основному блюду.

Хюрем, низко припадая к телу альфы, переместился выше, словно пантера, нависшая над дичью. Уставился в бездонные глаза Лето, готового сделать для него в этот момент всё, впился в рот поцелуем, заставляя альфу задохнуться и выгнуться ему навстречу. На омеге давно не осталось вещей, тела соприкоснулись, пуская разряды вдоль разгорячённых тел. Насилуя рот Лето, Хюрем обмакнул пальцы в оливковое масло пиалы, стоявшей под кроватью, размазал жидкость по собственной плоти.

Смакуя естество Лето, омега ни на миг не забывал о нетронутом никем колечке, продолжая массировать и растягивать его пальцами. Ощутив, как томление становится нестерпимым, подставил головку и толкнулся внутрь. Он сделал это уверенно и резко, но ровно настолько, чтобы вогнать в тесноту головку. Лето вздрогнул, но Хюрем уже замер; его язык толкался в рот упругим ремнём — большой рот был не единственной особенностью Хюрема; рука нежно ласкала член.

Больше Хюрем не пытался протолкнуться, он только медленно водил бедрами, стараясь втиснуться ровно настолько, насколько позволял его неопытный любовник. Долгое воздержание и желание ощутить пару позволили Лето побороть привычные инстинкты.

Искры вспыхивали перед глазами — Хюрем был невероятно красив, и то, что он делал с его телом, топя рассудок в откровенной похоти, запахе и искушении запретного плода… Лето медленно сходил с ума под этими умелыми руками, не уступавшими в искусстве ласк тем, кого он успел познать в Доме радости.

Страх уступил место сумасшедшему желанию, позволив Лето преодолеть боль; в конце концов, будучи воином, он мало боялся физического страдания, в больший трепет его приводила интимность и недозволенность происходящего. Но как же легко оказалось отдаться паре и как же приятно было сходить с ума под опытным любовником.

Скажи кто-нибудь нечто подобное Лето раньше, будто бы он ляжет под омегу, да ещё будет рад тому, что его пара далеко не скромная фиалка, наверняка познавшая плотскую любовь во всех нюансах, он бы не поверил, но что же тогда происходило с ним сейчас? Отчего горело тело и почему было так приятно ощущать фаллос Хюрема глубоко в себе?

Почуяв больше свободы, Хюрем позволил себе войти глубже. Да, мальчик был готов к тому, чтобы дойти до края, так, как любил сам Хюрем. Некоторых неприятностей будет не избежать, но молодое тело заживает быстро, а Лето оказался таким медовым, что не слизать этот нектар было выше сил Хюрема. Тугие мышцы перетекали перед его взглядом, опускаясь волнами вниз и туже сжимая основание члена. Хюрем набирал темп, вбиваясь резче и срывая всхлипы, которые Лето больше не мог удерживать, искусав губы. Колени альфы бесстыже расходились в стороны, не мешая Хюрему биться яйцами. Не теряя равновесие, он едва коснулся напряжённой плоти Лето, как почувствовал пережимающееся в глубине тела кольцо — каким же узким оказался мальчишка. Спуская огненное семя в недра горячего тела Лето, Хюрем уже знал, что он это непременно исправит, и путь обещал быть чрезвычайно увлекательным. Ладонь объяла плоть немногим крепче, и Лето прыснул себе на живот, задохнувшись.

Когда сердце Лето немного успокоилось и он нашёл силы приоткрыть глаза, первое что он увидел — сытый довольный взгляд Хюрема, говорящий отчётливее всяких слов.

— Ты был таким умницей, — произнёс Хюрем, всё ещё восседавший между бёдер альфы, пока его обмякшая плоть находилась внутри.

Он наклонился ниже и слизал с живота Лето капли семени и пота. Когда же снова взглянул на альфу, то увидел именно то, на что рассчитывал. Щёки Лето горели. Альфа был оглушён случившимся, понимая, что именно он позволил сделать Хюрему, как и тем, насколько сильно ему понравилось. И эта странная похвала и жест Хюрема только больше лишали мужественности, такой привычной, словно приросший к телу альфы доспех.