Сергей Барк - Каста [СИ]

— И все молчат?

— Конечно. Рано или поздно самому понадобится. Бить тоже стараются только по закрытым одеждой участкам, чтобы в глаза не бросалось.

Это Хюрему не нужно было объяснять — точно так же, не сговариваясь, дрались они с Лето ночью.

— Как часто практикуются такие развлечения?

— Когда как. Раз в месяц, наверное, но никогда не угадаешь точно, — чуть подумав, добавил Герлес.

Получалось, что дело было привычным, пусть сам Хюрем до сих пор не попадал на такие потехи.

— Значит, будет весело, — беспечно отозвался омега, заставив Герлеса покоситься.

— Лучше бы вы помылись, а не втягивали нас в неприятности.

Хюрем не обратил внимание на то, что и причина будущих разбирательств успела обойти каждого, вместо этого спросив:

— Ты ведь сказал, что все будут молчать?

— Так-то оно так, вот только Лето — наследник, не забывай. Случись что, и старший субедар с нас шкуру сдерёт.

— Думаешь, Толедо сильнее?

— Не знаю, ни разу не стоял с ним в паре, как и с Лето, впрочем. Но он больше и мощнее. Опытнее, — оценивая собрата, протянул Герлес. — Даже если и так, ему должно хватить ума не слишком жёстко обойтись с Лето.

Из последних слов стало ясно, кому отдаёт победу Герлес.

— А я ставлю на Лето, — спокойно заметил Хюрем, глядя перед собой, и услышал, как фыркнул бежавший в ногу Герлес, подумав, должно быть, что омега, конечно, хочет видеть победителем того, с кем делит ложе.

Отряд продолжал двигаться на подъём, тяжело дыша от наполнявшей воздух влаги. Сильные ноги врезались в сырую укрытую листвой почву подлеска, оставляя за собой месиво. Лес наполняли пересвисты птиц и копошение готовившегося к зимовью зверья, стихавшее, стоило гусенице ста двадцати четырёх ног прокатить своё мышечное тело промеж деревьев.

Хюрем, оставшись в хвосте последним, думал о своём, когда впереди бегущие стали сбрасывать темп. Достигнув серого покрытого мхом и соляными отложениями валуна, вереница разбивалась надвое: часть ушла направо, другая налево. Воины вышли на неширокую, ещё зелёную поляну у пригорка, заросшую кудрявым ковром кустарника. Стопы Хюрема ощущали мякоть мясистых веток, пока он и другие не достигли сердцевины. Здесь растительность была не такой обильной, и причину этого можно было заподозрить в регулярных столкновениях между раджананами.

Лето и Таледо оказались в центре, окруженные собратьями. Позы обоих юношей — опавшие плечи, выпрямленные колени — не выдавали ни капли напряжения, говорившего о грядущей схватке. Оба они отцепили мечи и короткие ножи, отложив оружие в сторону, и встали друг напротив друга.

Привычные звуки леса зазвучали своей чистотой, как только шёпот и мелкая суета, неизменно возникавшая, где бы ни отмечалось присутствие людей, стихли.

Хюрем смотрел внимательно, по-прежнему наблюдая не только очертания фигуры Лето, но и сгусток его энергии. Видел он и Толедо. Внутренняя суть альфы едва сияла, с усилием ворочаясь внутри, будто покрытая матовой плёнкой пузыря. Хюрему не приходилось наблюдать чистокровных раджанов подолгу — исключая непродолжительное пребывание в Эльголе и такое короткое присутствие в Барабате, однако он успел сделать некоторые выводы.

Если Лето наполнял гнев и желание выплеснуть избыток сил, будораживший тело, будто пар, рвущийся из котла, Толедо тяготило происходящее. Он не хотел делать то, что делал, но, конечно, не мог не ответить на вызов, как и извиниться за собственные слова или взять их обратно; он, как, скорее всего, и другие, не видел ничего оскорбительного в собственной подначке, которая наверняка была далеко не первая в их кругу; извиниться за такой пустяк значило бы уронить собственное достоинство.

И без внутреннего зрения Хюрем легко видел написанное на лице Толедо: тот был раздражён поступком Лето, но всё же не считал причину достаточно серьёзной чтобы меряться кулаками. Возможно, он хотел избежать не столько самой стычки, но стычки с наследником, в чьи закадычные друзья он неизменно примазывался. Тогда, пожалуй, ему не следовало слишком усердствовать — лучше было поддаться и остаться в числе друзей Лето. С другой стороны, Толедо был до крайности спесив. Бросалось в глаза то, с каким чванством вёл он речи среди товарищей, явно считая тех простофилями, в отличие от себя самого. Лето не был исключением, и Хюрем видел, что мальчишка это осознаёт, однако оставаясь младшим, терпит чужое высокомерие.

Если раньше они не вставали друг перед другом вот так, без присмотра субедара, то сейчас настанет момент истины, который на самом деле возник бы сам собой: это было вопросом времени. Доверяя внутреннему чутью и логике, Хюрем решил, что раньше Лето не предъявлял открытых претензий Толедо, а у Толедо претензий к Лето и быть не могло — до сегодняшнего дня наследник вёл себя покладисто, выслушивая всё, чем потчевал их уши Толедо. К тому же, в отличие от него, Лето оказался в старшем отряде меньше года назад, достигнув порога совершеннолетия.

Лето атаковал. Стремительный выпад вперёд, и Толедо едва успел уклониться. От расслабленных поз не осталось следа: как и в учебных боях, колени подогнуты, локти прижаты ближе к телу, голова чуть опущена. Тела легко покачивались — бросались вперёд и уходили назад, пригибались и вытягивались. Грудные клетки, даже укрытые плотной холщовой тканью, широко расходились, чуть приподнимая плечи, тут же опускавшиеся по наитию, выработанному годами тренировок. Альфы чертили неровную окружность, перемещаясь по часовой стрелке.

Плотная атака Лето разряжалась планомерными точными ударами, доставая Толедо. Тот ставил чёткую защиту, как учили, но слегка не поспевал за стремительностью противника. Наскоки Лето требовали исключительной реакции, а не просто хорошей, коей был наделён Толедо. Большая мышечная масса, которую Герлес определил мощью, скорее, лежала на плечах дополнительным грузом, не давая Толедо двигаться проворнее. Лето же, более сухой и гибкий, ещё не обладал обременительным «живым доспехом» — это Хюрем отметил ещё в первую встречу, и считал однозначным преимуществом. Малый вес позволял ловко играть с равновесием, перенося его по усмотрению с той поразительной выверенностью, обеспечивавшей устойчивость и нужную силу при броске или ударе. Противник ещё не успевал отразить атаку и решить, что делать дальше, а Лето уже проводил следующий манёвр, заставляя Толедо поднимать защиту снова и снова.

Набрав обороты, нападение Лето ускорилось. Он, напоминая набравшего разгон бегуна, бил всё сильнее и яростнее. Бурлящая энергия перехлёстывала через край, словно сосуд раскачивался всё больше, давая выход силам, пока Лето не перестал сдерживать себя. Толедо должен был уже понять, что его теснят. Он заметно уступал: только несколько из его ударов достигли цели, но были настолько же неубедительными, как и сам альфа в этом бою.