Дженнифер Арментраут - Самая темная звезда [litres]

Я недовольно всплеснула руками.

– Знаешь, понятия не имею, что я вообще тут забыла. Я же говорила, что не хочу тебя видеть.

Его губы скривились в усмешке.

– Хочешь, отвезу тебя домой, к Сильвии?

– Нет.

– Тогда поздравляю: придется терпеть мою компанию.

Я сжала кулаки.

– Ладно, но я не обязана выслушивать твои нравоучения.

– Обязана. То, что ты выкинула сегодня, когда пришла на вечеринку, – все это абсолютно, в корне…

– Не многовато ли наречий?

– Нет, – оскалился Люк. – Я, пожалуй, еще добавлю: безответственно, опрометчиво, беспечно, инфантильно.

– Ты меня отчитываешь, словно я закатила истерику, узнав о разводе родителей.

– Ну что ты. Я даже не представляю, что творится у тебя в душе, но это не значит, что ты ведешь себя разумно. Черт, не для того я полжизни с тобой нянчился, чтобы из-за тебя все усилия пошли прахом.

Я набрала воздуха, и вдруг… внутри что-то взорвалось, меня прорвало, и я бросилась на него с кулаками, но он поймал меня за руки.

– Я не твоя собственность! – горячо воскликнула я. – Моя жизнь тебе не принадлежит! Неважно, что ты для меня сделал.

Люк отшатнулся, словно я влепила ему пощечину.

– Я никогда этого не говорил.

Я дрожала всем телом.

– Я хочу внести ясность. Меня зовут Эвелин. Можешь называть меня Эви. Вот кто я, неважно, кем я была раньше.

– Знаю, – серьезно сказал он, не сводя с меня глаз. – Нади больше нет. Ее не существует.

Не помню точно, что произошло дальше. То ли он притянул мои руки к себе, то ли это я сама, но неожиданно мои ладони оказались у него на груди. От него исходил такой жар, что руки будто обжигало сквозь рубашку.

Мы замерли.

Застыли.

Потом Люк шевельнулся, поднял руку и прижал мою ладонь к своей груди, там, где билось его сердце.

Наши взгляды встретились, и мне стало тяжело дышать. Истерзанная душа вновь затрепетала, заглушая горечь обиды, тянувшей в пучину отчаяния, из которой было уже не спастись.

Трепет вскоре превратился в какое-то жгучее покалывание, расходящееся по всему телу, и я скомкала пальцами его рубашку. Что я делаю?

Люк же… это же Люк. Он даже не человек! Но пора было признаться самой себе: мне было плевать, человек Люк или нет, после того как я увидела его без рубашки.

Вот такая я дурная.

И полностью это признаю.

К черту.

Что это вдруг взбрело мне в голову?

Мне вдруг захотелось приподняться на цыпочки и поцеловать его. Вот что. И провались оно все пропадом: кто я на самом деле, вся та ложь, из которой теперь состояла моя жизнь.

Я просто хотела испытать… почувствовать то, чего не было с Брэндоном. Ощутить… настоящее чувство. Как живой человек, у которого есть настоящее, прошлое и будущее.

Глаза Люка неожиданно загорелись густым, поразительно фиолетовым цветом. Он взглянул на мои губы. На его лице отразилась буря чувств. Люк отпустил мою руку и отступил, но я впервые оказалась проворнее. Потянулась вверх, скользнув ладонями по его груди, ухватилась за плечи и прижалась к нему губами.

Я поцеловала Люка.

Первое прикосновение было похоже на удар током. По всему телу прокатилась волна наслаждения, и я ощутила трепет в груди. Губы покалывало, щеки покраснели, а Люк… он просто стоял не шелохнувшись.

Не поцеловал меня в ответ. Ничего.

О господи, что же я делаю? Я поцеловала парня, а он ко мне даже не прикоснулся. Не нужно было мне это делать. Наверное, я и правда сильно ударилась головой.

Я отступила назад на несколько шагов, уперевшись ногами в кровать.

От пристального взгляда Люка меня захлестнуло удушливой волной жгучего стыда, словно я окончательно выжила из ума, хотя, возможно, так и есть.

Точно свихнулась.

Его грудь вздымалась и опускалась.

Оцепенев от унижения, я едва выдавила:

– Что я наделала. Даже не знаю, как это вышло. Давай притворимся, что ничего не было? А может, и правда не было? И это какой-то дурацкий сон и мы…

В мгновение ока Люк очутился рядом. Одной рукой он обнял меня за талию, а вторую запустил в волосы.

Он изо всех сил прижался ко мне губами, и у меня захватило дух. Мы оказались друг к другу так близко, что наши тела полностью соприкасались, от груди до бедер.

Люк меня поцеловал… с глухим, низким стоном, зародившимся где-то в глубине его души. Дрожь наслаждения охватила каждый сантиметр моей кожи, а разум отключился из-за нахлынувших, переполнявших чувств.

Я обхватила его руками, впиваясь пальцами в плечи, потом зарывшись в мягкие, шелковистые кудри. Кончик его языка коснулся моего, и меня будто охватило пламенем.

Он провел рукой по моей спине, и меня накрыло волной умопомрачительных ощущений. Смутно померещилось, что верхний свет зажегся и тут же погас, впрочем, мне уже было все равно. Люк обхватил меня за бедра, приподнял на пару дюймов, и…

К черту размышления.

Он целовал меня жадно, с остервенением, словно в любой момент нас могли разлучить и надо было ловить каждую драгоценную секунду.

Потом шагнул вперед, и, не успела я опомниться, как мы рухнули на кровать. Я вытянулась на постели и распахнула глаза.

Его глаза…

Они приняли бесподобный фиолетовый оттенок, а зрачки искрились, как свежевыпавший снег.

Он навис надо мной, опираясь на руку возле моей головы.

– Этот поцелуй… – глухо сказал он, – он тоже классный.

У меня сжалось сердце. Люк сравнивал этот поцелуй с тем первым, который я забыла и никогда не вспомню. Вот какие светлые воспоминания остались у Люка, те, что я никогда…

– Перестань, – Люк коснулся моей щеки. – Хватит ворошить прошлое, Персик. Живи настоящим.

Словно сбросив с души тяжкую ношу, я ощутила настойчивый порыв. Поцелуев мне стало мало, я хотела…

– Чего же ты хочешь? – спросил он, не сводя с меня глаз.

– Тебя, – с пылающими щеками выдохнула я.

– Я и так твой, – он провел пальцем по моей нижней губе. – И всегда был твоим. Всегда.

Воздух застрял комом в горле, в глазах защипало от слез, и все мое естество вспыхнуло от неукротимой страсти, грозившей захлестнуть меня с головой. Я вцепилась в рубашку Люка, и он наклонился, помогая мне ее снять. Я изучила пристальным взглядом его широкие плечи, пресс, потом провела дрожащей рукой по рельефным кубикам на его животе и коснулась пуговицы джинсов с заниженным поясом. Сердце молотом бухало в висках.

Перехватив мою руку, Люк прижал ее к постели, опустился так, что бедра оказались у меня между ног, и с нежностью припал к моим губам.

Меня так никогда раньше не целовали.

Внезапно его рука нырнула мне под рубашку. Кончики его пальцев коснулись моей обнаженной кожи, и я в наслаждении выгнула спину. Люк оторвался от моих губ, проложил дорожку поцелуем по моей щеке, подбородку и шее.

Не сдержавшись, он застонал: