Джоди Мидоуз - Моя скромница Джейн [litres]

Здесь, дорогие читатели, повествователи должны отступиться от непредвзятого описания мыслей Джейн, ибо жемчуга представляли собой ловушку с живущим в ней сильным духом. Дух этот теперь поселился в ней. И как следствие, ее собственный, естественный дух был отодвинут на задний план самым бесцеремонным и огорчительным (для нее самой) образом.

– Любимая, – сказал мистер Рочестер. – Наша свадьба через две недели.

Измененное сознание Джейн отозвалось на эти слова широкой улыбкой:

– Жду – не дождусь.

В кабинете Веллингтона он всегда чувствовал себя как дома – отчасти потому, что, согласно всеобщему мнению, герцог собирался оставить ему свое место (а значит, Александру надлежало привыкать, как говорится, к стенам), а главное – он никогда не доставлял патрону хлопот. В конце концов, он был главной «звездой» Общества.

По крайней мере, до сей поры.

Приближаясь к герцогу, стоявшему у своего стола с заложенными за спину руками и опущенными плечами, Блэквуд старался держаться как можно прямее.

– Итак, Александр, что у вас на уме?

Господи, да чего только у него на уме не было ! В груди все еще свербело от того, как жестко он обошелся с Шарлоттой при прощании. Следовало вести себя мягче. Тем более что вопросы ее звучали вполне правомерно. Почему Веллингтон раньше ничего не рассказывал ему о Маяках? И о своем знакомстве с Рочестером? Времени у него имелось предостаточно. Например, он мог упомянуть об этом в записке к Александру с приказом покинуть Торнфилд.

И все же надо было проявить больше доброты и понимания к мисс Бронте. Теперь у нее, вероятно, на всю жизнь сохранится в памяти его неприглядный образ: ведь не пристало молодому холостяку писать юной девушке письма (о том, чтобы нанести визит, и вовсе речи не шло!).

Блэквуд прижал ладонь к карману, в котором лежало письмо.

– Я насчет Рочестера, сэр.

Веллингтон кивнул.

– А в чем дело?

– Мне кажется, это Эдуард Рочестер убил моего отца.

Александр достал из кармана драгоценное послание, изо всех сил стараясь не помять бумагу еще сильнее.

Герцог взял письмо, прочел его дважды, аккуратно сложил и протянул обратно своему агенту.

– Вы считаете это доказательством?

Александр кивнул и снова спрятал письмо.

– Но оно ничего не доказывает.

– Я вспомнил, что видел его той ночью.

– Вам не исполнилось тогда и пяти лет. – Веллингтон положил руку ему на плечо. – Я вам верю. Честное слово. Но с этим ему ничего не предъявишь.

Блэквуд закрыл глаза и с шумом выдохнул. Он и сам это понимал. Конечно, понимал. Но ведь он так давно стремился выяснить личность преступника, что теперь ему казалось: ждать пришлось слишком долго.

– Судя по письму, они, видимо, дружили, – пробормотал Александр. – Когда в Торнфилд-холле меня представляли Рочестеру, его лицо сразу показалось мне знакомым, словно мы уже где-то встречались. Но он меня не узнал.

Веллингтон кивнул.

– Да, они были друзьями. Присядьте-ка на минуту. – Он указал Александру на ближайшее кресло, и оба сели. – Вероятно, вам неизвестно, хотя эти сведения общедоступны, что Рочестер тоже входил в Общество. Как и его жена.

– Тогда вы с ним и познакомились? – догадался Блэквуд.

– Да. В то время миссис Рочестер была нашим Маяком – вероятно, лучшим агентом за всю историю организации. Ее супруг присоединился к нам вслед за ней и ради нее. Брак между ними состоялся по договоренности, но, похоже, они испытывали искренние чувства друг к другу.

– И что с ней случилось?

– Не вынесла напряжения от работы. У женщин слишком тонкая натура.

Удивительно. Конечно, в отношениях с противоположным полом Александр не успел накопить много опыта, однако мисс Бронте и мисс Эйр обладали самыми сильными натурами из всех, кого он знал.

– Судя по моим наблюдениям, нет, сэр.

Веллингтон нахмурился, но не придал его ответу особого значения.

– Во всяком случае, с Бертой Рочестер дело обстояло именно так. Она превосходно справлялась со своими обязанностями до какого-то момента, но нагрузка все-таки сломила ее. Говоря начистоту, она сошла с ума и вскоре после этого скончалась.

– Очень печально.

– Потеря Берты Рочестер явилась ударом для Общества. Как я уже сказал, она была Маяком, и ее смерть серьезно отразилась на нашей результативности. Это ощущается даже по сей день. – Герцог откинулся на спинку кресла и вздохнул. – К тому же, боюсь, именно ее уход повлиял на решение мистера Рочестера оставить нас тоже.

– А как это связано с моим отцом?

– Его убили… – Голос Веллингтона сорвался, и ему пришлось взять паузу. – Я никогда не сомневался, что это трагическое событие сыграло важную роль в том, что произошло с миссис Рочестер. Повторяю, они находились в тесных товарищеских отношениях. Ваш отец погиб. Она обезумела и умерла. Рочестер исчез из поля нашего зрения.

– Но я не понимаю, зачем ему было убивать отца?

– Я тоже. – Герцог покачал головой. – Разве что…

– Разве что – что?..

– В этом вашем письме, – Веллингтон жестом указал на карман Александра, – Николас упоминает о каком-то «фарсе» в Обществе и о том, что меня – ведь «АВ» – это, несомненно, я – следует остановить…

Блэквуд сидел молча. Ему было по меньшей мере любопытно, в чем тут дело, но как деликатнее разузнать об этом, он не знал.

– Боюсь, «фарс» заключался в том, что я отправил миссис Рочестер в Торнфилд на длительный отдых. Она перед этим так много работала, что напряжение начинало, видимо, сказываться на ней. Мне хотелось дать ей время восстановиться, а затем, конечно, она бы вновь принялась за дело. Но, похоже, я не совсем ясно обозначил свои намерения. Все трое – оба Рочестера и ваш отец – подумали, что я уволил ее из-за того, что она женщина. Ваш отец собирался решительно воспротивиться этому, а мистер Рочестер склонялся к тому, чтобы просто навсегда выйти из Общества. Однако каким образом такое разногласие могло привести к гибели Николаса, я постичь не могу. Я был потрясен так же, как все. И вот теперь новый Маяк появляется именно рядом с этим человеком…

От всего этого обилия новых данных у Александра кружилась голова. Однако как откровенен с ним Веллингтон! Мисс Бронте явно волновалась зря.

– Я напишу Рочестеру, – сказал герцог. – И мы заполучим своего Маяка. Но пока – соберитесь поскорее с мыслями и силами, мой мальчик. Вы мне понадобитесь для еще одной операции. Она не терпит отлагательств.

– А нельзя ли все-таки ее отложить? Мне бы хотелось заняться сбором доказательств против Рочестера. – Александр не имел обыкновения оспаривать распоряжения шефа (тот случай, когда он не отреагировал на приказ немедленно возвращаться в Лондон из Торнфилда, оставим в стороне), но на сей раз председатель Общества не мог не понимать: речь идет о совершенно особом деле, деле всей жизни Блэквуда начиная с четырехлетнего возраста. Теперь у него появились реальные зацепки. Реальный подозреваемый. Сейчас ему не до рутины с призраками!