Андрей Астахов - Дурная кровь (СИ)

— Угадал. Мне Ван Затц нужен.

— Арно? Этот спесивый выскочка? С каких это пор ты стал иметь дело с зазнайками?

— С тех самых, как ищу работу, Матт.

— А-а, понял! — Киган хлопнул себя по лбу. — Это по поводу вакансии на кафедре Ван Затца, верно? Дошли тут до меня слухи, но я почему-то считал, что там все уже решено. Отличный вариант, мой друг. Только боюсь, тебе придется пройти аттестационную комиссию, чтобы подтвердить свою квалификацию. Должность второго лектора — это не шутки!

— Кто говорил о должности второго лектора? — Бере был удивлен. — Ван Затц говорил о месте лаборанта, вот я…

— Лаборанта? — Пухлое румяное лицо Кигана вытянулось по вертикали, улыбка исчезла. — Ах, да, там же две вакансии! Совсем забыл, дьявол.

— Матт, объясни-ка мне все поподробнее. Ван Затц был очень немногословен.

— Еще бы! Он чертовски расстроен тем, что старый милый умница Бенедиктус решил уйти на покой. Вся кафедра держалась на старике еще с тех времен, когда мы с тобой тут школярствовали. А тут Бенедиктус где-то две недели назад взял и написал рапорт. Заявил-де, что уже очень стар, здоровье слабое, и что хочет отойти от дел.

— А причем тут лаборантская должность?

— Так ее занимала его внучка, Анжелис. Чудная девушка, красавица и умница. Вот уж ни у кого язык не повернется сказать, что она получила эту работу благодаря деду — девчонка отлично знает древние языки, и делала огромную работу в университетском архиве! А главное, она настоящая красотка и не замужем. Тут все мужчины от вахтера до декана по ней сохли, но девчонка была неприступна. — Киган сделал паузу. — Значит, девчонка тоже уволилась, и Ван Затц ищет ей замену. Теперь все понятно.

— Ну, и мне стало кое-что понятно. Проклятый Ван Затц был очень немногословен.

— Он тебе предложил занять эту должность?

— Нет, просто между делом обмолвился за обедом. Ты сказал, что с вакансией второго лектора вроде как решено, верно?

— Дружище, мы тут все варимся в собственном соку, и нас очень мало заботит то, что происходит на других факультетах, а сплетен я не люблю. Но уж коль мы об этом заговорили, так дошел до меня слушок, что на место Бенедиктуса метит какой-то молодой да ранний, из золотых детишек. Понятное дело, наши начальники будут соблюдать чертовы формальности и организуют что-то вроде конкурса, но его итоги предрешены заранее. Поэтому я немного удивился, что ты намылился на это место. А ты, оказывается, хочешь занять место Анжелис. Ну, это будет не так сложно. Ван Затц возьмет тебя без разговоров, я даже не сомневаюсь.

— Что за золотой ребенок готовится занять должность Бенедиктуса?

— Ой, не знаю. Но по слухам он чуть ли не родственник нашего государя.

— Понятно, — усмехнулся Бере. — А где мне сейчас можно найти Ван Затца?

— Наверняка он торчит у себя в деканате. Так как насчет глотка миллвейна?

— В другой раз, Матт. Не хочу, чтобы при разговоре с Ван Затцем от меня пахло спиртным.

— Жаль, — тут Киган снова довольно заулыбался и хлопнул Бере по плечу. — Нет, я честное слово рад до ужаса! Может, зайдешь ко мне в гости как-нибудь? Познакомлю с женой, с сыном. А у тебя как на личном фронте?

— Никак, — Бере крепко пожал руку субпрефекта. — Ничего не обещаю, но может быть, еще увидимся, Матт. Было приятно с тобой поболтать. А сейчас прости, пойду искать Ван Затца. И — спасибо за информацию.

— Так-так, пришел, значит, — сказал Ван Затц.

Декан сидел за столом, в высоком резном кресле с обшитыми кожей подлокотниками, положив локти на пухлую папку с бумагами. Бере он рассматривал довольно долго и бесцеременно, а потом показал жестом на один из стульев.

— Я знал, что тебя заинтересует это место, — сказал он. — Приятно думать, что я не ошибся.

— Да, я пришел просить работу, — ответил Бере. — Много времени я у вас не займу.

— Знаешь, после того, как мы встретились с тобой в нашей трапезной, я почему-то был уверен, что ты придешь. И решил отыскать в архиве университета твое личное дело. Ну, чтобы получше познакомиться с тобой. Вот оно, — Ван Затц продемонстрировал гостю перевязанную шпагатом черную коленкоровую папку. — Я очень внимательно его прочел, Бере Беренсон. Знаешь, впечатляет. Ты был неплохим студентом.

— Это было давно, профессор. Я с тех пор сильно изменился.

— Внешне — возможно. Но внутренне люди не меняются. — Ван Затц сложил тонкие губы в ледяную улыбку, продолжая смотреть на Бере, распустил завязки папки, открыл ее и взял один из листков пергамента. — Мне понравилась характеристика твоего тьютора. Вот, цитирую: «Бесспорно, в высшей степени одарен и талантлив, но склонен к гордыне, вольнодумству и отрицанию авторитетов. Поскольку от природы наделен хорошими способностями к обучению и прекрасной памятью, трудолюбием и прилежанием не отличается. Изучает только те предметы, к которым испытывает склонность, прочие дисциплины не жалует, ограничиваясь поверхностным ознакомлением с ними. Будучи человеком взрывного темперамента, плохо контролирует свои слова и действия, склонен к необдуманным поступкам и высказываниям». По-моему, довольно точная характеристика, не так ли, Бере?

— Я так понимаю, что эта писулька заканчивается словами: «Хрен тебе, Бере Беренсон, должность ты не получишь»? — спросил Бере.

Ван Затц сухо рассмеялся.

— О, нет! — ответил он. — Я всего лишь напомнил тебе, каким ты был студентом. Видишь ли, я давно понял одну очень важную вещь — окружающие нас люди воспринимают нас совсем по-другому, и порой очень полезно узнать их мнение. Ты закончил этот университет почти восемнадцать лет назад, и с тех пор многое изменилось. То, что в прошлые времена считалось милыми чудачествами, сегодня неприемлемо.

— Спасибо, что напомнили. Но если по сути — вы берете меня на кафедру или нет?

— Знаешь, Бере, смотрю я на тебя и удивляюсь: где же твоя гордыня, та самая о которой писал магистр Пеланис? Ты должен понимать, что должность, на которую ты претендуешь — это самая начальная ступень университетской карьеры. Это работа для зеленых честолюбивых выпускников, только-только получивших диплом бакалавра. Ты же опытный, умудренный жизнью человек, неплохой маг, судя по тому, что я о тебе слышал. О твоих подвигах в Совете упоминают нередко. Кстати, а почему ты решил уйти в отставку?

— Потому что кроме шрамов и врагов на этой работе я ничего себе не заработал. А мне чертовски хочется на старости лет пожить в собственном доме и поспать в нормальной постели, желательно в обществе любящей жены.

— Неужели дела у тебя так плохи, а?

— Наверное, я сделал ошибку, когда решил прийти сюда, — Бере встал со стула. — Мое почтение, господин декан.

— Постой, — Ван Затц поднялся, оперся ладонями на стол, наклонился к гостю, понизил голос. — На самом деле твое появление в этом кабинете сегодня — это подарок судьбы для меня. Именно такой человек как ты мне сегодня просто необходим.