Андрей Колесник - Меч и плеть [СИ]

— Плут мне записку уже прислал — еще позавчера от него прилетел голубь, так, что ждать его нет смысла. Вот Его Величество не должен ждать. Негоже заставлять ждать короля. И потом, если выеду сейчас, то в дороге смогу повидаться с Глифтом Логвеллом. Быстрее съезжу, быстрее вернусь, — в глазах Сотара читалось горячее желание прижать жену к себе да покрепче. Её трогательная забота никогда не оставляла его равнодушным. Но он был лордом и не мог позволить себе проявление чувств на людях. Даже если эти люди были лишь слугами.

— Это все из-за твоего друга? — проницательно спросила Лана. Её муж криво усмехнулся и ничего не сказав, присел на корточки перед сыном, так что подбитые пантерой полы алого копеньяка [3] Верхняя распашная одежда, короткий плащ с рукавами чуть-чуть не коснулись земли.

— Ториас едет со мной, так что ты с сегодняшнего дня за старшего. Справишься?

Штеффард по-солдатски выпрямился и браво заверил:

— Лучше всех.

Выводящий из конюшни своего пегого в яблоках коня Ториас только хмыкнул на это. К дороге юноша готовился основательно, еще со вчерашнего ужина, сам сложив необходимые вещи в мешок. Он был одет в простой, но удобный кожаный камзол, который предпочитал предложенным матерью парчовым костюмам — Тори явно желал как можно сильнее подчеркнуть свою самостоятельность и мужественность. На поясе шитом серебряными нитями с пряжкой в виде соколиной головы висел короткий кинжал с витой рукояткой. За спиной у юного аристократа поднималось коромысло тисового лука — глаз у Ториаса был что надо и стрелял он намного лучше, чем бился на мечах. В принципе ничего страшного — многие нынешние дворянские дети оружие таскали только для украшения, но Барлейт в очередной раз задумался, чтобы нанять в одном из Вольных городов какого-нибудь рубаку: натаскать сына получше. Они велоны, а значит любые их достоинства в глазах людей, следует делить на два. А недостатки умножать на три.

— Тори, — позвала сына Лана. Когда он подошел, мать поправила сбившийся воротник камзола и попросила: — Вы едете к самому королю. Кого бы вы там не встретили, я бы хотела, чтоб ты не забывал, кем являешься. И держался соответственно своему положению. Не заставляй меня краснеть, хорошо?

— Маам! — возмущенно протянул парень, когда Лана его обняла. — Ну что ты как с маленьким. Вон лучше Штефа так наставляй!

Штеффард надулся и повел себя как настоящий дворянин. Показал старшему брату язык.

Над крепостью вставало солнце. Испуганные тени медленно втягивались под карнизы, стены и навесы, неохотно уступая свету в их вечном сражении.

От Красной Гряды до Лиреста тянулось несколько дорог. Самый короткий, прямой путь лежал через великолепные буковые леса, утопившие в своих величавых недрах пространство от Велона до долины Гвиндейл — лакомого куска плодородной почвы, принадлежащего соседствующим с Сотарами ван Логвеллам.

— Здесь не всегда было так спокойно, — рассказывал Сотар, едущему рядом сыну, указывая рукой на дымящие у холмов кузницы и мастерские. — Сейчас долина Гвиндейл хорошее местечко — в горах полно железа, есть даже серебряные рудники, а земля родит сладкие фрукты, которые доставляют даже к королевскому столу. Груши и сливы из Гвиндейла, у покупателей ценятся ничуть не меньше винограда «Южной Короны» [4] Южная корона — родовой замок семейства ван Дрейнов . Жизнь здесь более милостива к людям, независимо от их крови.

Идущие им навстречу велоны с косами и заброшенными за спину снопами, завидев отряд, сходили с дороги и низко кланялись, ожидая пока всадники проедут.

— Но так было не всегда, — продолжал Барлейт, вдыхая нагретый солнцем воздух. — Около ста лет назад эта земля звалась иначе — Пограничье. И эта долина была безжизненным пустынным местом, полем битвы между велонами, изредка прорывающимися сюда гашхарами и беонтами. Вытоптанная земля, с лежащими на ней костями и обломками копий и остатками доспехов, которые собирали мародеры. Гниющие трупы, да клюющие их вороны. Собственно здесь пролегала граница Бестигвальда. А стражами был назван род…

— Логвеллов, — перебил отца покачивающийся в седле Ториас. — Я знаю историю, зачем ты мне все это рассказываешь?

— Чтобы ты лучше чувствовал разницу, — ответил Сотар под стук копыт, — Чтобы всегда её ощущал.

Ториас слов отца не понял. Он любовался орлом, что одиноко описывая круги в безоблачном небе, разыскивал себе добычу.

Вечером того же дня, спустя пять десятков миль пути, отряд лорда Сотара на тракте у развилки, возле заросшего бузиной деревянного столба с Божественным оком [5] Божественное око — расхожий в религиозной традиции Бестигвальдского королевства символ, представляющий собой деревянный круг, рассеченный надвое молнией. Ставится у дорог, чтобы отпугивать нечистую силу сделал вынужденную остановку. Дорогу на Лирест преградил всадник на мосластом черном жеребце. То был могучий муж в синей куртке с блестящими серебром пуговиц обшлагами на рукавах. Обутые в остроносые, щедро смазанные смальцем, сапоги нетерпеливо подергивали стальные стремена. Из-под плотной шляпы, украшенной белыми перьями цапли, виднелись короткие светлые волосы. Сама шляпа по богатству материи была такой, что если бы её осмелился одеть простолюдин, его бы пороли до кровавых костей. Позади всадника переминались с ноги на ногу, держащие своих коней за мундштуки трое воинов и столько же слуг. Удивление вызывало их оружие — в пику обожающим сабли бестигвальдским дворянам, эти воины носили у бедра прямые северные клинки.

Сотар первым замедлил ход своей Рыси, остальные последовали за ним. Всадник на дороге грозно смотрел на них воинственными карими глазами.

— Ого! И кто ж это такой, кто нарушает мир здешних святых мест? Что за нахальная банда прет по мирным пашням?

Подняв руку, останавливая всадников, Сотар громко выкрикнул:

— А кто спрашивает?

— Хозяин здешних земель! — с вызовом ответил огромный дворянин. Его рычащий голос спугнул стайку бродящих в кустах у столба голубей.

— Лжешь! — воскликнул Барлейт. — Я знаю хозяина. Он воитель, не расстающийся с доспехами даже во сне и на брачном ложе! А ты надутый павлин!

Повисшая на мгновение тишина, оказалась прервана звуками смеха. Смеялись Ториас и заступивший им путь наглец.

— Уел! — провозгласил он, — уел меня! Не знаю, правда, откуда ты про брачное ложе взял, но в остальном…

Неожиданно выяснилось, что грозный с лютым выражением лица громила умеет улыбаться широко и искренне. Приподняв край шляпы, он шутливо поклонился:

— Рад приветствовать тебя на своих землях, Барлейт Сокол!

Отец Ториаса учтиво склонил голову: