Алексей Самочётов - Сюрпризы Лебяжьего озера

– Мистика какая-то. Не может такого быть.

– За что купил, за то и продаю, – развел руками Лёва. – Ладно, лучше расскажи, как у тебя с этой пигалицей было?

– Во-первых, прошу тебя больше так ее не называть, во-вторых, все прекрасно было… И в-третьих, женюсь я на ней, понял?

– Ого! Ну, Паша, ты даешь!

Лодки, на которых предстояло соревноваться в третьем туре, оказались надувными, зато с твердым фанерным дном, стоять на котором было вполне удобно. Довольно просторными были лодки. Согласно правилам, на веслах мог сидеть либо спортсмен, либо егерь. Но только Стамбул не доверил весла своему опекуну Мельнику. Волгарь хотел было тоже занять место гребца, но Прохор посоветовал ему поберечь силы для непосредственно ловли. Сфагнум сам сослался на вчерашнее недомогание, и Монокль даже слова ему не сказал, заняв место гребца. Обе женщины тоже вынуждены были грести: Трида – потому что Тапир выглядел слишком уж зеленым после выпитого накануне спиртного, а у Осоки в подопечных оказался Магз, мало того что с порезанными руками, так еще и с повязкой на глазах. Павел же не сел за весла не потому, что провел бурную, изматывающую ночь с любимой девушкой, он просто хотел проверить, до какой степени адекватно поведет себя его егерь Сэмэн.

Обычно сразу после старта лодочного этапа спортсмены изо всех сил налегали на весла, чтобы опередить конкурентов и первыми достичь заветных, уловистых мест. На этот раз после сигнальной ракеты гонки не произошло. Возможно, потому, что никаких заветных мест спиннингисты не знали.

Хотя, судя по карте, некоторые места на Лебяжьем казались довольно симпатичными: и изрезанные берега с заливами, и острова, и впадающие в озеро ручьи. Рыба могла держаться везде. И это прекрасно понимал тот же Магз. Кроме того, ослепший рыболов понимал, что не очень-то правильно будет заставлять девушку-егеря грести куда-нибудь далеко. Поэтому он попросил Осоку остановиться и заякориться где-нибудь у берега, желательно рядом со стеной камыша и желательно напротив небольшого заливчика. Такое местечко нашлось буквально в ста метрах от места старта.

Пока Осока налегала на весла, Магз на ощупь, но все равно довольно сноровисто собрал спиннинг и привязал к леске маленькую колеблющуюся блесну. Наверное, это сделал бы любой спиннингист со стажем, точно так же, как, к примеру, в армии солдат с завязанными глазами разбирает и собирает автомат Калашникова. Осока хотела было предложить ему помощь, но таковая не потребовалась.

В первом туре она опекала Сфагнума и убедилась, что тот хоть и придурок, каких свет ни видывал, но рыбу ловить умеет неплохо. Во втором туре ей достался Стамбул, который тоже был не лыком шик, что и подтвердил, поймав рыбы больше всех. Другое дело, что Стамбул не очень нравился ей как человек, – сложно объяснить почему, но какой-то он был мутноватый.

Назвать мутным Магза просто язык не поворачивался. Если бы не было среди приехавших спортсменов Павла, Осока, возможно, положила бы глаз именно на Магза. Но Павел – это Павел, и она как-то твердо решила, что он для нее единственный и незаменимый. Нет, она не стремилась во что бы то ни стало выскочить замуж за парня из столицы, просто она встретила и полюбила этого человека.

Только о нем она и думала, глядя на собирающего снасть Магза. А потом ее подопечный начал ловить, и мысли о Павле временно улетучились, потому что Магз устроил настоящее шоу «великого слепого». В его действиях не было сосредоточенности, он сидел на носу лодки, слегка раскачиваясь, забрасывал блесну на совсем близкое расстояние и осуществлял нервную рывковую проводку, результатом которой почти каждый раз становилась поимка рыбы. Вперемежку клевала чехонь и сельдь. И та и другая рыба шли в зачет, но если по длине они были одинаковы, то по весу сельдь раза в два превышала чехонь. Даже с закрытыми повязкой глазами Магз владел снастью виртуозно: заброс, короткая проводка, подсечка, быстрое вываживание, трофей в руках, на ощупь снят с крючка и передан ей. Осока только успевала фотографировать и фиксировать вес рыбы.

Господи, а как же тогда ловит Павел, если он после двух туров занимает первое место, а Магз всего лишь третий?! Вообще, что ли, суперкруто профессионально!

Павел ловил язя. Крупного язя. Он обожал такую ловлю. Огромная стая этой рыбы ходила поверху, проявляя себя постоянными всплесками, видимо, кормилась падавшей на воду мошкарой. Чтобы соблазнить осторожного язя, необходимо было не шуметь и бросать крохотную приманку с наиболее дальней дистанции.

Вопреки опасениям Павла его сегодняшний егерь Сэмэн, накануне изрядно принявший на грудь алкоголя, выглядел огурцом. Лодку вел ровно и ходко, своего подопечного понимал с полуслова, и в том, что Павел одного за другим ловил приличных по весу язей, во многом была и его заслуга.

По привычке Павел взял с собой в лодку три банки пива, но пока что пить не собирался по двум причинам: и отвлекаться во время такого клева не хотелось, и боялся, что после того, как угостит егеря – а как же без этого, Сэмэна может развести на старые дрожжи.

Стая язя не стояла на месте, и Сэмэну по просьбе Павла постоянно приходилось браться за весла, чтобы подгребать, удерживая необходимую для заброса приманки дистанцию с кормящейся рыбой. Все складывалось лучше некуда до тех пор, пока егерь вдруг резко не остановил ход лодки и не принялся грести в обратную сторону.

– Что происходит? – поинтересовался Павел, не сделавший очередной прицельный заброс.

– Видишь вон те всплески? – вопросом на вопрос ответил Сэмэн. – Вода будто бы кипит, как в самом настоящем котелке, что над костром висит.

– Ну…

– Это не еще одна стая язей, – уверенно сказал егерь. – Это местная разновидность тиляпии…

– Что-то я про рыбку с таким названием слышал, – напряг память Павел. – Точно! Мне одну тиляпию, засушенную, автор нашей газеты Владимир Стрижков родом из Курска по почте прислал. У них тиляпии в местном водохранилище водятся.

– Говорят, имя этой рыбки сам Аристотель дал, – сказал Сэмэн, налегая на весла. – Еще по-научному ее называют рыбой Святого Петра. А наши егеря-аборигены прозвали этих рыбок проще и понятливее – лебяжьи пираньи.

– Опасны?

– А то! Им палец в пасть только засунь, вмиг сгрызут.

– И лодку могут прогрызть?

– Если лодка нормально накачана, то не прогрызут, у них строение пасти такое – не очень широко открывается. Но вот якорную веревку, если она в воде, или что-нибудь из лодки выпирающее и не слишком объемное – вмиг схомячат. Хорошо, что у них популяция малочисленная – сами себя, что ли, пожирают. Но в любом случае я предпочитаю от этих тварей подальше держаться.