Анатолий Казьмин - Целую, Кощей [СИ]

— А знаете, про что мы совсем забыли? Про ту сестру Горохову, как её там?..

— Марьяна, — подсказала Олёна.

— Точно. Надо бы узнать, как там с ней дело движется.

— Я могу узнать, батюшка Секретарь, — тут же вызвалась Олёна. — Фон Паулюсус, которому операция поручена, постоянно на виду на показ по кабакам шатается с двумя женихами.

— Ни фига себе, — поразился я. — Быстро же до вас европейские штучки дошли. Мало того, что мужик с мужиком женихается, а тут еще сразу с двумя!

— Не пойму я вас что-то, батюшка, — озадачено протянула Олёна.

Михалыч что-то пошептал ей на ушко и Олёна сначала округлила глаза, потом покраснела и уж напоследок рассмеялась:

— Ой, ну что вы, батюшка Секретарь! Их там трое женихов заморских Марьянку добиваются, а точнее — полцарства, что приданным Горох за ней отдает.

— Понятно. Полцарства, говоришь? А эта Марьяночка, она как, симпатичная девушка? Думаю симпатичная. Полцарства — это сколько же будет?.. Деда, у тебя карта страны есть?

— Успокойся, Федька! — Михалыч нахмурился. — Молод ты ишо женихаться.

— А чего это молод? В полном расцвете сил, как говаривал незабвенный Карлсон.

— Это кто такой? — заинтересовалась Олёна. — Земляк фон Паулюсуса?

— Почти. Да не важно. Важно, что у нас прямо перед носом полцарства валяются. Надо срочно жениться!

— Охти ж мне царь выискалси! — захекал Михалыч.

— И зря смеёшься дед! Ты прикинь только — полцарства! Будешь у меня премьер-министром, а?

Фирменный просветляющий разум подзатыльник от Михалыча быстро вернул меня на землю грешную. Ох, чего это я? Какие полцарства? Какая женитьба? Чего это меня занесло так? Я понюхал чудом оставшийся от завтрака кусочек угря, да нет, вроде нормальный, да и все его ели…

Я кивнул деду мол, спасибо, вовремя, и взглянул на Олёну, которая отвернувшись к стене, что-то демонстративно на ней разглядывала. Неудобно как получилось. Я кашлянул и Олёна тут же развернулась к нам:

— Так я пойду, батюшка? Поищу жениха Марьянкиного?

— Ага, Олён, давай. Спасибо.

Я был ей благодарен за такт, а ведь могла бы и захихикать, начать подтрунивать. Ладно, с каждым может случиться. Всё-таки не три корочки хлеба, а целых полцарства! А полцарства — это же сколько… Стоп-стоп! Да что ж у меня бзик какой-то на эти царства?! Сдалось оно мне. У меня и получше имеется — Канцелярия, друзья, Михалыч, Кощей…

— Ладноть, внучек, — прервал мои страдания дед. — А мы с тобой, чем займемся?

Я не успел ответить — зажужжало колдовское зеркальце. Я встревоженно схватил его. А ну как Кощей одумался, сейчас обратно всех погонит во дворец, да начнет головы рубить?

— Ваше Величество?

— Федор Васильевич, забыл тебе сказать, заболтал ты меня с мечом своим — про сестру Гороха помнишь?

— А как же, Ваше Величество! Марьяна и фон Паулюсус.

— Молодец, — удивился царь-батюшка, — помнишь.

— Ну как я мог забыть?! — я в возмущении всплеснул руками, а сам порадовался недавнему разговору с Олёной.

— Ладно-ладно. Так вот, завтра Марьянку эту в монастырь доставят, там недалеко от тебя, от Лукошкино, так ты…

— А зачем?

— Не перебивай царя! — рявкнул Кощей.

Я захлопнул рот ладонью.

— Отправишься сейчас в этот монастырь, проверишь, как там подготовились к встрече дорогой гостьи, не сбежит ли, а заодно пристращаешь настоятельницу эту монастырскую. А то что-то она загордилась, как в настоятельницы выбилась. Долю мою через раз присылает, гонцов через одного впускает, как бы совсем от рук не отбилась.

— Настоятельница монастыря на вас работает?! — поразился я. Во, Кощей даёт!

— Да какая там настоятельница? — проворчал Кощей. — Содержательница борделя на Лялиной улице, Фекла. С возрастом уже сложно работать в Лукошкино стало, вот и выпросила она у меня тёпленькое местечко, я и помог. По доброте душевной, конечно.

— Конечно, — согласился я. — А что она в монастыре делает? Подпольно самогон гонит и на базаре в Лукошкино распространяет?

— На самогон у нее мозгов не хватит, — хмыкнул Кощей. — Что умеет, то и делает. Гульной дом из монастыря делает.

— Да вы что?! А монашки не прибили её за такое?

— Да монашки там как раз честной люд и обихаживают, — заржал царь-батюшка. — Старых-то Фекла повыгоняла, а молоденьких к себе на службу берёт, сладкой жизнью манит, да к делу приставляет. Не всех, конечно — часть монашек не трогает, на случай проверки от властей церковных, но дело уже процветает и прибыль приносит… Которой, эта корова старая, со мной делиться не хочет! Мамой Феклой до копеечки отстёгивала, а матушкой Феврониею — фиги мне исподтишка крутит!

— Надо же, как она там монашек-то охмурила… — удивленно протянул я.

— Ну а что ты хочешь, Федя, — как-то жалостливо, задушевно произнес Кощей. — Девки там молодые, им бы гулять да с парнями женихаться, а они в заточении сидят. Только и радости у них, что молитвы круглосуточные, да пост на сладкое. Вот и поддаются они, бедные, на уговоры своей матери настоятельницы и начинают мне копеечку малую зарабатывать. Жалко их, Федь…

Ага, жалко ему. Мне-то он зачем тут спектакли слезливые разыгрывает? Небось, сам эту схему с бывшей бандершей придумал и в жизнь воплотил, а мне про несчастных девушек втирает.

— Вот и отправляйся туда, Федор Васильевич, вправь мозги этой матушке. Да бесов с собой захвати для острастки.

— Бесов в монастырь?! Да они же там передохнут от святости!

— Какая святость в борделе? Нет там уже давно никакой святости.

— Понятно…

— А раз понятно, то и отправляйся немедля, а не то, мой меч — твоя голова с плеч!

— Вы, наверное, хотели сказать, что сожрете меня, Ваше Величество? — поправил я Кощея.

— А? А ну да. Это я что-то заработался, Федь. Сплошные хлопоты, проблемы, никаких сил моих уже злодейских нет, — пожаловался царь-батюшка и отключился.

А зачем там, в монастыре Марьяна нужна, так и не рассказал. Неужто и её в эти самые… в куртизанки определить хочет? Да нет, вряд ли. Ладно, потом спрошу.

— Слыхал, Михалыч? — обратился я к деду.

— Чай не глухой. От не было нам забот, а внучек?

— И не говори, деда. А далеко этот монастырь? Ох, я даже названия и адреса его не спросил!

— Не переживай, Федор Васильевич, — успокоил Михалыч, — он один тут такой монастырь на попечении у Кощея. Недалече совсем, с версту али две от Лукошкино будет.

— Опять пешком переться… — проворчал я.

— Ить, служба такая, Кощеева, — сочувственно поддакнул дед. — Давай зови Аристофана с десятком рогатеньких, пущай нас за восточными воротами в лесочке ждут.

Через полчаса мы с Михалычем уже бодро шагали по лесной тропинке. Ну, бодро шагал дед, а я вяло спотыкался о кочки и корни. Бесы, на всякий случай скрытно, бесшумно передвигались параллельно нам по лесу вдоль тропинки.