Андрей Колесник - Меч и плеть [СИ]

— Он обещал поднять велонов. И я уже достаточно его знаю, чтобы понять — Грив от своих целей не отступит. Он отыщет способы.

«Я помню битву у Теанора. Когда он сломал в чьей-то груди свою пику и не найдя оружия начал рвать нападавших голыми руками. В жизни не забуду того кошмара. Как же они бежали. Как бежали, спотыкаясь, падая и вереща от ужаса — «дьявол!», а он спокойно комкая черепа вместе со шлемами, отрывал головы, поливаемый кровью хлеставшей из дергающихся тел… Он не отступится».

Бойл чуть помрачнел, словно каким-то чудом подслушав тайные мысли лорда.

— Не обманывайся, Бар. Твои слова услышали. Королю это все не интересно, но интересно многим другим. Дворянство богатеет на велонах и очень трепетно относится к любому обстоятельству способному им помешать. Как только твои слова дойдут до заседающих в Собрании кое-кто может и оценит ситуацию трезво. Но едва ли сумеет поступить правильно.

— Я не сомневаюсь в глупости дворян. Но если в этот раз здравый смысл снова не получит квоты в заседаниях Собрания, мы рискуем получить бунт.

— Артей Гексли, с которым ты сегодня столкнулся, приходил к королю от лица своего лорда, — вдруг сказал Тео. — Они готовят новый подушный налог для всех велонов. Не думаю, что их заботит чье-то мнение кроме собственного.

Сотар скрипнул зубами. Он знал, что люди в селах и так уже отдают на роскошества короны и дворян слишком много. Дрейны были в числе богатейших семей и стали таковыми в основном благодаря жесткой эксплуатации рабочей силы. Говорить с ними о послаблениях для народа бессмысленно.

— Голод, лорд Барлейт. Дворяне испытывают голод. Который они намерены удовлетворить еще одним, не новым для себя способом.

— И как же?

— Дрейны предложили королю обложить налогом Вольные города.

Сотар едва не поперхнулся и, чувствуя, как резко теряет аппетит, уставился на Тео Бойла.

— Безумие, — пробормотал лорд. — Они разве не понимают, что слово «город», применительно к Вольным, это только фигура речи? Там нет робких велонов! Там собираются те, кто плюет на все престолы! Те, кто сбежал от своих господ, предварительно придушив тех в постелях. Убийцы. Мясники. Дети фортуны! Да трети из них предлагали дворянские титулы, несмотря на то, что большинство из них велоны. Но они только смеялись! Тео, ты представляешь, что может произойти, если Дрейны сунутся туда со своими «указами»?

— Это твой аргумент?

— Мой аргумент? Не две и не три, а восемь или даже десять тысяч вооруженных аргументов. Если каждый из них захочет отщипнуть от Дрейнов по кусочку, то тем придется срочно подумать об увеличении своего поголовья, но даже в этом случае их не хватит!

Бойл допил воду и аккуратно поставил кружку на стол, рядом с недоеденным гусиным крылышком. Вокруг горящих за его спиной ламп цветного стекла суетливо мельтешили мотыльки.

— Ты видишь только одну сторону. Вольные города не относятся к домену Дрейнов. У них там нет никаких интересов, — его бесцветные глаза с предательской честностью уставились на Сотара. — К Вольным городам могут послать тебя.

Барлейт почувствовал в горле неприятную сухость. Король Элберт «друг» ни словом даже не упомянул о подобной возможности.

— Но ведь это война?!

— Думаю, они это понимают. Король пока ничего не ответил в отношении этого предложения. Но если ответит. Думаю, в то время как от тебя станут отщипывать кусочки, ван Дрейны с королем станут готовить войско. Для обоснованного вторжения и отмщения за жизнь благородного Сокола.

Некоторое время Сотар молчал. Он думал над своими безрадостными перспективами. Бойл тоже молчал, время от времени покусывая суховатое гусиное мясо. Праздник, за дверью, судя по усиливающимся звукам, приближался к кульминации.

— Хороший план, — проворчал, наконец, Барлейт. — Лучше не смог бы придумать даже Лисандр Клеарх [13] Лисандр Клеарх — нынешний глава одного из шести близких к престолу домов, владеющих территориями на севере Бестигвальда. Клеархи, славятся своим воинственным, непримиримым характером и издревле считаются мечом королевства. В былые годы особенно активным было их противостояние с Логвеллами. Лисандр достойный громкой славы своих предков полководец, вероломный и хитрый стратег, и безжалостный командир .

— Думаю, он не останется в стороне. Его воинам нужны трофеи, а самому Лисандру сражения, ведь это лучше чем торчать у себя в логове, развлекаясь бесконечными ристалищами.

— Резонно подмечено. Если армию поведет Лисандр, я могу быть спокоен. За меня отомстят, — пошутил Сотар. Шутка вышла невеселой. Он перебил сам себя: — Все равно это безумие! Никто не может сказать, чем закончится такое… такая глупость! Вольные города потому и зовутся вольными, что их не смогли сломать прежние короли!

— Его Величеству свойственна некоторая… легкомысленность, — пожал плечами Тео. — Мы всеми силами стремимся помогать, ему принимать правильные решения. Но мы лишь муравьи, копошащиеся у подножья трона. Как по мне, сейчас не лучшее время для таких акций как повышение налогов и походы, — отвечая на незаданный вопрос, он объяснил подробнее. — Скоро день рождения нашего милостивого монарха. И сопутствующая ему процедура. Очень, я бы сказал, важная процедура. Потому что не меч и не кнут обеспечивает покорность землепашцев. Быть может, я не достоин, рассуждать о подобных материях, но мне кажется, что подлинная узда — это вера. Вера бедняков в то, что Прародитель даровал магию лучшим, облекая их на правление — вот, что заставляет людей терпеть трудности. И дело даже не в страхе, который так культивирует любая дворянская семья, где есть маг, способный управиться хотя бы с одним камнем. Дело в надежде. Белый янтарь называют королевским камнем, и чернь искренне верит, что лишь король способен заставить его сиять. Справедливости ради замечу, что с янтарем не способен управиться ни один из известных мне рудных магов.

Сотар знал, что Бойл хорошо разбирается в том, о чем говорить. С юношеских времен тайной страстью Тео были легенды и рассказы о магах. Он сам изучил эту тематику настолько досконально, что, кажется, мог бы по части теории заткнуть самих магов, которые в большинстве своем были самоучками.

— Но не о том речь, — продолжил Бойл. — Свет королевского янтаря дает людям надежду. Это символ существующего миропорядка. Знак, что нельзя жить иначе и что муки, страдания, предопределены Прародителем. Что Он не забыл о своих детях, и наверняка наградит их за послушание монарху, когда-нибудь. Как учат жрецы — в другой жизни. Да простят меня Видящие, если они нас сейчас подслушивают, но хотя Бестигвальдом правит монарх… истинная власть принадлежит символам.