Дженнифер Арментраут - Самая темная звезда [litres]

– Тут дело осложняется.

Я обернулась и увидела Кента. На нем была футболка, которая понравилась бы Люку. На ней был изображен тираннозавр, пытающийся обнять другого тираннозавра, но из-за коротких передних конечностей у него ничего не получалось.

– Блеск, – шепнула я. Интересно, знал ли Люк, какая огромная компания собралась в его апартаментах? – Дело осложнилось только… сейчас?

Кент шагнул вперед, сжимая банку колы.

– Ты в курсе всей этой истории с «Дедалом»?

Я кивнула и взглянула на Хайди. Очевидно, для нее это тоже не было откровением.

– Ваше правительство знает, что лаксены умеют лечить людей и что способности у них разные. По правде говоря, их очень интересуют лаксены, у которых талант к лечению. Таких правительство вербует. – Он сел на подлокотник дивана и подал мне колу. Я взяла банку. – Я не оговорился насчет «вашего» правительства. Как же много оно приносит нам неприятностей, и все же это не самое опасное, когда речь идет об исцелении.

Я нахмурилась, решив пока не лезть в пекло.

– И какая главная опасность? Мутация?

– Кто-то тебя основательно подковал, – усмехнулся Кент. – Но, сдается мне, не до конца.

Поймав мой взгляд, Хайди опустила ноги.

– Всех подробностей я не знаю, но тебе верю.

Так мы и в чупакабру скоро поверим.

– Ты уже знаешь, что лаксены живут здесь десятки лет. Если не дольше. Они не собирались завоевывать планету или вредить людям. – Я слушала Эмери, вцепившись в колу. – Они прилетели в поисках нового пристанища, потому что их родная планета была уничтожена во время войны с другим видом инопланетян. Мои предки прибыли сюда на поселение.

Населенные планеты? Войны? Переселение? Прямо из разряда фантастики, но я же сама захотела услышать правду. Я открыла банку и с удовольствием глотнула газировки.

Начнем по порядку, не все сразу.

– Планеты?

– Мы прибыли с планеты, которая находится на расстоянии триллиона световых лет отсюда, и она не единственная планета, населенная разумными существами.

После нашествия этот вопрос занимал умы многих. Были ли лаксены единственной разумной расой инопланетян? Нас уверяли, что да.

– Так кроме вас… есть… еще?

Эмери наклонилась вперед и кивнула.

– Мы родом с планеты Лакс. Нашу планету разрушили аэрумы.

Я раскрыла было рот, но, не найдя что сказать, быстренько его закрыла.

– Мой народ боролся с ними десятилетиями. Да что там… веками. – Она притянула ноги к груди. Рваные джинсы разошлись на коленках. – Нас учили, что мы ни в чем не виноваты, но в войнах вряд ли существует невиновная сторона. В итоге мы разрушили планеты друг друга.

– Первыми сюда прибыли лаксены. – Кент задел меня ногой. – Потом – аэрумы.

– Подожди, – я подняла руку. – Секундочку. Кто такие аэрумы?

– Аэрумы немного похожи на нас. У них рождается не трое детей, а сразу четверо. Они могут ассимилировать человеческую ДНК, как и мы, но в естественном облике мы светимся, а они превращаются в тени.

– Тени? – тупо повторила я.

– Тени, – подтвердил Кент.

Я внимательно изучила его профиль.

– Ты ведь шутишь?

– У меня не настолько извращенное чувство юмора. Нам они кажутся тенями, потому что мы не можем представить по-другому то, что видим: мозг создает образ на основе чего-то знакомого. На самом деле они не тени.

– Ага, – пробормотала я.

– Они могут питаться лаксенами, приобретая их способности.

– Как это? Как вампиры?

Кент засмеялся.

– Не совсем. Они не кусают. Они… это делают через прикосновение или вдох.

– Вдох?

– Да. Ты же в курсе, что люди вырабатывают электричество? У вас по всему телу распространяются электрические… сигналы, и аэрум этим питается, хотя этого ему мало. Когда они впитывают энергию человека, у того нарушаются функции организма. Это как остановка сердца.

– Боже, – прошептала я, – это ужасно.

– Ужасно, – согласился он. – Аэрумы очень сильны. Но и у них есть свои слабости. Например, бета-кварц скрывает от них лаксенов, рассеивая энергию, которую те излучают. Он как бы ослепляет аэрумов. Обсидиан для них смертелен.

– Драгоценный камень?

Кент кивнул.

– Вулканическое стекло. Он разрушает их клеточную структуру.

Да, все это казалось полнейшим безумием, но я смутно помнила, что слышала о бета-кварце вскоре после нашествия, когда люди узнали о лаксенах.

– Ладно, – я отхлебнула еще газировки. – А аэрумы все еще… здесь?

Хайди кивнула.

– Эви, мы, может, даже видели их, просто не заметили, ведь они похожи на нас или лаксенов.

Я пока не решила, верить ли в аэрумов, но во мне разгорелось любопытство.

– Они опасны? У них есть блокаторы?

– Аэрумы передвигаются незаметно. Блокаторы на них не действуют. Сейчас между лаксенами и аэрумами шаткое перемирие, но аэрумам… от потребности питаться лаксенами никуда не деться. – Кент взъерошил ирокез. – Без кормежки они слабеют. По силе они практически как люди или как лаксены с блокатором. Да еще и не каждый из них мирно настроен. У лаксенов с аэрумами давние разборки. Некоторые о них не забыли.

– Ладно. – Я вскочила с пустой банкой в руках. – Значит, лаксены и аэрумы здесь со своими заморочками. Понятно. – Я помолчала и обратилась к Хайди: – Как это связано с риском лечения людей?

– Понимаешь… – задумчиво протянула она, скручивая рыжие волосы в толстую косу, – наверное, пусть лучше они сами объяснят.

Эмери глубоко вздохнула.

– У аэрумов на лаксенов чутье. Единственное, что их останавливает, – бета-кварц. Я говорю о больших природных месторождениях, которые находят по всему миру в горах. Раньше мы жили в поселениях, расположенных рядом с месторождениями кварца, но все изменилось после нашествия. Большая часть наших общин была разрушена.

Жаль, что у меня закончилась кола.

– Ясно.

Эмери видела, что я с трудом перевариваю поток информации.

– Когда мы лечим человека, на нем остается наш след. Для аэрума этот человек словно светится или окружен сиянием. Для них человек, на котором остался след, так же вкусен, как и лаксен.

– Что? – Я остолбенела. – Я свечусь, и аэрум… эта тень… меня сожрет?

Кент закашлялся, подавляя смешок.

– Зря мы ей об этом рассказали.

Эмери закатила глаза.

– Они смогут тебя найти… если захотят. Они замечают след и, бывает, используют человека как наживку. Это означает опасность не только для лаксена, но и для всех его близких. Понимаешь, у блокаторов обнаружился интересный побочный эффект: с ним мы становимся невидимыми для аэрумов, так что они здорово изголодались. Большинство лаксенов им не видны.

– Они могут меня найти? – Сомневаюсь, что я услышала что-то еще из ее рассказа.

– Вроде того, – пробормотала Эмери, рассматривая мое лицо. – Если мы исцеляем человека, то обычно приглядываем за ним, чтобы тот не попал в беду. Но у тебя… нет следа, Эви.