Анатолий Казьмин - Целую, Кощей [СИ]

— Так и было, — подтвердил я. — Только тот гад волкодавом оказался.

— Оборотень?! — ужаснулся Аристофан.

— Да не, обычный дворовой пес. Мы с Михалычем увидели, как он мимо нас пронёсся с мечом в зубах, а тут и ты за ним подбежал мол, ловите гада. Ну, мы и поймали.

— Я в натуре про мужика того говорил…

— А мы на собаку подумали…

— Получается, — подытожил Калымдай, — два свертка было похожих друг на друга. В одном меч, а в другом — угорь.

— И кому же, мсье майор, — возразила Маша, — понадобилось ночью ходить с копченой рыбой, завернутой в материю? Абсюрд какой-то. Ни в одной стране, где я была, и помыслить о таком невозможно.

— У нас… — начал Калымдай.

— …возможно, — закончил за него дед.

— Погодите-погодите, — в голове у меня крутились картинки, а потом вдруг сложились как пазлы. — Получается, что кто-то во дворце спёр копченого угря, завернул его в холст такой же, как на мече, вышел во двор и столкнулся там с нашими бесами. И он и наши выронили свою ношу, но рыбку утащил пробегавший мимо пёс, а меч схватил тот вор и, решив, что это его угорь, удрал вместе с ним. Так что ли получается?

Все замолчали, задумались.

— В натуре, босс, — первым кивнул Аристофан.

— Да, Федор Васильевич, — тоже кивнул Калымдай. — Больше ничего в голову не приходит.

Аристофан тут же умчался со своими бесами на розыски похитителя угрей и мечей, но уже через час вернулся, огорченно разводя руками:

— Хана нам, босс. Прибьёт в натуре нас Кощей.

На этой совсем не позитивной ноте и закончился этот хлопотный и сумбурный день.

Наша троица так и завалилась спать в штаб-квартире, не найдя сил возвратиться в гостиницу. А я, уже засыпая, успел подумать: "А кто же это у Гороха и зачем приведениями наряжался?"

Разбудил меня утром Михалыч. Точнее — копченый угорь, которого дед положил мне на подушку. Так что проснулся я от запаха, а окончательно проснулся от своего крика. А вы бы не заорали, проснувшись со здоровенной змеюкой на подушке?

Угря мы с горя съели на завтрак. Кстати, вкусный угорь оказался. А после чая с пирожками, дед, тяжко вздыхая, притащил мне колдовское зеркальце для связи с Кощеем.

Связываться с Кощеем и докладывать о нашем поражении ну очень не хотелось. В конце концов, Михалыч, Калымдай, Аристофан и Маша сгрудились позади меня в качестве группы поддержки и я, скрепя сердце, вызвал царя-батюшку.

— Здравствуйте, Ваше Величество.

Кощей посмотрел внимательно на меня, обвел взглядом моих соратников и понимающе кивнул:

— Упустили меч.

— Ага, Ваше Величество, — я опустил голову, а за спиной у меня дружно вздохнули. — Упустили.

И тут Кощей захохотал. Он надрывался как деревенский парень, впервые попавший на выступление Петросяна, тыкал в зеркало костлявым пальцем и просто захлёбывался от смеха:

— Ой, не могу! А-ха-ха-ха! Получил, Секретарь?! Огрёб по полной?! Ой, мочи нет! Загордился Федька, важным стал, а тут, а-ха-ха… с таким плёвым делом справиться не смог! Ох, Канцелярия… Ну уморили!

— Ну чего вы, Ваше Величество?.. — промямлил я. — Ну бывает…

— А вот впредь тебе урок будет, Федька! Но чтобы меч мне раздобыл! Понятно?

— Понятно, Ваше Величество. Будем искать…

— Что?!

— В смысле — отыщем и раздобудем и пред очи ваши темные предоставим!

— Оттож.

И Кощей прервал связь.

Я медленно повернулся к своим и робко произнёс:

— Пронесло вроде?

— Ага, беги портки меняй, внучек, — хихикнул дед.

Наши заулыбались, а я даже не обиделся на Михалыча — такое облегчение на меня нахлынуло после доклада. А ведь Кощей мог и прикончить нас за проваленное дело. Это у него запросто. Может потом бы и пожалел о сделанном сгоряча, но нам бы от этого легче уже не было.

Облегчение облегчением, но искать меч было необходимо.

— Давайте так, — расписал я задание нашей группе. — Калымдай с Аристофаном, активируют бесов и подслушивают, вызнают всё, что нам может помочь.

— Понятно, Федор Васильевич, — кивнул Калымдай.

— Сделаем, босс без базара. Я бесов раскидаю. Часть у бабкиного терема высматривать будут, часть у дворца, а остальные пусть по городу пошастают, типа послушают, что народ говорит.

Заскрипела дверь и в горницу вошла Олёна, поддерживая перекошенного беса.

— Что случилось?! — вскочил я.

— Не ведаю, батюшка Секретарь, — покачала головой Олёна. — На улице его подобрала, да сюда привела.

Бес пытался что-то сказать, но его крючило так, что из пасти вырывалось одно мычание.

— Сейчас, босс, — Аристофан подошел к раненому и, подхватив, потащил прочь из комнаты. — Разберемся в натуре.

— Как успехи, Олёна? — я опустился на лавку.

— Подбираюсь к чертежам, батюшка. Только трудно там. Постоянно люди туда-сюда бегают, бояре к Гороху шастают. Медленно дело идет, но вы уж будьте уверены — чертежи я раздобуду.

Девушка явно старалась выслужиться, замаливая прошлые грехи. Ну и отлично, одной головной болью меньше. Пусть работает.

В горницу вошел, ухмыляясь, Аристофан:

— Всё в порядке, босс. Братва чисто приколоться решила и последнее отравленное яблочко какому-то юродивому у церкви подсунули, ну типа посмотреть, что будет. Тот яблоко взял, а в благодарность и благословил да и перекрестил конкретно моего бойца, вона как его от такой благодарности скрючило!

— Вот же… Оболтусы! Всё бы вам развлекаться… Жить-то будет? Может, врач нужен?

— Не, босс, — радостно скалился Аристофан, — отлежится денек и очухается в натуре. Мы же бесы, а не типа фраера какие.

— Ладно. Ну, вроде всё всем ясно? Тогда Калымдай с Аристофаном берите бесов и начинайте вынюхивать про меч.

Парни кивнули, а я, глядя им вслед, задумчиво промолвил:

— А всё же интересно, что это за придурки вчера под приведений косили?

— Так это же Горох с участковым были! — засмеялась Олёна. — Сегодня весь дворец гудит, обсуждая их проказу, как они в бабских рубахах по двору скакали!

— О, как! А чего это они удумали? — удивился я.

— А, небось, наливки у Гороха натрескались, — выдвинул предположение дед, — да пошли бузить, народ честной пугать.

— Делать им нечего.

— А хороша, видать у Гороха наливка, а внучек? Олёна, может, стащишь нам пару бутылочек?

— Не надо! — прервал я Михалыча. — Что, дед, тоже хочешь в женской ночнушке пощеголять?

— Тьфу, на тебя Федька!

— Ну, началось… — вздохнула Маша. — Мсье Теодор, а мне что делать? Возможно, мне стоит послушать, что о мече в Немецкой слободе говорят?

Ага, конечно. Так бы и сказала, что к послу своему намыливается. Хотя… Маша нам пока не нужна, пускай развлекается, а там и правда вдруг чего и услышит.

— Давай, Машуль, — кивнул я ей. — Только на связи будь.

Маша радостно упорхнула, а я, глядя ей вслед, вдруг вспомнил: