Джоди Мидоуз - Моя скромница Джейн [litres]

Конечно, король мог предоставить кольцо в распоряжение Общества, но как он теперь получит его обратно? Разве можно возвращать перстень с запертым в нем духом?

И почему Веллингтон не упомянул, что речь идет ни о ком другом, как о мистере Миттене?

И почему мистер Миттен (якобы) ведет себя столь неподобающим образом?

И что это за дурацкая слизь?

– Что ж, – подал голос Миттен, – приступайте. Я готов.

– Забираться сюда? – Александр зажал кольцо между указательным и большим пальцами.

Миттен кивнул прозрачной головой.

– Ладно. – Александр колебался. Все это представлялось таким странным, и к тому же ему очень хотелось получить ответы на мучившие его вопросы. Однако часы как раз пробили шесть. Он знал, что Веллингтон ждет. Да и нарастающая волна жижи вызывала отвращение. – Хорошо. Замрите.

Он осторожно приблизился к призраку, не исключая все-таки какого-то сопротивления. Но мистер Миттен сидел, как сидел, и совершенно спокойно дал агенту прикоснуться кольцом к своему лбу.

Мгновение – и дух засосало внутрь. Золотая поверхность вспыхнула, завибрировала – и все. Дэвид Миттен был пленен в перстне и готов к доставке Веллингтону.

– Сработано отлично, как всегда. – Герцог положил печатку к себе на стол и сунул носовой платок, которым прикасался к ней, обратно в карман. – Сегодня вы сослужили серьезную службу Англии.

В это верилось с трудом. Захватить данное привидение ничего ему не стоило.

– Вы не сказали, сэр, что речь идет о мистере Миттене.

Веллингтон ахнул:

– Мистер Миттен? Умер! Ну да… – Он покачал головой. Уголки его рта сложились в хмурую складку. – Личность призрака не была мне известна. А то я открыл бы ее вам. Разумеется, как и все мы, я скорблю о его кончине. Какая трагедия!

– Он сказал, что упал, поскользнувшись.

– Ужасно, не правда ли? Жизнь так коротка… И может оборваться в любой момент. Недаром говорят – никто не знает своего часа.

– Недаром. – Александр помрачнел. Что-то члены Общества стали исчезать из жизни с пугающей частотой. – Но как быть с королем?

– В каком смысле?

– Мы не можем вернуть ему перстень с упрятанным в нем мистером Миттеном.

– Разумеется, вы правы. Это было бы небезопасно. Но король в курсе дела и уже заказал новую печатку. Ее должны изготовить к четвергу.

– Как благородно со стороны Его Величества забыть о своем предвзятом отношении к Обществу и помочь нам с мистером Миттеном, – заметил Александр.

Возможно, король (до некоторой степени) поверил в привидений после этого происшествия? Или просто желает избежать огласки споров с Обществом, которое вроде как находится в немилости, из-за кольца, так что ему проще обзавестись новым перстнем?

Чтобы разобраться в этом, Александру пришлось бы спросить у герцога, но он не принадлежал к тому типу агентов, которые докучают начальству расспросами. Совать повсюду нос и все разнюхивать – это по части мисс Бронте. Вот она бы точно не постеснялась уточнить, отчего это король вдруг проявил такую готовность к сотрудничеству. А также почему в качестве ловушки выбран именно его перстень и еще…

Веллингтон скрестил руки на груди.

– Вы что-то хотели спросить?

– Нет-нет, просто… вы так спешили схватить этого призрака…

Герцог сцепил ладони.

– Семейство покойного…

То есть мистера Миттена.

– …пожелало немедленно продать дом. Они не могли позволить себе ждать.

– Но он получал жалованье и от Общества, и от короля. Наверняка после него остался большой капитал. Почему бы не подождать хотя бы до четверга, когда подоспеет новое кольцо Его Величества? – Блэквуд заложил руки за спину и впился ногтями в ладони.

– Вы сегодня необыкновенно пытливы, Александр.

– Мы ведь говорим о мистере Миттене. Нас с ним связывали личные отношения. Всем нам он небезразличен.

– Конечно, – согласился Веллингтон.

(При этом Александр – как и большинство из «них», – как правило, даже не вспоминал о существовании Миттена. Тот ведь и при жизни был человеком совершенно незаметным – уже тогда готовое привидение! Пожалуй, только смертью своей он привлек к себе всеобщее внимание. Вот в чем подлинная трагедия.)

– Так почему было не подождать? – Черт бы побрал заразное влияние мисс Бронте с ее каверзными вопросами.

– Я всегда ценил вас как надежного сотрудника, – произнес Веллингтон, – нашего лучшего агента…

В конце этой фразы Александр почувствовал жирное «но».

– …В том числе и за готовность выполнять свои задачи, не задавая лишних вопросов. Мы, не-визионеры, способны работать только головой. Во всем, что касается действия – расследований и захватов духов, – мы рассчитываем на вас, поскольку сами к этому неспособны. Вам поручено более чем достаточно дел. Надеюсь, вы не сомневаетесь в том, что мы здесь продумываем каждую возможность и прилагаем все усилия для наилучшего планирования. Мы – мозг, Александр. А вы – меч.

– Понимаю. Простите, если чем-то расстроил вас, сэр.

Герцог сделал мягкий жест в сторону двери.

– Вам не повредит немного отдохнуть. Последний месяц выдался у вас насыщенным. Уверен, после того как столько дней провели на глазах у других, вы захотите провести какое-то время в одиночестве.

– Благодарю вас, сэр.

Блэквуд покинул штаб-квартиру Общества и пошел к себе домой. Вот как, оказывается, чувствуют себя люди после выговора. Ощущение это было ему так чуждо и незнакомо, что он толком не понимал, переполняет ли его разочарование в себе самом, замешательство из-за слов Веллингтона или что-то третье.

Однако герцог, как всегда, прав. Вероятно, ему и впрямь нужно побыть немного наедине с собой, получить возможность вытянуть ноги, не рискуя задеть кого-то, – в общем, так сказать, ослабить узел галстука.

И вот он направился домой. Один.

Приготовил чай. Один.

И один устроился в гостиной.

Совсем недавно, всего несколько дней назад, на том неудобном стуле восседала мисс Бронте, а Бранвелл дулся у дверей. И он совсем не возражал против такой компании.

Но вот теперь Александр остался один.

Ему нравилось быть одному.

Чай сервирован на одного…

В квартире царит такая… тишь. Никаких привидений вокруг. Не слышно даже привычного скрипа по бумаге карандаша, при помощи которого мисс Бронте фиксирует буквально все происходящее. Сейчас и фиксировать нечего, ибо ничего не происходит.

– Эй! – крикнул он в пустоту, дабы убедиться, что не лишился ненароком голоса.

Никто не ответил, даже эхо.

Да, теперь он в полном смысле слова один. И – возможно, впервые в жизни – ощущает одиночество. Никто на свете так не одинок, как он.

Она перебросила свой старый саквояж со сломанным замочком в другую руку и вздохнула. К перрону подъехал состав, но девушка в него не села. Ее поезд прибудет не раньше, чем через пятнадцать минут. Обычно Шарлотте нравилось везде поспевать заранее – чтобы спокойно сориентироваться на местности, что ей давалось нелегко, учитывая плохое зрение и топографический кретинизм. Но когда приходишь заранее, остается и слишком много времени на размышления. Как правило, она не усматривала в этом ничего плохого – в конце концов, именно размышлять у нее, пожалуй, получалось лучше всего. Но сегодня девушку обуревали только самые мрачные думы. Выбора не оставалось – придется возвращаться в «Ловуд». А там она, скорее всего, рано или поздно зачахнет от недоедания или подцепит кладбищенскую немочь. В лучшем случае – будет просто долго-долго страдать от холода, голода и невыносимой скуки.