Алексей Самочётов - Сюрпризы Лебяжьего озера

Раздались аплодисменты, и Пашкевич их поддержал, а когда хлопки стихли, продолжил:

– Третий тур пройдет на Лебяжьем озере, все водное пространство которого открыто для рыбалки. В каждой лодке, согласно жребию, находятся спортсмен и опекающий его егерь. Но! Все вы знаете, что по невыясненным пока обстоятельствам два наших егеря куда-то, так сказать, затерялись.

Однако у нас есть, так сказать, замены. Согласно предварительной жеребьевке, остаются прежними пары: Стамбул – Мельник, Тапир – Трида, Магз – Осока, Волгарь – Прохор. Сфагнум и Змей лишились своих опекунов, но мы предлагаем им другие кандидатуры, не менее опытных в этом деле егерей… – Пашкевич взял в руки блокнот. – Итак, по заявленному списку: господин Монокль…

– Монокль и Сфагнум – два сапога пара! – подняв руку и вскочив с места, воскликнул Владислав Мохов.

– Кто-то имеет, так сказать, возражения? – Главный судья обвел взглядом присутствующих за столом. – Никто не имеет. Хорошо, записываю: Сфагнум – Монокль. Следующая кандидатура – опытнейший егерь господин Семенецкий…

– Я согласен, – поднял руку Павел.

– Он же – Сэмэн, – продолжил Пашкевич.

– Прекрасно! Сэмэн, присоединяйся к нам, поближе познакомиться надо, – позвал Павел. – И вы, Алексей Леонидович, тоже присоединяйтесь. Да и вообще подходите все желающие, водка у нас есть.

Сэмэн пил не закусывая. Глядя на него, Павел щипал кусочек черного хлеба, отправлял крохи в рот. Ему вспомнилось, как один его хороший знакомый поэт Лесин рассказывал про посещение продовольственного рынка, где покупал овощи-фрукты. Бабульки-продавщицы убеждали Лесина взять не один огурец-помидор-перец, а целую кучку, мол, вкуснотища, на что поэт резонно отвечал, мол, если я куплю больше и, следовательно, больше буду закусывать, то ведь не опьянею. Зачем в таком случае покупать лишнее?

Однажды он с Лесиным отдыхал под так называемыми Сходненскими водопадами. Дело было летом, в самую жару на реке Сходня сразу за МКАД ом. В том месте – за небольшой дамбой на Сходне – образовался довольно глубокий омут. Надо было переплыть этот омут к дамбе, с которой сплошным потоком стекала вода. Между потоком-водопадом и стеной дамбы было свободное пространство как раз для двоих. И там, прижавшись спиной к мокрой стене, отстраненные от остального мира шумящей водой, они пили водку из горлышка и тоже не закусывали, как сейчас Сэмэн.

Павел обратил внимание на то, что в отличие от бывшего трезвенника Тапира, который уже, как говорится, лыка не вязал, другие его друзья-соперники и егеря пили совсем мало. Да и сам он либо «половинил», либо только пригублял спиртного после очередного произносимого тоста, что вообще-то было для него нехарактерно. Он любил неслабо выпить и закусить, особенно если собралась хорошая компания. И что самое замечательное – наутро никакого похмелья, организм справлялся.

Но сейчас Павел решил себя ограничить. Все-таки завтра предстояло ловить с лодки, и если Сэмэн поведет себя неадекватно… Выпасть за борт и искупаться в водах заповедника Павлу не хотелось. В его рыболовной практике подобное пару раз случалось, но это было на обычных, ничем не опасных водоемах. А здесь… Ему не верилось, что два егеря просто так, ни с того ни с сего решили прекратить участие в соревнованиях. Наверняка с ними что-то случилось. Пример с ослепшим, дай бог – временно, Магзом тоже настораживал. Если же вспомнить слова самого Сэмэна, что всем его клиентам очень не везет…

– Ты зачем себе в опекуны Сэмэна взял? – словно услышав его мысли, шепнула Павлу на ухо подсевшая Осока. – Знаешь, он ведь…

– Я все знаю, Осокочка. – Павел постарался непринужденно улыбнуться. – Он нормальный мужик, а если к нему лопухи-клиенты попадались, так сами виноваты.

– Черт! И почему я по жребию завтра не с тобой! – Павел с удивлением увидел, что глаза девушки на мокром месте.

– Да ты что, девчоночка, все будет в порядке.

– Как же – в порядке! Мне вон вообще слепой рыболов достался. – Осока моргнула и по ее щекам пробежали слезинки.

– Пойдем погуляем, – поднялся Павел из-за стола. – Всем – приятного аппетита.

Как только они зашли за ближайшую палатку, Павел прижал Осоку к себе и принялся осыпать ее лицо поцелуями.

– Подожди, подожди минуточку, – попросила Осока и, когда он от нее оторвался, спросила: – Скажи мне, Пашенька, а мои слезы пахнут?

– Слезы – пахнут?! – удивился Павел. – Не знаю, Осокочка, я их все уже губами собрал. Знаю только, что ты самая моя любимая девчоночка и что ты можешь делать со мной все, чем богата твоя эротическая фантазия…

– Ну, в таком случае ты попал, – улыбнулась Осока. – Вчера была так – разминка. Сегодня я заставлю тебя постараться по полной программе…

– Да я – с удовольствием! – тоже расцвел в улыбке Павел. Но он даже представить себе не мог, какой же настырной в плане любовных утех окажется Осока этой нескончаемой ночью…

Утром Павел и Осока вышли из палатки вместе. Ему было все равно, видит ли их кто-нибудь или нет. Павлу перестало казаться, что он влюбился, он знал это наверняка. Рыбалка, соревнования – все казалось ерундой по сравнению с тем, что Осока, обхватив его руку и прислонив голову к его плечу, шла рядом. Она вся цвела, и он тоже поймал себя на том, что радостно улыбается этому утру, этой поляне и окружающему ее лесу, этим палаткам и снующим туда-сюда людям.

– Эй, знатный рыболов! – привлек к себе внимание спешивший им наперерез Лёва. – И вы, красавица. Доброе утро!

– Доброе, – в один голос ответили Павел и Осока. – Паша, разговор есть.

– Мужчины, я вас покидаю. – Догадливая Осока чмокнула Павла в щеку и побежала к умывальникам.

– Это то, о чем я подумал? – нахмурился Лёва.

– Ага. – С лица Павла не сходила довольная улыбка. – Влюбился я, дружище, как говорится, не на жизнь, а на смерть.

– Ну, знатный рыболов, ты даешь! Ладно, потом расскажешь. У меня для тебя информация имеется. Я Евдокимыча расколол – не мытьем, так катаньем!

– В каком плане – расколол?

– Вчера после ужина, когда ты со своей Осокой уединился, я с Евдокимычем, уже хорошенько поддатым, курить пошел. Ну и угостил его особой сигареточкой, а после мы вместе смеялись, наблюдая за муравьями, и я стал ему вопросы задавать. Смекаешь?

– Какие вопросы? Про Нинель, что ли?

– Да при чем здесь Нинель! Помнишь, он все темнил про некую вспышку, после которой катаклизм произошел? Так вот, это Ношпа вспышку устроил, а Евдокимыч ему помогал.

– Как это?

– Ношпе по наследству фигурка деревянная досталась – тело рыбье, морда кабанья. Он ее кабырыба называл. Они эту кабырыбу подсунули в лодку главарю брэков перед тем, как его бригада собралась на Лебяжьем озере рыбу током бить. Ну и когда дождь начался и та фигурка деревянная намокла, вспышка и произошла. С тех пор ни кабырыбу, ни всех этих браконьеров никто в глаза не видел.