Алексей Самочётов - Сюрпризы Лебяжьего озера

– Прохор, давай-ка лучше я на весла сяду, – потребовал он.

– Да без проблем, – отозвался егерь.

– Белая рубашка – на стене висит, воблер каун-даун – на столе лежит! – не без пафоса прорекламировал Сфагнум, сделав очередной заброс спиннинговой приманки.

– Это вы к чему? – спросил Монокль – хозяин трактира «Бодрые поползновения», оставил в покое весла и примостился на носу лодки, чтобы понаблюдать, как столичный мажор, пока что ничего не поймавший, продолжит рыбачить на абсолютно незнакомом водоеме.

Сфагнума и в самом деле можно было принять за мальчика-мажора, причем «отмороженного». Ну какой нормальный рыболов выплывет на озеро в лодке, чтобы даже не просто ловить рыбу, а соревноваться, при этом одевшись в черный костюм и белую рубашку, украшенную галстуком-бабочкой. В таком же самом прикиде он заявился и к Моноклю в трактир, но тогда на ногах у Сфагнума были черные лакированные ботинки, теперь же – резиновые сапоги.

– Это я такие стихи, связанные с рыбалкой, иногда сочиняю. – Сфагнум бросил мимолетный взгляд на егеря. – Воблер каун-даун – мой любимый, сейчас я на него что-нибудь обязательно поймаю.

– Возможно-возможно…

– Между прочим, я еще и рыболовные рассказы пишу, – похвастался Сфагнум.

– Что-то типа баек под ушицу? – вяло поинтересовался Монокль.

– Что-то типа фантастики. – Сфагнум заговорил быстро-быстро, словно боясь, что его прервут на полуслове. – К примеру, у меня есть рассказ, который называется «Подземный спиннинг». Там главный герой, живущий в центре Москвы на Сретенке, опускается в канализационный люк, доходит по подземельям до реки Неглинка, которая в трубах течет, и начинает ловить рыбу на спиннинг…

– Бредятина. Какая рыба может водиться в подземной реке, да еще и в Москве? Там же – сплошь нечистоты.

– Я же говорю, что рассказ фантастический.

– И что же поймал ваш главный герой в Неглинке? – не скрывая скептицизма, спросил егерь.

– Рассказ заканчивается, когда он делает первый заброс! Остальное – на воображение читателя.

– Поня-атно, – протянул Монокль.

– Вообще-то я задумал продолжение написать. В котором на крючок будут попадаться всякие рыбы-монстры.

– Ну, в таком случае вам стоит в этих самых местах побольше порыбачить – обязательно что-нибудь экзотико-монстрячее попадется. Чтобы у вас, так сказать, воображение разыгралось.

– Что-то я до сих пор ничего экзотического в заповеднике не поймал, – скривился Сфагнум.

Откуда-то издалека до рыболова и егеря донеслись выстрелы…

На глазах Стамбула борта надувной лодки, пробитые спинным плавником огромной рыбины, скукоживались все больше и больше, и с этим ничего нельзя было поделать. Сама рыбина успела скрыться в глубинах озера, оставив в суденышке, грозившем в скором времени затонуть, убитого ею Мельника и паникующего рыболова.

Рации, которую егерь держал в руке до момента катастрофы, нигде не было видно, возможно, он выронил ее в воду. Стамбул огляделся: ни лодок конкурентов, ни каких-либо других плавсредств поблизости не наблюдалось. Его крики, скорее всего, тоже никто не услышал и не услышит. До берега, откуда давали старт, казалось сравнительно недалеко, и догрести до него на веслах даже в наполовину затопленной лодке шанс имелся, но только если избавиться от балласта, в который превратился Мельник.

Перевалить через борт грузного егеря получилось не сразу, но все-таки Стамбулу это удалось. При этом лодка прилично зачерпнула воды, и теперь для нее стал критичен вес даже одного рыболова, две-три минуты – и пойдет на дно.

Стамбул это очень даже хорошо понимал, и у него опять-таки имелся шанс спастись, а именно – самому выпрыгнуть из лодки и, держась за борт, потихоньку буксировать ее к берегу. Температура воды была нормальной, чтобы не околеть от переохлаждения, какие-нибудь наблюдатели с берега или другие спортсмены могли заметить, к примеру, в бинокль, что происходит, и поспешить на помощь. Что немаловажно, в лодке находились его рыболовные снасти, которые стоили приличных денег, и расставаться с ними не хотелось…

Сомнения – прыгать немедленно или еще подождать – рассеялись, когда он вспомнил о спасательном жилете, на котором сидел. Стамбул по-быстрому набросил его на себя, защелкнул застежки и переполз-перевалился из лодки в воду. Да, организаторы соревнований предупреждали, что с водой в заповеднике желательно контактировать как можно меньше, но выбора у него не было.

Хотя навряд ли Стамбул покинул бы свое полузатопленное судно, если бы заметил, что к нему приближается так называемый котел лебяжьих пираний. Да если бы и заметил многочисленные всплески на поверхности воды, вряд ли бы испугался – откуда ему было знать, что стая этих самых лебяжьих пираний – сравнительно небольших рыбок вмиг «схомячивает» оказавшуюся на своем пути жертву…

Оставшийся в лагере в своей палатке Лёва Голевич открыл любимый походный блокнот и взялся за карандаш – пора было начинать записывать отчет о проходящем «Кубке мастеров». А писать было о чем! Сергей Олегович, спешно покинувший заповедник Кабанье урочище по непонятным для Лёвы причинам, в любом случае не пожалеет, что одобрил и оплатил поездку на это мероприятие двух своих сотрудников.

Помимо непосредственно отчета о соревнованиях, необходимо было упомянуть о неожиданной, загадочной гибели московского журналиста и в связи с этим якобы высказать глубокую скорбь. Хотя лично Лёва на самом деле не испытывал даже малейшего сожаления в связи со смертью Константина Какуева. Стоило упомянуть и о «сошедших с дистанции» двух егерях – Гэдульдихте и Налиме, намекая на то, что они капитулировали, зато спортсмены, несмотря на все тяготы и лишения, «остались в строю».

И ведь действительно: Владислава Мохова, то есть Сфагнума, укусила озверевшая черепаха, и довольно закаленному спортсмену из-за возникшего недомогания пришлось пропустить второй тур, но на третий он все-таки вышел. А Максим Максименков, то есть Магз, – мало того что в первый день соревнований серьезно поранил руки, так во второй еще и потерял зрение. Но, даже будучи, как все надеялись, только временно ослепленным, все равно отправился ловить рыбу. Иначе как подвигом это и не назовешь!

А какой Лёве удалось сделать фоторяд во время самих соревнований в плане природы и трофеев – залюбуешься! А какой типаж представляет собой каждый из егерей, какими яркими персонажами оказались Станислав Пашкевич – главный судья, а также устроитель соревнований Петр Васильевич Нешпаев!

Да к тому же тут еще и тайна имеется, которую ему, как журналисту, очень бы хотелось разгадать и в перспективе – сотворить сенсационный материал уже не про рыболовные соревнования. Отложив карандаш и блокнот, он вышел из палатки. Петра Васильевича увидел на вершине холма, как и накануне, тот сидел на раскладном стульчике и вроде бы дремал. Еще Лёва успел заметить Нинель, скрывшуюся в своей палатке, куда он тоже бы с удовольствием сейчас заглянул. Но все-таки сначала надо было поговорить с Нешпаевым.