Анатолий Казьмин - И.о. Кощея

При свете фонарика в перстне я сосредоточенно вырезал флешкой букву «Я», в монументальной настенной росписи «Здесь был Федя». Китайский пластик флешки трескался и крошился, но я не отчаивался и с упорством продолжал царапать мягкую штукатурку.

– Помочь, мсье Теодор? – раздалось от двери.

– Маша! Фух… Что ж ты так пугаешь? И вообще, стучаться надо… Как ты сюда попала, тоже арестовали?

– Фи! Облачком за забором обернулась, а сюда сквозь щели дверные проникла.

– Ну, присаживайся тогда, не стесняйся. Чувствуй себя как дома.

– Тьфу-тьфу, мсье Теодор, вы как скажете… – Маша передёрнула плечиками. – Пойдёмте уже? Ну что вы тут сидите?

– Не, Машуль, участкового дождусь, тогда и на свободу с чистой совестью. Уж очень интересно послушать, что он мне скажет.

– Я и так знаю, что он скажет, мсье Теодор, – Маша стала в позу «памятник Ленину на центральной площади», протянула вперед руку и торжественно произнесла: – Выходите дорогой Федор Васильевич, да не гневитесь на нас, идиотов патологических! Хотите, мы и коврик красный постелем, да на руках вас на свободу вынесем? Любой каприз, только верните нам царя-батюшку!

– Что?!

– А что, мсье Теодор? Ненатурально у меня получилось? На мсье Ивашова совсем не похоже? А ведь я неоднократно выступала в труппе Его Величества Генриха Изящного и всякий раз срывала та-а-акие аплодисменты… Ах, какой был шарман…

– Маша, что ты там про Гороха говоришь?!

– Я вам про Генриха сейчас говорю…

– Маша!

– Да что же вы так кричите, Теодор, будто из вас кровь пить собираются?

– Но-но! – я вжался в стену. – Что за намёки?

– И еще раз фи на вас. Я уже парочкой стрельцов во дворе перекусила… Да что вы сразу за сердце хватаетесь, мсье Теодор? Совсем вы тут одичали в одиночной камере, шуток вовсе не воспринимаете.

– Маша, – я собрал волю в кулак и отчеканил: – Что. Там. С Горохом?

– Всё в порядке, мсье Теодор, не волнуйтесь, спит он.

– Уже чуть легче. Однако зная вас, уточню: а где именно он спит?

– Да здесь рядом под забором и спит. Как принесли его и положили, так и не шелохнётся, даже храпит тихо, но с присвистом, однако совершенно не художественно, будто мужик какой.

– Угу. Спёрли царя, значит?

– Да какой он вам царь, Теодор, что вы такое говорите?

– Маша, золотце ты моё крылатое, а не могла бы ты и меня в курс дела ввести? Сейчас придёт участковый, а я даже не знаю, что и говорить.

– А вам ничего говорить и не надо, мсье Теодор, – отмахнулась Маша. – Просто стойте с важным видом и кивайте. Ну, если получится, постарайтесь ещё сделать умное лицо, хотя…

– Маша! Я сейчас сам тебя загрызу! Живо доложи, что вы там с Горохом натворили!

– Фи, Теодор… Сразу видно, что в высшем свете вы не вращались, а прибыли к нам из какой-то забытой богами глубинки…

– Маша!

– Ой ну, хорошо, хорошо… Даже уши заболели от вашего крика… Что вы так нервничаете, Теодор? Вы знаете, как это вредно?.. Нет-нет, даже и не думайте на меня кидаться, я вас сильнее как бы вам это не было обидно слышать…

– Маша, уволю, – тихо сказал я. – Вернемся во дворец и сразу же уволю. Хватит, натерпелся я твоих выходок.

– Мсье Калымдай в облике царской охраны, – тут же начала доклад вредная вампирша, – стал на пост возле покоев Гороха, который в этот момент разводил амуры с очередной дворовой девкой. Через замочную скважину наш бравый майор запустил в комнату сонный дым, уж какой именно у него сами спросите, а когда любовная парочка благополучно заснула, подал Гороха мне через окно.

– А ты его и…

– Нет, не укусила, если вы об этом, мсье Теодор. Просто подхватила и улетела на встречу с Аристофаном. Дальше рассказывать?

– Не надо, спасибо.

– Ну вот, а столько крику было, нервов… А теперь даже до конца выслушать не желаете.

– А есть что еще существенное рассказать?

– Нет.

– Вот и не надо.

– Вот и не буду, – Маша пожала плечами. – Вы, мужчины…

– Достаточно, спасибо, я тебя понял.

– И всё же я продолжу, мсье Теодор. Вы мужчины, – она многозначительно посмотрела на меня, – вечно за своими игрушками, войнами и убийствами, забываете о своих дамах сердца. Вот ответьте мне честно, Теодор, вспомнили ли вы хоть раз о мадмуазель Варе, пока кричали на меня и выпытывали новости о Горохе? Не уверена. Неужели для вас Горох, дороже Варвары Никифоровны? Не думала я о вас в таком вот ракурсе, мсье Теодор, хотя слухи по дворцу, после того как вы приблизили к себе Гюнтера, ходили, не буду скрывать.

– Какие слухи?! Маша ты о чем вообще?! Ой, всё… Десять… вдох… девять… выдох… восемь… вдох…

– Какое-то заклинание, месье Теодор? – заинтересовалась Маша.

– Ага… пять… На счет «один» все вампиры в радиусе десяти метров воспламеняются и умирают в страшных мучениях… выдох… три…

– Тогда я, наверное, пойду, мсье Теодор? А про мадмуазель Варю вы и сами нафантазируете. Всё равно вам тут больше и заняться-то нечем…

– Уволю, как пить дать уволю.

– А ваша Варя, узнав о нарушении прав человека, побежала к Кнутику подымать общественность, пока только заграничную. Но побожилась, что к утру, если вас не выпустят, лично возглавит народно-освободительное восстание. Романтично, ведь верно?.. Нечто подобное описывал в своём романе известный испанский литератор Санта-Диего лос Бананос. У него одна юная сеньорита…

– Я понял, Маша, спасибо.

Мне еще пересказа женского романа только не хватало.

Маша вдруг насторожилась и прислушалась:

– Идут. Мне пора, – превратившись в кусочек вредного, но все же, симпатичного тумана, она выскользнула из поруба.

Ага, сейчас, похоже, начнётся. Я выключил фонарик и замер.

Загремел засов, дверь распахнулась и тут же послышался громкий голос Митьки:

– Арестованный, на выход!

Звук подзатыльника и тихий голос участкового:

– Федор, выходи.

– А? Что? – я сделал вид, будто только проснулся. – Покушать принесли наконец-то или хоть глоточек водички?

– Кхм… Выходите гражданин, вы свободны.

– Не выйду. Ручки-ножки оледенели, не шевелятся никак. Да и вообще… Нравится мне тут. Хоть и тюрьма, хоть и милицейский произвол, зато не бьют и на дыбу не подвешивают. Пока, по крайней мере.

Никита шикнул на сопровождающих и спустился вниз, держа в руках подсвечник с тускло горящей свечой:

– Федь… ну ты это… От всего состава участкового отделения милиции, приношу извинения за неправомочные действия младшего сотрудника.

– А у старшего сотрудника действия правомочные были? – ехидно спросил я.

– Кхм… Ну, знаешь, ты вообще-то тоже не ангелочек!

– Я что-нибудь нарушил? Предъявляй тогда доказательства и в суд.

– А Орда чья?

– Орда моя. Только другой вопрос: как и зачем она тут оказалась? И вот этого я как раз не знаю. А вместо того чтобы разобраться с этим, узнать, кто Орду без дозволения на город натравил, я тут у тебя парюсь.