Анатолий Казьмин - Целую, Кощей [СИ]

— Варюш, а что это у вас за беседка такая необычная около речки?

Беседку я сразу заприметил, когда подъезжал к усадьбе. Она совершенно не вписывалась в местный пейзаж, хотя в моё время подобные часто ставили и на дачах, да и везде, где только можно было. Симпатичная такая, резная и что самое приятное для меня — сплошь увитая каким-то растением кажется, хмелем. Со стороны смотрится миленько, а что там внутри творится, не видно.

И нет! Это я вовсе не для этого самого туда Варю позвать хотел! Не надо тут пошлости разводить. Вы можете думать, что хотите, а я, при самом благоприятном исходе, планировал сегодня только подержать мою девушку за руку и всё. Только в эти времена даже такое невинное действие воспринималось как разврат в чистейшем виде. А так хотя бы нас там никто не увидит и вдруг мне повезет.

— А это тятенька для маменьки поставил еще давно, — ответила Варя и вздохнула. — Мама часто там сидеть любила в теплую погоду.

— Пойдём?

Я подхватил корзинку, и мы побрели к реке.

— А что это ты за корзинку с собой таскаешь? — спросила Варя.

— А это тебе наш главный повар Иван Палыч передал вкусненького, — помахал я корзинкой. — Кстати во время этого самого кино, обычно и жуют что-нибудь небольшое и вкусное. Обычай такой.

— Небось маринованные собачьи уши, — наморщила носик девушка. — Или отрубленные пальцы покойников, да?

— Ух ты! — восхитился я. — Это у вас про Кощея такие сказки рассказывают? Смешно, надо будет ему пересказать, он тоже посмеётся.

— Да тебя, Федь послушать, — хмыкнула Варя, — так Кощей твой, ну просто ангел небесный!

— Ну не ангел конечно, но и никак не хуже твоего Гороха.

— Ой, ну ты скажешь! — залилась смехом Варя. — Сравнил царя-батюшку со своим злодеем!

— Ага, давай смейся. Я тебе в два счета докажу, что они одинаковые как те двое из ларца. Только сейчас мы кино смотреть будем, а поругаемся потом.

Мы зашли в беседку. Действительно уютно. По периметру тянется лавочка, а посередине небольшой столик.

— А ругаться нам обязательно? — серьёзно спросила девушка.

— А как же! Слышала же: милые ругаются — только тешатся?

— А мы с тобой милые?

— Ну, ты — точно милая, — я сел и похлопал по лавочке рядом с собой. — Садись. Начинаем сеанс.

— Чего начинаем? — Варя осторожно опустилась рядом. Ну не так чтобы уж совсем вплотную ко мне, но всё-таки рядом.

— Вот смотри, — я достал свой большой смартфон и потыкал по экрану. — Кино — это такие движущиеся картинки. Про театр слышала?

— Ты уж совсем меня за серую и убогую считаешь, Федька! — она пихнула меня локотком в бок. — Я читала про театр, а еще в Лукошкино как-то аж на трёх телегах лицедеи приезжали и я все представления их посмотрела, вот!

— Ах ты, умница моя! — умилился я. — Вот мы сейчас и будем смотреть движущиеся картинки, которые покажут нам выдуманную интересную историю, как в театре.

Я долго думал, чтобы в первый раз посмотреть с Варей и, в конце концов, остановился на "Собаке на сене" с Тереховой и Боярским.

Варя была просто очарована фильмом, а я был очарован Варей.

Я держал смартфон в руке перед нами, и ей пришлось (ага вот такой я коварный!) подвинутся ко мне вплотную, чтобы лучше видеть экран. А к концу первой серии, когда Варя незаметно для себя прикончила все профитроли, я осмелел и положил ей на плечо руку. Ну, вы же знаете, все так в кино делают. А потом и легонько притянул её к себе. Вот теперь было здорово. Она, увлеченная фильмом, не заметила моих хитрых манипуляций, а может и заметила и ей понравилось. Хотелось бы в это верить.

— А что это они поют так много? — в паузе между сериями спросила она.

— Ну, это тип кино такой, — как можно доступнее попытался объяснить я. — Есть вот такие, где поют много, есть смешные, есть страшные. Много разных.

— Ох, а платья, какие у нее нарядные, да? — Варя вздохнула и прижалась ко мне.

— Хочешь себе такие?

— И куда я в них пойду? — хихикнула Варя. — На скотный двор или на кухню? Ой дальше начинается, да?

— Ага.

И мы снова окунулись в приятное времяпровождение. Варя наслаждалась просмотром фильма, а я — обниманием Вари.

Когда фильм закончился, Варя снова вздохнула:

— Красивая сказка такая…

— Ага. Романтично и смешно.

— Романтично… — протянула Варя. — А ты вот у меня только и можешь, как тишком меня хватать. Думаешь, не заметила, как ты меня облапил за плечо? Вот только попробуй меня поцеловать, Федька! Вот только попробуй… Ну?

И я попробовал. И было это очень-очень приятно и здорово. Жаль только мало.

Варя отодвинула голову, приоткрыла глазки и протянула:

— Я так и знала, что ты у меня вот такой вот кобель, Федька. Все вы парни такие… Ну давай, целуй, что уж с тобой поделать…

И мы сидели и целовались. А потом болтали о всяких пустяках и снова целовались. И весь свет для меня просто исчез, до того хорошо мне было с моей Варюшей.

А потом пришел этот гад Максимилиан и сказал, что уже темнеть начинает.

Варя ойкнула, подхватилась, и я проводил её до крыльца, получив по дороге нагоняй за то, что она и не заметила, как день пролетел.

— Мы скоро еще увидимся, Варюш, — пообещал я, карабкаясь на Максимилиана.

— Ага, — улыбнулась мне Варя.

Она так и стояла на крыльце, провожая меня взглядом, когда Максимилиан тихо предложил:

— Если захотите, Федор Васильевич, то мы можем пуститься сразу в галоп, сходу перепрыгнув ограду. Милейшая Варвара Никифоровна будет очарована нами, уж поверьте.

И как оказалось, это было вовсе не предложение.

Этот черный изверг без всякого предупреждения рванул с места, как гоночный автомобиль, а я успел только взвизгнуть и вцепиться в гриву. Уж и не знаю, насколько очаровательно выглядел наш аттракцион со стороны, но как минимум я не свалился на землю. Да и Варя на крыльце заливалась смехом, наверное, очарованная нами.

— Максимилиан, — попросил я коня, когда мы отъехали от усадьбы, — а подкинь меня до города, а?

— Никаких проблем, Федор Васильевич. А заодно хотел бы вас попросить. Если вы еще надумаете отправиться к Варваре Никифоровне, то возьмите и меня с собой, пожалуйста. После темных и душных конюшен, сегодняшнее приключение было просто восхитительным.

Максимилиан ссадил меня за деревьями в ста метрах от ворот и я, дружески распрощавшись с ним, зашагал в Лукошкино.

На воротах опять дежурил тот стрелец, которому Михалыч заплетал про золотые россыпи на Смородине.

— А, барин! — обрадовался он, увидев меня и заговорщицки подмигнул. — Ну как, много чего хорошего нашли?

— Я настороженно оглянулся по сторонам, приблизил свою голову к его и торжественно прошептал:

— Золото. Целый айн гора. Ферштейн?

На углу я оглянулся. Стрелец стоял в воротах, чесал затылок, сбив шапку на лоб и задумчиво смотрел в сторону Смородины.